Татарский удар - Идиатуллин Шамиль. Страница 11

Майер замолчал и уставился на президента. Тот сосредоточенно думал, по обыкновению глядя на свои сплетенные пальцы. Помощник, главы министерств и ЦРУ ждали, уставившись примерно в ту же точку.

Наконец президент повернулся к глобусу и пробормотал:

— Даффи вышел на охоту на огромного бизона. Привезли его в субботу и зарыли под газоном.

— Простите, сэр? — переспросил Майер.

— Так, ерунда. Ладно, парни, я даю добро. К завтрашнему дню подготовьте план действий, и с понедельника начинаем.

Глава третья

1

Звонок сестры застал Рената врасплох. Он все никак не мог привыкнуть к тому, что Ляйсанка года три как вошла в половозрелый возраст и вдруг превратилась из постоянно хамящего голенастого подростка в красивую фигуристую девушку, при виде которой только благоразумие удерживало ребят из Ренатовой бригады от гулкого сглатывания. И теперь с растерянной улыбкой вертел в руке мобилу.

Ляйсан только что в нынешней своей непонятно над чем иронизирующей манере пригласила милого братца на свадьбу, каковая состоится в ближайшую пятницу в челнинском ресторане «У Рафгата». Ближайшая пятница ожидалась завтра.

Отухмылявшись, Ренат энергично сказал «блин» и позвонил маме. Вызвериться на нее за молчание про дочкины матримониальные намерения, конечно, не удалось. Мать в двадцать секунд доказала, что дорогой сыночек, не кажущий носа из своих Тольяттей и откровенно забывший родителей, сам виноват не только в том, что не знает последних семейных новостей, но и просто во всех бедах и напастях, которых с ходу смог коснуться живой мамулин язык.

С большим трудом Ренату удалось перевести стрелки с себя на сестру. Она, как выяснилось, раньше была такая же засранка, но теперь вроде взялась за ум, спасибо Наилю, просто молимся на него с отцом. Наиль, оказывается, работал на каком-то камазовском заводе, не то литейном, не то кузнечном (мама в этих тонкостях не разбиралась, всю жизнь тянула лямку в средней школе, и из всего камазовского многоголовья знала только ПРЗ — и то лишь потому, что прессово-рамный в советское время официально шефствовал над ее школой). Работал, слава богу, не инженером, а кем-то по денежной линии — не то начальником финотдела, не то главой департамента ценных бумаг (тут Ренат тягостно вздохнул). В роскоши не купался, но и не бедствовал. Ляйсанка знакома с ним года три, аж со школы, а последние полгода они просто жили вместе, в Наилевой двухкомнатке. Теперь, выходит, решили узаконить отношения. А тебе, ulym, ничего не рассказывали, потому что по телефону о таком не говорят, а когда ты приезжал, был вечно такой занятой, что мы даже не знали, может, тебе неинтересно знать, что в семье творится.

Ренат давно, в первую очередь благодаря мамочке и первой жене, научился реагировать на подобные женские резвости по-умному. То есть молча. Потому любезно поблагодарил за информацию и поинтересовался, чего дарить молодоженам. Тут маме, как ни странно, предложить было нечего. Мы с отцом, сказала она, дарим сервиз на двенадцать персон, он хороший, хоть и китайский, ну, и немного денег, а ты, ulym, — по возможности. Ага, сказал Ренат. Aniem [3], что тут говорить о возможностях, единственная сестра замуж выходит…

— А, мам, машина-то у Наиля есть?

— Да, «четверка», почти новая, — с гордостью сказала мама.

— Значит, нет, — сказал Ренат с облегчением, довольно быстро — минут за пять — закруглил разговор и распрощался, клятвенно пообещав приехать пораньше — и с ребятами, чтобы помочь с организацией и всяческой доставкой.

Потом позвонил Губанову, хозяину крупнейшего в Челнах автосалона, который Ренат опекал во времена мятежной молодости. Перед переездом Ренат махнулся долей в салоне с челябинцами, именно тогда счастливо потерявшими интерес к тольяттинским проектам. Так что размен произошел быстро и ко всеобщему удовольствию. Особенно рад был захандривший поначалу Губанов: гуманные челябинцы предоставили ему не только почти полную свободу действий, но и привилегированный доступ к уральскому прокату. В итоге губановская фирма стала одним из крупнейших поставщиков КамАЗа и, ясное дело, любимейшим дилером.

Поэтому Губанов Рената уважал и при случае старался оказаться полезным. Но в этот раз не мог при всем желании: по словам Губанова, клиент опять сошел с ума, чохом выкупил все приличные машины, следующая партия ожидается через неделю. А сейчас в салоне — только пара «троечек» (у него хватило ума — или просто памяти — не предлагать ничего, кроме BMW).

Ренат задумчиво объяснил, что «троечка» хороша для легкомысленной девицы, а Ляйсан теперь солидная замужняя дама, которой полагается, как минимум, «пятерка». А лучше «шестерочка». Как считаете, Василий Семенович?

Василий Семенович был совершенно с этим согласен — как и с тем, что Maybach в таком случае будет смотреться слишком выпендрежно, так что с ним погодим. Губанов был готов погодить, но не был готов помочь дорогому клиенту немедленно, и это владельца автосалона страшно расстраивало. Губанов, отчаянно посопев, даже заявил, что попросит машину у одного из последних покупателей, якобы для исправления мелкого конструктивного недостатка, перебросит ее Ренату, а покупателю вернет деньги.

Ренат готовность к незаметным подвигам оценил, но попросил Губанова не дергаться — сам, мол, все устрою. Он знал, о чем говорил: буквально вчера Славян обмолвился о том, что ювелир Викулов полностью долг так и не вернул, зато пригнал и даже уже зарегистрировал (откуда и информация) нулевенькую «шестерку».

Ренат вызвал по интеркому Славку и поставил перед ним задачу.

Через два часа машина стояла во дворе особняка, занятого Ренатовыми офисами, а генеральная доверенность на нее лежала в кармане Рената. Викулов, уяснив, что Татарин не накажет его за крысятничество, погрузился в пучину искреннего счастья и прямо как был, в пучине и домашнем костюме, прискакал в офис Рахматуллина с коробочкой, в которой лежал симпатичный и не слишком вычурный — золотая вязь и немного бриллиантов — кулон «для очаровательной сестренки дорогого Ренат Салимзяновича, у которой ведь такой большой день». Викулов даже вызвался лично отогнать машину в Челны, чтобы, не мешкая, перерегистрировать ее на имя Ляйсан.

Тут Ренат заржал, но взял себя в руки, поблагодарил ювелира и объяснил, что с этим-то всегда успеется.

Распрощавшись с потерявшим голову от радости Викуловым, Ренат поставил перед Славяном еще одну задачу. В принципе, с этим челнинские не торопили… Но Ренат предпочитал рассчитываться с долгами при первой возможности. Вот она и подвернулась — давний челнинский презент, который, к общей радости, так и не пригодился, без проблем размещался в двух багажниках, а в Челны изначально решено было ехать на паре машин.

Выехали поздно вечером. Ренат думал, что, как обычно, выключится сразу, но почему-то долго ворочался, напряженно вспоминал, о чем не успел распорядиться перед отъездом, и даже рявкнул на Славку, опять врубившего свой долбаный раритетный рэп. Наконец, на третьем часу пути, после короткой остановки на полив обочины, Ренат задремал — и так удачно, что практически не реагировал ни на жуткий рев какой-то длиннющей и плотной колонны, которую пришлось томительно обгонять, наверное, минуты две, ни на краткосрочные остановки у постов ГИБДД. Из-за предрассветных сумерек гаишники смело делали стойку на пару BMW без блатных номеров, идущую на запредельной скорости, и важно совершали отмашку полосатой дубинкой. Водителю приходилось останавливаться и вполголоса сообщать ликующему менту, что тому посчастливилось остановить Татарина, который мчится на свадьбу к сестренке и совершенно не расположен тратить время на фигню. Гибэдэдэшник мгновенно линял, но все же, молодец такой, находил в себе силы поздравить команду Татарина с радостным событием и пожелать счастливого пути.