Самый лучший день (ЛП) - Руда Кайра. Страница 3

— Нет, не знал, — говорю я, делая глубокий вдох, прежде чем осознаю, что делаю это. Забавно, как от отсутствия у нас дочери перехватывает дыхание в самые странные моменты, на самые глупые темы. — Никаких «сыночков» растений? Какой сексизм.

— Я все еще жалею, что мы не попытались, — тихо говорит Миа, помешивая землю в старом горшке. Только эта тема, эта старая болезненная рана заставляет меня проглотить что-то горькое. Я кашляю, пытаясь прочистить горло, мои темные мысли.

— Может быть, мы не будем сегодня это обсуждать? — спрашиваю я. Сосредотачиваюсь на сельскохозяйственных угодьях, которые начинают открываться по обе стороны дороги. Мы наконец-то за пределами города, наконец-то свободны от ответственности, блестящих офисных зданий, сшитых на заказ костюмов и загородных клубов, которые ценит эта часть цивилизации. Конечно, я бы скучал по гольфу, если бы мне пришлось жить в деревне. И многому другому. Поездки в деревню на выходные — это возможность пообщаться с нашими более простыми земляками-селянами. Не то место, где я был бы готов жить на постоянной основе. Надеюсь, что мы не будем расходиться во мнениях в начале нашей поездки по стране.

Миа поворачивается ко мне, и я слышу нежную, приятную улыбку в ее следующих словах.

— Конечно, никаких неприятных тем. Это наш счастливый день, начало замечательных выходных. До этого момента я просто не знала о саженцах клубники и «дочкиных» побегах. Надо было выращивать перец. — Ее голос мягок, но проникает в мое сердце как кинжал. Это заявление, этот перец, — это удар. Конечно, мы могли бы попытаться забеременеть еще раз, но я был убежден, что снова будет мальчик. У нас было два таких идеальных маленьких экземпляра, каждый из которых оказался миниатюрной версией меня, как и должно быть. Я понимаю, что Мии было бы приятно увидеть маленькую версию самой себя, идущую по этому миру, следуя по ее стопам. Но зачем искушать судьбу?

Я бросаю взгляд на жену. Неужели Миа вытирает глаз? Нет, уверен, что это, должно быть, выпавшая ресница. Эта тема почти такая же старая, как Сэм, наш младший, которому шесть лет. Мы спорили, не соглашались, скажем так, из-за нашей призрачной дочери — ее звали бы Лили, снова и снова повторяла Миа — на протяжении шести лет. Все это абсурдно. Она должна помнить свои благословения, как, например, ее дочки-клубники в ее прекрасном доме у озера. Она должна быть благодарна за все, что у нее есть, за все, что я ей дал, а не страдать от того, что она что-то упустила, за кого-то, кого никогда не существовало. Я чувствую, как сжимаю руль, вижу, как побелели костяшки пальцев.

— Или бобы. Зеленую фасоль. Было бы забавно ее вырастить, — говорю я, прилагая усилия, чтобы подыграть. У меня есть страсть к зеленой фасоли, и я люблю ее с детства. Я научился не задаваться вопросом, почему. Это просто факт, как невозможно голубое майское небо или коричнево-зеленые поля, простирающиеся на мили по обе стороны от машины.

Я помню, когда был ребенком, и мои родители водили нас в модный ресторан в городе — это было задолго до их трагической гибели от несчастного случая, конечно. До того, как все изменилось. Просто хочу сказать вам, что может случиться одна вещь, и пуф, все летит к чертям.

Люди говорят, что это был странный поворот судьбы, несчастный случай, что оба моих родителя решили вздремнуть днем. Мамины подруги-соседки рассказали полиции, что моя мама почти никогда не отдыхала днем. Но у нее была болезнь Альцгеймера на ранней стадии, так что все постоянно менялось. Суть в том, что в тот день она действительно уснула. Мой отец старел, хотя был упрям и не признавал этого. Он дремал каждый день. Хотя болезнь моей мамы прогрессировала, она все еще оставалась деятельной, у нее все равно было больше энергии, чем у него. Конечно, она забывала такие мелочи, как имя своего соседа, но до тех пор она не забывала о больших вещах, таких как выключение автомобиля, особенно, когда она парковала его в гараже.

Но мой отец всегда дремал, с двенадцати тридцати до двух каждый день. Он вытаскивал слуховые аппараты, включал по телевизору канал для гольфа и начинал противно громко храпеть. Он звучал как неуправляемый поезд, скрежещущий по рельсам. Я почти представляю, как моя мама возвращается после своих дел, заводит машину в гараж и нажимает кнопку, чтобы закрыть дверь гаража. Она входит в дом, случайно оставив дверь, соединяющую гараж с домом, открытой, с работающей машиной. Она услышала бы храп моего отца, доносящийся из спальни, но по какой-то причине в тот день она решила присоединиться к нему в постели. Может быть, она слишком много съела за обедом и у нее болел живот, может быть, поэтому она решила вздремнуть? Следователи нашли на ее прикроватном столике упаковку таблеток от изжоги.

Меня утешает то, что они оба легко умерли, как при анестезии во время операции. Медсестра вставляет капельницу тебе в руку, и прежде чем ты успеваешь сосчитать от одного до десяти, ты засыпаешь. Но в их случае они так и не проснулись. Бесшумный убийца, вот как называют угарный газ. Я позаботился о том, чтобы установить детекторы в нашем доме после того, как это произошло, хотя только около четырехсот человек в год умирают от бесцветного, без запаха токсичного газа. Тем не менее, вы должны быть осторожны, учитывать каждую угрозу. Будьте на шаг впереди всего, всех. Вот как устроена вселенная в наши дни.

Но до трагедии, когда я был ребенком, мои родители иногда водили нас в самый модный ресторан в городе. Это случалось только тогда, когда мой отец был в хорошем настроении, когда он получал премию и еще не потратил ее на выпивку или что-то в этом роде. Мы наряжались в свои маленькие костюмчики и галстучки, мама сияла и говорила, что мы самые красивые мужчины на свете, а потом мы ехали в ресторан «Старая часовня». Весь персонал пребывал без ума от нас с братом. Именно там я впервые попробовал прекрасно приготовленную зеленую фасоль, нарезанную тонкими ломтиками и окрашенную маслянистым горчичным соусом. Я помню, как бобы блестели в свете свечи на столе. Я все еще чувствую вкус того первого кусочка, улыбку, которую он вызвал на моем лице. Эти бобы совсем не походили на те, что были у нас дома.

У нас с Мией нет ресторана, куда мы регулярно водим мальчиков. По крайней мере, не с мерцающими свечами и хрустящими белыми скатертями. Нам удается довольно регулярно садиться вместе за кухонный стол. Но не за обеденный, пока. Мальчики слишком неаккуратны, чтобы обедать над нашим прекрасным тебризским ковром. Подарок от родителей Мии, сувенир из одного из их экзотических путешествий, конечно. Однажды я проверил в Интернете. Ковер стоит почти семьдесят тысяч долларов. Поэтому мы придерживаемся кухни для семейных обедов, хотя ни Миа, ни я не считались бы хорошими поварами, ни в коем случае.

Иногда я помогаю приготовить что-нибудь, но, по правде говоря, обычно за еду отвечает Миа. Очевидно, это имеет смысл: она домохозяйка. Я не понимаю, почему тогда, после всех наших лет вместе, она не выросла и не развила свои кулинарные навыки. Знаю, что она тратила деньги на кулинарные книги и даже на кулинарные курсы, но все же ее лучшие усилия могут быть отмечены только на троечку. Ее еда едва съедобна, на самом деле, по сравнению с изысканной кухней. Каждую неделю по итальянским вторникам мы с мальчиками с трудом пробиваемся через «Лазанью мамы Мии». Каждый раз она сырая и почти безвкусная. Это действительно позор.

В тех редких случаях, когда я отвечаю за прием пищи, мне нравится водить мальчиков в «Панеру». Это не совсем то же самое, что пойти в «Макдоналдс» или «Венди» на ужин — хотя, конечно, я, как известно, это делаю. Только, пожалуйста, не говорите Мии. Нет, «Панера» — это почти сидячее заведение, на ступеньку выше, скажем, пиццерии или фаст-фуда.

Иногда я пытаюсь уговорить мальчиков есть там зеленую фасоль, знаете ли, ради традиции. Хотя им она не особо нравится. Майки на самом деле хватает себя за горло и издает сдавленные, рвотные звуки. Миа говорит, что он не ест ничего зеленого цвета. Она говорит, что он подрастет и его вкусовые рецепторы созреют. В мое время у этих вкусовых рецепторов не было бы выбора, благодаря дорогому старому папе. Вы ели то, что вам подавали. Но я люблю своих детей. Этих маленьких ребят. Несмотря на семейное сходство, иногда мне нравится вслух задаваться вопросом, в меня ли они такие идеальные.