Пустышка (СИ) - Палей Натали. Страница 22

Молодая женщина спохватилась. О чем она сейчас думает?! К чему ненужные воспоминания? Надо спасать детей! И у неё остался только один выход.

Катрина выбежала из покоев, не успев ни переодеться, ни привести себя в порядок. Помчалась со всех ног обратно в покои императора, бесцеремонно расталкивая вельмож, уже толпящихся перед дверьми, пришедшими выразить своё сочувствие и участие Ансару.

Подхалимы! Лжецы! Все одинаковые! Никому нельзя верить! Во дворце она доверяла только одному человеку — герцогу Йоргусу, хотя Ансар и не любил его.

Придворные аристократы шипели, ворчали, тихо возмущались, но никто не посмел ее задержать или не пропустить.

Взбудораженная молодая женщина буквально ворвалась в покои императора и почти бегом добралась до кровати Ансара, упала на колени и подняла на шокированного любимого умоляющие глаза:

— Умоляю, выслушай! Пусть все уйдут! Это вопрос жизни и смерти!

Потрясённый и заинтригованный император велел всем покинуть его покои.

И тогда она заговорила — быстро, эмоционально, понимая, что это, скорее всего, конец. Конец всему. Их любви. Ее обеспеченной жизни. Возможности содержать детей в лучшем приюте империи. Конец красивой сказке. Она давно должна была признаться, но страх удерживал от признания.

Катрина говорила и не отводила глаза от любимого человека. А ведь она любила его. Очень сильно. Больше него она любила только своих детей, Эндрю и Олию.

Она рассказывала, как училась в университете и полюбила Андриса, как он бросил ее, когда узнал о беременности, как она родила сына, и ей было тяжело, но у неё была мама, которая помогала. А потом Катрина Торис с отличием закончила столичный университет, и стала сама преподавать в нем. Талантливую ученицу с восторгом приняли на должность преподавателя. Жить стало легче. Но потом мама умерла, это стало ударом, но они с сыном справились, потому что Эндрю был самым замечательным ребёнком на свете, очень серьезным и умным.

А потом император Ансар с ознакомительной проверкой прибыл в их университет для пустышек. Они познакомились, и с ее стороны это была любовь с первого взгляда. Наверное, с его тоже. Это было словно вспышка молнии. Она помнит.

Закрутилось, завертелось. И она решила скрыть от Ансара то, что у неё уже есть внебрачный сын. Ей было стыдно. Нет, не за сына, за себя, за своё легкомысленное в прошлом поведение. За то, что ее бросили и выкинули на улицу, словно ненужную вещь.

Эндрю все понял и согласился отправиться в лучший в империи приют. Под чужим именем. Чтобы его подлый отец никогда не смог его найти, а император Ансар о нем не узнал.

Она стала фавориткой Ансара. Катрина считала честью и счастьем для себя любовь императора и ценила своё положение.

А потом она забеременела. Снова. И снова, несмотря на траву, которую специально пила по графику. Когда узнала, то было поздно что-то предпринимать, да она никогда бы и не пошла на это.

Катрина испугалась, что будет так, как с Андрисом, и Ансар тоже выкинет ее из своей жизни, словно ненужную вещь, поэтому от всех скрыла свою беременность. Это было несложно: у неё всегда был очень маленький живот, и можно было долго не скрываться, а потом она уехала надолго, они тогда ещё поссорились, потому что Кати специально спровоцировала ссору. За это время тайно родила Олию, нашла кормилицу, а потом, когда дочь подросла, сдала ее в приют Мадлен Роннигус на Севере империи.

Катрина видела, что по мере того, как она быстро говорила, практически тараторила, ведь времени не было совсем, глаза мужчины холодели, а черты лица словно заострялись. Ей казалось, что, если сейчас провести ладонью по щеке Ансара, то можно порезаться.

Она замолчала. Взволновано вдохнула полной грудью, потому что, пока говорила, почти не дышала. Они смотрели в глаза друг друга, и Катрина отчетливо видела, что император отдаляется от неё. Закрывается. Сердце защемило и застыло — он не простит. Не простит многолетнего молчания и лжи.

— То есть… у меня есть дочь? — на всякий случай переспросил Ансар странным чужим голосом. Словно другой человек разговаривал с ней.

Катрина кивнула, в глазах сверкали слезы.

— Да. Олия, — глухо ответила она. — Твоя маленькая копия.

— Сколько ей лет? — желваки заиграли на строгом лице, а взгляд стал ещё более жестким.

— Четыре года.

— И почему же именно сегодня ты решила просветить меня на ее счёт? — ледяным тоном поинтересовался Ансар.

— Потому что на приют Мадлен Роннигус должны напасть «невидимки», — бескровными губами прошептала Катрина. — Надо спасти детей.

— Откуда узнала?

— Андрис… сказал.

Некоторое время Ансар молча смотрел в глаза молодой женщине. Если бы взглядом можно было убивать, то она уже замертво упала бы к ногам императора.

— Позови герцога Йоргуса, — наконец тихим и ровным голосом проговорил император, отворачивая лицо и уже избегая смотреть на фаворитку.

Уж лучше бы он накричал на неё, ударил, отшвырнул от себя, чем это ледяное спокойствие.

Глава 19

Мадлен тяжелым взглядом осмотрела своё потрепанное «войско». Из десяти Фурий осталось семь. Три сестры погибли. Оставшиеся семь, в том числе и она, были не в лучшем состоянии. Она уже не ориентировалась, сколько прошло времени с начала битвы. Ей казалось, что уже целую вечность она колет, режет, хлещет, отбивается, нападает.

Огромные крылья подпалили ещё в нескольких местах. Тело, не защищенное заговоренными доспехами, было изранено, но Фурия не сдавалась и билась до последнего.

И совершенно неожиданно вдруг она поняла, что подоспела помощь. Та, что обещал Диннар.

Маги. Сильные. Опытные. Много. Несколько десятков.

Она узнала их. Герцог Аверин. Граф Террич. Барон Дарни и ещё много других.

Огромный вздох облегчения. Теперь все будет хорошо.

Поздно. И в то же время вовремя. Так тоже бывает.

С новыми силами Мадлен бросилась на очередного врага.

Диннар Роннигус изумленно и радостно подобрал с земли фоннор, который шумно вибрировал. Он нажал на кнопку и поднёс к уху аппарат, и сразу же широкая грудь мужчины высоко поднялась и опустилась в шумном вздохе облегчения. Он оторвал фоннор от уха и громко, еле сдерживаясь, проговорил в переговорное устройство, связывающее его с лидерами групп.

— Открывайте купол… Безопасно.

Напряженные и безумно уставшие парни и девушки, которые совсем недавно по приказу командира Роннигуса заняли свои места в ожидании чуда, выполнили нужные манипуляции — прокрутили рукоятки на окровавленных кинжалах — артефактах защиты приюта, опуская защитную завесу. До этого они дружно, вместе с оставшимися в живых полицейскими, собирали кинжалы на поле битвы, вытаскивая их из «невидимок» и вервольфов.

По аллее шли сильно потрепанные фурии, ставшие от этого ещё страшней, и несколько десятков мужчин, по внешнему виду которых тоже было явно заметно, что они не просто мимо проходили, а успели поучаствовать в кровавом сражении.

— Отец! — первым недоверчиво хрипло выдохнул Рональд и быстрым широким шагом направился навстречу идущим. Затем побежал, уже не стесняясь.

— Рон! Мальчик мой! — воскликнул высокий крепкий мужчина, на которого Рон был очень похож, и тоже чуть ли не бегом двинулся навстречу Рону. — Хвала богам! Живой!

Мужчины обнялись. Взрослый и еще мальчишка. Отец и сын. Оба потрепанные и окровавленные, израненные и уставшие, но безумно счастливые. Их обьятия были такими крепкими, душевными и тёплыми, что напряжённые лица вокруг стали понемного оттаивать. А потом и другие дети кинулись к родителям. Марк, Алек.

Как потом выяснилось на помощь приюту бросились многие родители, чьи дети находились на воспитании сестры Мадлен. Герцог Аверин собрал хорошую боевую группу — он знал, чьи дети, подобно Рону, воспитывались у Мадлен, и как только обо всем узнал от Диннара Роннигуса, оповестил всех об опасности, нависшей над детьми.