Подари мне себя до боли (СИ) - Пачиновна Аля. Страница 13
— Удачи, бро! — салютовал Макс рыжему стаканом и отхлебнул маленький глоток.
Макс с интересом наблюдал, как пьяная свинья сползает с барного стула, делает последний крупный глоток и нетвёрдой походкой водолаза, умудряясь пританцовывать, двигается в сторону танцпола.
Недвусмысленно вращая бёдрами, и, как будто, разгребая перед собой руками пространство, рыжий подбирался к Соне. Она даже не сразу его заметила, потому что танцевала с закрытыми глазами. Пьяная скотина не удержала равновесие и на очередном танцевальном «па» чуть не завалилась на Соню всей тушей.
Девушка испугалась и отпрянула назад, задев нечаянно кого-то. Клетчатый не сдавался. Выбросил свои поросшие рыжей шерстью щупальца вперёд, чтобы, видимо, сграбастать Соню в объятия страстного танго и даже успел скользнуть одной из них по ее руке.
Все, пора! Моронский встал из-за барной, крутанул шеей, хрустнув позвонками, размял кисти и дернул плечами. В два огромный шага пересёк расстояние до Сони, схватил рыжего за шкирку и с силой развернул к себе мордой.
— Ты, чего бро… — только успел булькнуть рыжий, как Макс одним резким и сильным ударом в челюсть свалил тушу на пол.
Кто-то взвизгнул. Толпа мигом рассосалась в стороны.
Рыжий непонимающе хлопал глазами, зажимая окровавленный нос. Неуклюже валандаясь по полу на спине, словно огромный жук, безуспешно пытался встать на ноги, перебирая в воздухе конечностями.
Моронский встряхнул кистью, несколько раз сжал и разжал кулак, заметил ссадину на костяшках. «Сука, на зуб напоролся, что ли?» Потом сделал в темноту зала знак, чтобы прибрали барахло и пошёл прочь с танцпола. На Соню даже не взглянул.
Охрана быстро подняла на ноги приставалу и вывела из зала.
***
Соня стояла посреди танцпола, комкая в кулаке ворот рубашки, словно хотела поймать им рвавшееся из груди сердце, как сачком. Объяснить, почему у неё при этом тряслись руки она не могла.
Ну, врезал один самец другому по морде. Что с того? Они ей никто. Оба. Инцидент не стоил потраченного на его анализ времени. И все же…
Несмотря на то, что Моронский выглядел спортивнее приставалы они явно были в разных весовых категориях. Чего? Или, вернее За кого она испугалась? Не за потного рыжего бородача же… тем более, что шансов у него и так не было.
— Я сейчас, — сказала Соня, взглянув в беспокойные Нелькины глаза.
В уборной Соня умылась холодной водой. Промокнула лицо. Посмотрела в зеркало минуту. Достала из сумочки блеск и нанесла на губы.
Почему-то прямо сейчас захотелось ещё раз его увидеть. Просто заглянуть в глаза. Проверить, есть ли там хоть что-то человеческое, земное, помимо желания подчинять, подавлять, доминировать.
Зачем? Интересный вопрос. Затем, что она уже позволила ему себя поцеловать… То есть, как позволила — сильно не возражала. А это было одно и то же по сути.
Она взяла салфетку и стёрла блеск с губ.
Это так по-женски, осознавать, что делаешь глупость несусветную, но все равно — делать.
Музыка* действовала, как сильнейший афродизиак, отзывалась ритмом где-то в висках, груди и внизу живота.
Соня двигалась в такт, пробираясь сквозь снующих официантов и танцующих в проходах между вип-ложами девушек в откровенных нарядах. Народная масса уже не совсем вменяемых людей дышала, вздымалась, сверкала, таяла в сизом дыму и выплывала прямо на Соню снова. А она шла вперёд, вопреки доводам разума. Вроде трезвая. Но совершенно пьяная.
Макс был в последнем привате. Она разглядела его за «шторкой» из кристаллов, нанизанных на тонкие цепочки.
Моронский странно полулежал-полусидел на невысоком кожаном диванчике. Правая его кисть была обёрнута салфеткой. Голова запрокинута на спинку дивана.
Соня уже сделала шаг к ложе, как вдруг заметила какое-то шевеление и застыла. И даже поморгала несколько раз. Перед развалившимся на диване Максом ползала на коленях девушка в платье, едва прикрывающим ягодицы. Ее голова, словно футбольный мяч, подпрыгивала над пахом мужчины.
«Нормально дядя отдыхает!» — опешил Сонин внутренний голос.
«Беги, дура!» — кричал другой.
Но Соня, как прибитая, стояла на месте не в силах оторвать взгляд от происходящего.
Затылок Моронского был откинут назад, глаза закрыты, челюсть сжата, верхняя губа вздёрнута. Похотливо покручивая бёдрами, девушка буквально навинчивалась ртом на его член. А он ещё и управлял ее головой, держал за волосы и насаживал на себя, задавая темп и амплитуду.
Соня, наконец, отвлеклась от разглядывания девушки и перевела взгляд на Макса:
Мамочка…
Он смотрел на неё! Смотрел на Соню и улыбался. Абсолютно непристойно. Пошло. Порочно.
Она растерялась, заметалась, резко развернулась и почти побежала обратно против течения, барахтаясь и застревая в людском потоке. Кому-то наступила на ногу и чуть не подвернула щиколотку, когда пропустила ступеньку.
«Идиотка, о чем думала? Что хотела увидеть? Увидела? Бежать! Бежать отсюда, из этого места, подальше от него, чтобы никогда не видеть. Никогда в жизни не вспоминать. Прочь из этого клуба. А может, даже из города? Из страны. С планеты! Господи, как стыдно!»
— Я хочу домой! — сказала она Нельке, найдя ту у бара.
* музыка в клубе «Existe» Apollo 440
Глава 8
Soften me once more with those mesmerizing eyes
Twist around your tongue
Clouding me with lies
I cut myself open
To give it all to you
Let you poison my thinking
And you love it i know you do
Why did you chase me?
If you would erase me
Why would you hold me
Just to watch me drown
Why would you taste me
Slither and snake me
Why would you morph me
Tell me
Am I lost?
REZZ “Lost”
Как провалилась в сон она не помнила. Небо уже посветлело, когда Соня, наконец, перестала метаться по постели и уснула. Снился Моронский, развалившийся на диване вип-ложи. Только девушка теперь сидела на нем и совершала характерные движения бёдрами, попадая в такт музыке. Соня, как заворожённая, не могла заставить себя не смотреть на них. Голова Девушки была откинута назад, волосы разметались по спине и обнаженным плечам. Руки ее то взмывали вверх, то падали на бёдра, то она проводила ими вдоль тела вверх-вниз, лаская себя, трогая грудь. Моронский держал ее за талию, направлял, задавая темп «танцу» и смотрел на неё, хищно скалясь.
Музыка, вдруг, стала тягучая, движения слитых тел резко замедлились, как будто кто-то сильно затормозил скорость смены кадров. Только в этот момент Соня поняла, что девушка на Моронском — это сама Соня.
Она закричала и резко села на кровати. Крик эхом пульсировал в ушах и Соня даже не сразу поняла, что это вовсе не эхо, а трель дверного звонка.
Как была в длинной футболке и босая бросилась к двери, плохо соображая, который сейчас час. Который вообще день. Год.
Из соседней комнаты вышла Сонина мама, запахивая на ходу халат.
- Кого принесло в такую рань?
— Орлова Софья Павловна? — раздалось за дверью.
— Да.
— Вам посылка. — Соня посмотрела в глазок и приоткрыла дверь, не снимая цепочки.
— Распишитесь вот здесь и позвольте коробочку занести, — сказал парень-курьер.
— Что это? — спросила Соня, глядя на коробку почти с ее рост, перевязанную красной лентой. Холодильник?
Парень-курьер пожал плечами.
— Поняти не имею.
Соня машинально поставила закорючку в том месте, куда ткнул пальцем курьер. После чего он втащил коробку в прихожую и, не сказав ни слова, удалился.
Соня дёрнула за ленту и стенки коробки распались по всем четырём сторонам.
— Соня… это что? — Мама тихо ахнула.
— Не видишь что ли? Розы.
Внутри коробки, оказывается, был букет. Который занял все пространство их маленькой прихожей. Длинные ровные стебли едва не доходили до Сониного плеча. Темно-бордовые. Почти чёрные. С идеальными, как на подбор, будто клонированными бутонами, усыпанными мелкими капельками влаги.