Учение гордых букашек (СИ) - Стариков Димитрий. Страница 4

— Люди народа благословенного, я служитель Гебы, она направляет меня в ведениях в тот край, что прогневил ее. Придите в храм, забытый вами, и просите ответа.

Толпа вслед за странником хлынула в храм. Странник возвел руки к статуе Гебы.

— О, Геба, мать земли и всякого плода не ней, призри на нас, молящих тебя, и укажи вину этих людей, — испрашивал ответа странник.

Тут странник весь затрясся и, изменившись в лице, повернулся к народу. Стены храма задрожали от рокочущего голоса.

— Внимайте мне народ мой, благословенный, есть среди ваших зерен плевела, один муж оскорбил меня, и не будет вам прощения, пока не изгоните его из селений ваших. Будете вы в трудах вырывать траву сорную из земли днем, а ночью снова зарастет все поганью и будет ваш урожай скудным и голод постигать вас будет каждые десятый год. Но бойтесь гнева моего, если накажете праведного. Тогда как только ступит невинно изгнанная нога за пределы владений мною вам данных, то мор великий погубит вас, и в муках умрете.

И упал странник, будто отпустила его сила великая, и поднялся, смотря на немую толпу.

— Видел я вчера, как двое мужей были в храме и кто преступник, мне не ведомо, сами, своим разумением решите, кто повинен в вашем несчастье, — сказал странник.

И показал странник на двух отцов и стали они оправдываться, наговаривая друг на друга, и разделился город пополам. Но боялись как одни, так и другие силой выгнать нечестивца, так стали многими днями ходить и трудится, вырывая сорняки, и прошлый друг плевал на соседа. Юноша и девушка перестали видеться, и однажды, когда юноша отдыхал от долгой работы в тени большого дерева, подошел к нему странник в черном плаще. Такой вопрос задал он юноше

— Несчастный, где же любовь твоя, где та девушка, на которой ты хотел жениться?

— О, жрец Гебы Матери нашей, как могу я теперь, когда наши семьи враждуют звать за себя? — отвечал юноша.

— Когда ваши семьи жили в мире, любил ли ты ее?

— Всем сердцем и сейчас и тогда.

— Так вот смотри же, как горе обнажило твою слабость.

— Не простят никогда наши семьи друг друга, вечно жить в раздоре суждено нам и нашим потомкам. В нашем доме поносят и ее невиновную, но как могу я отречься от семьи и сбежать с нею, если некуда нам будет пойти?

— Не готов ты отрезать все и сам построить свой дом вдали от глупых родичей твоих, разве правы они в своей злобе? Если ты не можешь сражаться за нее, то подобен воде текучей, и позоришь имя человеческое невольный сам творить, волею своею вытечь из сосуда и создать новую реку. Благодари же Гебу что послала несчастья на тебя и род твой, показав слабость и уродство духа твоего.

До самой ночи сидел юноша и горел словам странника, и наконец, решил поговорить с родителями. Строго наказал ему отец, что если юноша встретится с ней, то лишится всех богатств и права жить в наследном доме. Юноша в праведном гневе отрекся от своего положения, и пошел в дом девушки. Когда проник он в спальню, испугалась она и чуть не закричала, но юноша успокоил ее своим прикосновением, и спросил

— Любишь ли ты меня как раньше?

— Ты не должен здесь быть, отец прогонит меня, если увидит с тобой, — ответила девушка.

— Пойдем, я отрекся от всего богатства и наследства, покинем город, и будем вместе, не взирая, на наших отцов.

С надеждой он внимал движениям любимого лица, но девушка лишь сказав на прощанье «Прости», подняла тревогу в доме. Юноша как в голову пораженный выбежал и увидел знакомую фигуру странника. Подойдя к нему, с гневом держал такую речь.

— Твой совет лишил любви и положения в городе, кто я теперь?

— Теперь ты человек. Горе выкует тебя в огне страданий, счастье былое без скорби не стоит и грязного медяка, в борьбе рождается человек и красота его дел. Она же от поступка своего будет страдать до конца дней и в этом обретет покаяние. Тебе же пора уходить из дома, твори себя, и в счастье и в горе. Помолимся вместе Гебе на прощание.

И двое вошли в храм, и странник снял свою суму.

— Дай руку, вот дар Богини.

В протянутую руку посыпались зерна, белые как снег.

— Поутру, встань на поля, на пастбища и виноградники, ходи по земле, сея семена, иди так чтобы тебя все видели и восхваляй громогласно Гебу, что даровала через тебя прошение народу.

И юноша, поклонившись, вышел, но во дворе обернулся на громкий треск. Спокойный странник вышел вслед из храма, запретил поклоняться Гебе три дня и три ночи, и нагруженный тяжелой сумой скрылся из деревни.

Наутро, юноша у всех на виду, восхваляя Гебу, ходил по полям, разбрасывая белые зерна. Там где касались они земли, сорняк высыхал в пыль. И все в изумлении большом прославляли юношу, но глух он был к радости отца, отвел руки девушки, и, наказав не ходить в храм Гебы три дня, удалился от них. Покинул край, перешел через горы и полюбил там вновь, и плакал и смеялся, и горел в нем огонь зажженный странником, до конца дней. Горожане, внемля повелению юноши, лишь на третий день вошли в храм Гебы, чтобы молить ее вновь и каждый день десятый не прекращать впредь молитвы. Но увидели они, что у статуи золотой, отломана рука до локтя, и возгневились они на юношу. Лишь скорбящая девушка, встала на его защиту. Потекли благодатные дни вновь, а мизинец статуи, до сих пор валяется в земле забытый.

Старик остановился, его костистые пальцы, весь рассказ плывшие в движениях, колдуя над огнищем, опустились. Рой смотрел на руку Рины, без своей воли он дотронулся до маленького родимого пятнышка на ней. В тишине сидели люди, всех держал догорающий костер. Эти вечера навсегда запомнились Рою, свежий морозный воздух щекочет ноздри, потом слышишь потрескивание поленьев, на мгновение оказываешься под клубами дыма, и вертишься, и глаза слезятся, а потом снова тихий незыблемый воздух. Лица освещенные пламенным светом и рука, незаметно прокралась и в волнении сжимает твою. Она дарила особую силу, от которой ты становишься чуточку выше. Держаться за руку, и не смотреть друг на друга, боясь слов, нелепых спутников того первого, дрожащего чувства.

После долгого молчания старик вскинулся и сказал:

— Тогда странник не бросил юношу на трудные скитания по безлюдным местам в одиночестве, но я уже устал, и, может, в другой раз расскажу, что было следом.

Молитвенно сложив руки, он поклонился и вышел из круга света. Вслед за ним начали разбредаться кто куда другие люди. Остались только Рой и Рина, и для них не было ничего кроме костра, темноты и общих рук. Поздней ночью Рой проводил Рину до дома, неловкое прощание, и она скрылась за всегда открытой дверью швейной мастерской Люко.

Сказки не горят

Этой же ночью в столице королевства из камина вылез человек. Он прижался к стене и огляделся. Вокруг тысячи томов и свитков, высоченные стеллажи и лестницы на колесах уходили в далекую тьму под сводами. Королевская библиотека в старинном замке еще спала. Только пара стражников обходила ряды, на вытянутой руке фонарь со свечкой, мерный шаг, наверняка про себя круги считают. Обойдут пару сотен раз, вот и ночь закончилась. Они давно не видали воров.

Вор бесшумно ускользнул от фонарей, скрылся меж полок. Ощупью он искал, чем поживиться. Пальцы чуяли черное дерево в мелких морщинках и шершавые корешки книг с вышитыми надписями. Пахло лежалым пергаментом и смолой. В мелькнувшем свете вор заметил название на свитке, схватил и сунул под тунику. Стражники замерли. Они слушали тишину великой библиотеки. Кажется, почудилось, решили они и продолжили обход. Теперь вору пора убираться, однако лезть обратно по шахте на самую крышу ему сегодня не пришлось.

Двери библиотеки ростом с трех человек вдруг раскрылись. Арка впустила толпу со свечными фонарями в осторожных руках. Толпа монахов и мастеров была в темных мантиях, во главе нежданных посетителей торопился сам отец Паржо, уж он точно не пропустит утренний сон без особой причины, подумал вор. Отец Паржо сказал:

— Ищите везде, проверьте списки, найдите эту ребячью ересь.