Бедный Павел. Часть 2 (СИ) - Голубев Владимир Евгеньевич. Страница 34

Были заложены огромные здания присутственных мест, комплекс Московских Императорских корпусов за Таганскими воротами, широкие полосы бульваров, сады и парки — всё это обещало сделать Москву образцовым городом для всей России. Конечно, сразу построить весь город было невозможно, поэтому работы велись пока в основном земляные по расчистке новых улиц и дорог для доставки строительных материалов.

Для восстановления Москвы пришлось отдать все налоговые сборы в губернии на пять лет. Такую дыру в бюджете было трудно пережить. Однако этих средств не хватило бы и на треть требуемых работ — бо́льшая часть затрат шла за счёт местного населения. Тот же генерал-поручик Салтыков — сын бывшего градоначальника — пожертвовал для восстановления старой столицы почти всё своё состояние. Замечу, что я его к этому не принуждал, он сам изъявил подобное желание ради искупления ошибок отца. Кроме Салтыкова, средства передавали почти все дворяне Центральной России.

Люди прибывали в город. Для столь масштабных работ были нужны люди, и крестьяне окрестных губерний, почуяв возможность заработать, рвались в Москву. Помещики легко соглашались отпускать их на подённую работу, видя в этом и свой заработок. Я понимал, что значительная часть этих вре́менных рабочих останется в городе, заработав достаточно средств, для оплаты требуемого отступного в размере оброка за оставшийся срок договора. Город должен был вырасти, а равно вырастут и его потребности, а этот процесс следовало возглавить.

Мою душу грел тот факт, что значительная часть строительных материалов и инструмента шли с заводов, находящихся в ве́дении Императорского приказа. Кирпичные мануфактуры заводил ещё царь Пётр, но уровень производства был откровенно слаб, и качество, и цена никого не устраивали. Однако ещё во время своего путешествия на Урал, я обнаружил, что там из кирпича строят много и хорошо.

Так что этот вопрос был поставлен ещё тогда — насколько я помнил, именно кирпич был основным строительным материалом до середины XX века. Теплов организовал коммерческую часть этого дела, организовав несколько предприятий вместе с уральскими заводчиками. Также эти заводы должны были заняться и производством кровельной черепицы. Но под такое строительство пришлось сильно увеличить количество заводов, и вместо трёх около Москвы уже начали свою работу тридцать восемь. Причём в четырёх из них моей доли не было — это были частные проекты.

Инструмент для работ тоже делали в основном на Императорских заводах. Хорошим подспорьем стал запуск в Туле волочильного стана, который позволил быстро и относительно недорого делать гвозди. Такие станы давно работали в Англии, но у нас это была новинка. У автора идеи, Тимофея Крутова, не было своих средств для этого, но он дошёл до меня, доказывая перспективность проекта, а я решил рискнуть.

Для обеспечения продовольствием, особенно летом, мы строили в селе Передельцы, где в будущем возникнет посёлок Московский, консервный завод. Технологию консервации разработали ещё при Ломоносове, однако, проблема оказалась в таре — у нас не было дешёвой тонкой жести, а без этого делать банки для консервов было слишком дорого. Единственным вариантом было запаковывать консервы в глиняные горшки, но они были чересчур хрупкими для перевозки на серьёзные расстояния. Так что пока для армии консервы не подходили. А вот для поставок в Москву горшки с консервированным мясом должны были вполне сгодиться.

Такие предприятия не должны были принести большого дохода, но я наделся сократить с их помощью расходы на снабжение города продовольствием и отработать технологию на будущее — нам ещё надо южные и восточные земли осваивать. Перестройка разорённой Москвы потребовала огромных ресурсов, которые должны были быть вложены в Таврию, Кубань, Дунай, Волгу, так что пока мы не стали строить там большие города, ограничившись деревнями и портами.

Ладно, зато потом лучше будет!

Старов робко мялся рядом со мной, пока я осматривал работы по прокладке первоочередного проспекта, в районе Владимирских ворот Китай-города. Рабочие разбирали стены, срывали земляные валы и укрепления, засыпа́ли рвы. Выглядело это просто потрясающе — несколько сотен человек подобно муравьям сновали на площадке. Было холодно, так что везде горели костры для обогрева и разморозки грунта, между этих огней сновали люди: рыли, таскали, подносили — эпично, глаз не оторвать. Я смотрел и наслаждался.

Всё-таки Старов — прекрасный организатор. Эх, надо, конечно, ещё посмотреть на его работу, но, похоже, главного организатора строительства новых городов я себе нашёл. Да и Москва станет образцовым городом Европы. Чую, что барон Осман лишится в этом мире части своих лавров!

— Иван Егорович! Говорите, что у Вас на уме!

— Ваше Императорское Высочество! Я очень прошу меня извинить… Тут такое дело…

— Иван Егорович! Во-первых, я для вас Павел Петрович — не теряйте времени с полным титулованием. Во-вторых, если речь не идёт о чём-то богопротивном — говорите, я Вас не собираюсь казнить.

— Кхм… В общем, Павел Петрович, прошу проехать со мной ко мне. Я хотел бы Вам кое-что показать!

Вот затейник! Что сложно объяснить словами. Ну ладно — поедем.

— Павел Петрович, посмотрите! — дом у Старова в Москве скромный, всё для работы сделано, а вот в гостиной стоит огромный камень.

— Что это, Иван Егорович? — вот зараза — это бетонный блок, натуральный! Откуда это здесь? Сейчас такого нет! Точно нет — я бы знал.

— Это камык [44].

— Камык?

— Так его назвал придумавший его. Мне больше по душе — адамант!

— Так, давайте, любезный, подробности.

Оказалось, что искусственный камень изобрёл рабочий одного из кирпичных заводов. Некий Тит Волчков. И он здесь, в доме Старова. Чудеса!

— Вот он, Павел Петрович! — Тит был молодым человеком, заросшим и диковатым.

— Беглый? — вот уж выводы я делать умею.

— Беглый! — Старов поник головой.

— Откуда ты, Тит?

— С Урала я, Ваше Высочество! — говорил он вполне уверенно и грамотно. — С графа Воронцова Верх-Исетского завода!

— Так… А почто сбежал-то? Доработал бы договор и уехал?

— Дык, Ваше Высочество, какой договор-то? Мы же приписные! — выяснилось: на заводском Урале Манифест «О крестьянах» никто выполнять не собирался, не считая, что он вообще к ним относится. И парнишку заездили до полусмерти. А он оказался просто невероятно ловким и добрался до Подмосковья, где его на мой завод взяли, не глядя — он специалист по обжигу был хороший. Ладно, припомню уральским промышленникам! Думают, что если они опора экономики, то и законы выполнять им не требуется.

— А как ты свой камык придумал-то, беглец?

Он долго и путано объяснял, что попробовал перетирать разные камни, пробуя получить лучшую смесь для кирпичей, и отец его пробовал, и дед тоже. И вот у него получилось что-то, а потом он как-то намочил… В общем, бывают открытия как бы случайные, а на самом деле ещё и результат долгих экспериментов…

А ведь бетон нам нужен. И Старов это знает. Вот и спрятал этого изобретателя у себя, чтобы не выяснился статус беглеца, а потом мне его показал… Да, Старова я теперь не упущу — он не просто молодец, он — почти гений! А Тит — так точно гений. Пусть и неучёный. Таких надо учить, может, ещё что-то придумает.

Тит получил нормальные документы и один из строящихся кирпичных заводов в управление — пусть делает бетон и играется. Учить его будет один из моих молодых инженеров, пока так. Потом, может, ещё что придумаем. Но приятно.

Всё-таки главное в Москве для меня было посещение Маши. Я скучал… Стася что, это для тела, а душа моя осталась здесь, на кладбище Новодевичева монастыря. Могила её выглядела странно — год назад она выглядела по-другому, а сейчас видны были следы многочисленных посещений, ухода. Мать-игуменья мне сказала, что к Маше ходят люди, считая её святой. Люди считают, что именно Маша своей смертью спасла Москву от гибели. Может, так оно и было?