Бедный Павел. Часть 2 (СИ) - Голубев Владимир Евгеньевич. Страница 43

Однако сейчас Великий визирь собирал силы для вторжения в Египет и Алжир, в которых порядок ещё не был восстановлен, и война с цесарцами никак в его планы не входила. Имея такую информацию от своих друзей-фанариотов наш вице-канцлер и затеял эту сложную игру.

А вот сейчас мы подходили к её завершению. Австрийцы начали явно готовиться к войне с Османами в следующем году, рассчитывая, что при нейтралитете дружественной Франции и ослабленной России, король Пруссии точно не сможет им помешать, видя своей целью присоединение Валахии, части Сербии и Боснии. Теперь турки были готовы к заключению с нами нового торгового договора, окончательно признающего итоги Варненского мира и подтверждающие наши послевоенные границы. Проект трактата разрешал нам держать любой флот в Чёрном море, позволял России завести своих агентов по вербовке переселенцев, Турция обязалась поощрять такую нашу деятельность и не препятствовать отъезду своих подданных, а также мы должны были получить существенные льготы в торговле.

Но главное, о чём просили турки — поддержать Османскую империю в споре с австрийцами, причём не только дипломатическими методами, а, при необходимости, и военными. Новые территории нам сейчас были не нужны — не освоить, да и стратегически Россия находилась во вполне удобной конфигурации южных границ, так что мы настаивали на прямой оплате наших военных усилий.

Деньги всегда были для турок больным местом, но и наиболее понятным аргументом переговоров. Всё крутилось вокруг суммы и графика платежей, но теперь, когда стало понятно, что время истекло — война на носу, турок удалось уломать. Опять-таки с помощью взяток. Маврокордат в силу своего положения при Российском императорском дворе смог уже выступить самостоятельной фигурой, и именно ему эту мзду и поднесли, а он ею уже поделился со своими контрагентами при султанском дворе.

Такой метод веде́ния дел всех устроил. Россия получила четыре с половиной миллиона гульденов единовременно, и ещё два с половиной миллиона за следующие пять лет, а Маврокордат получал взятку в три миллиона гульденов и полтора из них отдавал османским чиновникам.

Эффект подписания в декабре 1774 года договора в Бухаресте был в Европе оглушительным. На пять лет Россия и Турция фактически становились союзниками, которые обязали поддерживать друг друга в случае нападения любой европейской страны. Кауниц был просто в бешенстве и в качестве мести нам снова затеял раскачку Пруссии на раздел Польши. Но Фридрих II уже и не подумал серьёзно поддерживать этот проект, опасаясь очередного обмана и надеясь на ещё большее упрочнение своего влияния на меня через женитьбу.

Однако этот австрийский фортель помог нам додавить поляков, и всё-таки наши православные диссиденты, наконец, получили почти полные права и начали играть активную роль в сейме [65].

Субсидии по договору с Османской империей позволили нам в начале 1775 года завершить изменения и в налоговой системе. Наконец отменён был винный откуп [66]. Был объявлен переход к механизму акцизов, пока подакцизными товарами объявлялись только вино и табак, а там — разберёмся.

— Ваше Императорское Высочество! Прибыл по Вашему повелению для доклада!

— Да, да, конечно, Семён Фёдорович, проходите! — я смотрел в окно своего кабинета в Зимнем и размышлял. Сложная ситуация складывалась. Для меня сложная. Мой дорого́й соратник, моя правая рука Григорий Николаевич Теплов, явно пренебрегал своими обязанностями.

Иван Эйлер прекрасно закрывал все проблемы, связанные с научно-технической деятельностью, сельскохозяйственный вопрос ушёл в созданный под Болотова приказ Земледелия, собственно канцелярию уже больше года тащил на себе Лобов-старший, даже секретарь у меня с полгода был новый — Александр Безбородко. Этот молодой малороссийский казак был рекомендован мне самим Румянцевым и оказался весьма деятельным человеком. Себе Теплов оставил только коммерческие вопросы, но вот уже как пару месяцев и их он толком не решал. Вот и сейчас я принимал у себя начальника моего консервного заводика в Передельцах по вопросу развития производства.

— Итак, Семён Фёдорович, с чем Вы ко мне пришли? — пока я размышлял, бывший московский торговец, с говорящей фамилией Мясной, что недавно стал во главе этого моего предприятия, терпеливо ждал и потел от страха.

— Я, Ваше Императорское Высочество, имею идею по развитию заводика. Так вот я… — и он начал довольно путано рассказывать о том, как его семья в Москве торговала мясом, а он второй сын, а здесь чума. Вот зачем мне это слушать, спрашивается? А Теплов его просто отправил ко мне, не подготовив даже нормальную справку по этому вопросу. Причём это был уже четвёртый такой случай за последнее время. М-да, надо с ним говорить, так дальше не пойдёт! А сейчас не пришлось терпеливо выслушать словоизлияния, дожидаясь перехода к сути. Таких людей нельзя прерывать — Мясной слишком нервничает и может совсем потерять нить.

— Значит, Семён Фёдорович, спрос растёт очень быстро? — я поймал паузу в его речи.

— Да, Ваше Императорское Высочество, распробовали «Летнее мясо»! Те, кто сильно богатые, те, конечно, свежую убоину едят, а вот дворяне и купцы, что победнее, уже даже зимой наши консервы предпочитают. Да и обычные горожане едят и нахваливают!

— Так и что же Вы хотите? Увеличить производство?

— Да мы же, Ваше Императорское Высочество, уже увеличили! Простите! — оп-па, да я его, кажется, напугал.

— Семён Фёдорович! Вы не волнуйтесь, мне Вас не за что прощать. Вы все сделали правильно! Успокойтесь! — пришлось взять паузу и дать побагровевшему от испуга просителю прийти в себя. — Итак, если Вы уже нашли средства для расширения производства, то, что же Вы хотели от меня?

— Тут такое дело, Ваше Императорское Высочество, я ведь договорился с прасолами, что они будут мясо нам с отсрочкой ставить. А торгуем мы хорошо, и денег хватит. Да вот только продаём-то мы всё в Москву, а за консервами приезжают и из Санкт-Петербурга, и из Киева, да откуда только не едут! И довозят же! Соломой обложат, чуть ли не на руках везут и довозят! Диковинка же!

— Ну и?

— Да вот тут у нас и возникают две закавыки! Первое — горшки шибко бьются, а второе — наскучит скоро им «Летнее мясо», редкость она же не навсегда! — я заинтересовался. Пусть и косноязычно немного, но ведь дело говорит!

— Так, и что?

— Вот что я придумал. — Мясной достал из большого короба, что принёс с собой, обычный горшок, наподобие того, в которые паковались консервы. И как шваркнет его об стенку! Я аж подпрыгнул. А горшок как мячик отскочил от неё и не разбился.

— Ну, ты Семён Фёдорович и балаганщик! Напугал и удивил! Что, просто сказать не мог, что ли?

— Так виднее же! — он расслабился и, захватив моё внимание, стал говорить более связано.

— Ладно, что за горшок? Кто делал?

— Митрошка Мамутов — гончар он, из московских тоже, вот лепил горшки лепии и придумал. Только вот их нам много надо, вот я решил, что тут без заводика не обойтись! И везти проще. Глядишь, и в армию можно ставить!

— Молодец ты, Семён Фёдорович! Молодец! — тот нежно зарделся, как девушка, — И что, так вот все не бьются?

— Не, не все. Этот я специально подбирал — крепок дюже! — бесхитростно усмехнулся тот, — Обычно они просто прочные очень, но иногда бьются все же. Вот что для этого ещё придумал! — и вытащил из своего короба маленький деревянный ящичек.

— Так-так! — подбодрил я его.

— Целый привезти сложно вышло, вот я такую штуку маленькую сделал. Она вот, вроде решётки, не даёт горшкам друг о друга биться. А коли соломкой чуток проложить…

— В ящики паковать?

— Ага! Тут и заводик нужен, чтобы доску пилить.

— Так-так, дальше давай удивляй!

— Ага! Вот, подумал, что одну консерву делаем, а надо бы и ещё что. Так я повара нашёл, он у Строгановых служил, да по неуёмной страсти к питию места лишился. Он такие блюда делает, что точно расхватают!