Война закончилась, львёнок (СИ) - "Линадель". Страница 70

Но Скитер? Гермиона едва сдержалась, чтобы снова не скривиться. Может ли она расспросить об этом его? Вероятно, нет. Это личное и ее не касается. Перед глазами снова появилась рука Риты на его колене и пальцы Гермионы закололо от воспоминаний, как она сама проводила рукой по его бедру. Она нервно сглотнула. Не туда повели ее мысли. Она тряхнула головой.

Она как раз поставила пустую чашку на стол, когда Снейп заговорил, глядя в пустоту. Он словно погрузился в воспоминания. Голос его звучал ровно и глубоко.

— Рита всегда была женщиной, умеющей подстраиваться под обстоятельства. Она словно вода, принимала форму того, во что ее перельют. Это давалось ей безболезненно и легко. Когда началась Вторая магическая война, она быстро смекнула, что Поттер персона нон грата и по науськиванию Фаджа сделала все, чтобы никто не воспринял всерьез ни Поттера ни Дамблдора. Так она получила благодарность Министра магии и всего его кабинета. Когда же Фадж ушел в отставку и произошла смена власти, Рита поняла, что со Скримджером такое не пройдет. Она принялась активно искать покровителя. Того, кто сможет определить ей цель, при этом позволит если не подняться выше в своем влиянии, то хотя бы не потерять то, что есть. И она нашла его, среди Пожирателей смерти, которых в то время, как раз стало гораздо больше в Министерстве. Та власть, которую она разглядела в них, помутнила ей рассудок, и она без раздумий стала вращаться в кругах приспешников Темного Лорда. Ей нравились идеи безумца, нравилось, как он разграничивал волшебников и то, что она была на высшей ступени. Ее пыл немного охладился, когда ее любовники начали таскать ее на общие собрания Пожирателей. Там насиловали и пытали людей. Магглорожденных в основном, но были и те, кто просто перешел дорогу Хозяину. Люди либо подвешивались цепями, либо приковывались к столу. С ними могли творить что угодно, и кто угодно… обычно к концу ночи никто не оставался в живых.

Он сделал паузу, бросив взгляд на Гермиону, понимая, что, возможно задумавшись, сказал больше, чем хотел. Она не смотрела на него. Отчаянно пытаясь сдержать дрожь в своем теле, она смотрела на камин и лишь ногтями впивалась в ладони, сжимая кулаки.

— Даже беспринципную Риту это повергло в шок. В первый вечер ее несколько раз вырвало, она пыталась найти хоть одного человека, который бы не потерял голову от крови, пыток и секса.

— Она нашла вас?

— Нашла, — кивнул он, потом встал и прошел к ящику, откуда достал огневиски и налил себе в бокал. Гермионе он не предложил. Вернулся и сделал несколько глотков, прежде чем продолжить. — Я помог ей покинуть собрание и потом мы оба за это поплатились. Такие подарки Темного Лорда нельзя было игнорировать. Нельзя было уйти раньше, не наслаждаясь этой дарованной великой честью быть частью всего этого, — он презрительно скривился, — на следующий день она получила свою первую пытку. Ее сломали быстро. Она раскаивалась и обещала, что больше не посмеет оскорбить Хозяина. И действительно, она изменилась и вместе с болью впитала ненависть и желание наслаждаться чужой болью и страхом своих жертв. Она никогда никого не пытала, но научилась получать удовольствие от собраний…

— Как он наказал вас? — спросила Гермиона хриплым голосом. Он непонимающе посмотрел на нее, и она уточнила. — Вы сказали, что вы оба за это поплатились… Это было на моем шестом курсе?

Гермиону замутило от осознания, что пока они безмятежно проводили время в Хогвартсве, Северус каждый день пытался выжить.

— Да, — он медленно кивнул, все еще не сводя с нее взгляда темных глаз, — тогда я еще не был возвышен, и Темный Лорд не дорожил мной так сильно, как после убийства Дамблдора, поэтому он наказал меня показательно жестоко, чтобы другие не захотели повторить мой поступок… Не надо, мисс Грейнджер, я знал, на что иду, когда решил помочь репортерше. Тогда мне и самому было тошно настолько, что я осознано покинул собрание. Пытки никогда не были для меня сюрпризом. Я всегда знал, за что я получаю их. Да Темный лорд любезно разъяснял своим слугам, за что он их наказывает. И тогда я понимал, что за свое решение поплачусь.

Он не ответил на ее вопрос «как», но она не стала уточнять, уже страшась узнать ответ.

— Вы спасали когда-нибудь кого-то с этих собраний?

— Вы имеете ввиду жертв? — он осушил бокал и криво равнодушно усмехнулся, — старался убить их как можно быстрее… вот их спасение…

Они замолчали пока он взмахом руки призвал бутылку со стола и налил себе еще огневиски. Гермиона дрожала. Не так она хотела закончить свой день рождения. Не с этим жутким осознанием. Зачем он рассказывает ей об этом? Почему рассказывает то, о чем она даже не подозревала? Она никогда не думала о том, как развлекались Пожиратели Смерти, как они проводили вместе время. Как убивали… Она просила рассказать только про Риту. Но он раскрыл куда больше. И ей сейчас было тошно. Он хотел наградить ее этим знанием или оттолкнуть? Оттолкнуть тогда, когда они начали разговаривать почти как друзья. Оттолкнуть, когда она чувствовала к нему благодарность за его заботу о ней, за их беседы и его помощь в избавлении от Скитер.

Что она могла сделать в этот момент? Обвинить его? Вряд ли она преуспеет в этом лучше, чем он сам. Из всего что она услышала она поняла, что он, вероятно, страдал на собраниях. Что может быть хуже, чем быть там видеть это и понимать, что ты ничего не можешь сделать? Она бы не смогла так. Возможно поэтому милосерднее было быстрее покончить с жертвой, чем позволять измываться над ней всю ночь. Гермиону замутило от осознания всего, что он сказал. Сколько же он вынес…

Она порывисто подалась вперед и обхватила его шею руками, потянув на себя и прижав его к себе. Он ошеломленно выдохнул. Его бокал опасно накренился, расплескав немного жидкости.

— Грейнджер, — его голос был опасно тихим, — это ненормальная реакция на то, что вы только что услышали.

— Как вы пережили это… — это был не вопрос, на ее глаза набежали слезы, но Гермиона не позволила им пролиться. Он сочтет, что это жалость.

Он попытался отстраниться, но Гермиона крепче сжала руки, не позволяя отодвинуться. Хотя она понимала, что ему неудобно, он опирался рукой о диван, чтобы окончательно не завалиться на нее. Она не хотела смотреть ему в глаза сейчас. Только не сейчас. Они молчали.

От него пахло чистой одеждой, от волос исходил запах сушеных трав и каких-то химикатов, как будто он сегодня работал в лаборатории, а еще она уловила запах дорогого алкоголя и самого Северуса. Внизу живота затянулся узел, когда она представила, что могла бы сейчас его поцеловать. Могла бы заставить их обоих забыть обо всем и отдаться на волю наслаждения. И Гермиона уже готова была коснуться его шеи губами, когда представила, как же все усложнится завтра, если она это сделает, поддавшись плотскому желанию. Он может снова отстранить ее от дела, поменять ей напарника или еще хуже, заставить работать только с документами и отчетами для Алдриджа и Кингсли. Она замерла.

Северус потерял дар речи на несколько мгновений. Он ожидал чего угодно, только не этого. В голове не могло уложиться, что она бросится утешать его… его! После всего услышанного. Сегодняшний вечер должен был восстановить дистанцию между ними, которая сокращалась в последние недели с катастрофической скоростью. Ее теплота во взгляде, безоговорочное доверие, которое она демонстрировала, выбивали его из равновесия. Она не должна была вести себя так с ним. Почему она это делала?

Он не привык, что люди относятся к нему хорошо. С самого детства он был изгоем. Отверженным. А после того, как его покинула Лили, он понял, что больше никто не отнесется к нему по-дружески, не посмотрит так, как она. В шестнадцать лет в последний раз у него был человек, которому он был не безразличен.

Все дальнейшие отношения строились лишь на пользе, которую он мог принести тому или иному человеку. Даже Дамблдор не пытался скрывать, что Северус ценен лишь тем, что приносит информацию и действует по указке. Безоговорочно выполняет все его приказы. Идеальный раб.