Сердце медведя (СИ) - "Мурзель". Страница 47

В горле застрял холодный липкий ком. «Я прошу слишком многого. Он потеряет все, станет изгоем у себя на родине. — подумала Виола. — А что, если предложить ему сбежать вместе со мной? Но в качестве кого? И что ему делать на чужбине? Попросить отца взять его к себе на службу? Но у папы такой вспыльчивый нрав — я и рта не успею раскрыть, как он прикажет его казнить. Нет. Я сбегу одна, как и собиралась, а Бьорн… — Сердце болезненно сжалось. — …если я убегу без его помощи, его обвинят в нерадивости, но не в предательстве. Может быть, все еще обойдется…»

Виола судорожно сглотнула.

— Хорошо, — ответила она. — Если хочешь, можешь с ним поговорить. И… спасибо, что пытаешься мне помочь.

Он не ответил, но его пронзительный взгляд сказал ей больше тысячи слов.

***

Бьорн порывался отправиться к Сигизмунду сразу же после обеда, но Виола уговорила его повременить. Крайне маловероятно, что ярл согласится ее отпустить, а вот Бьорн, уходя, повесит на дверь замок, а когда, вернувшись, захочет его открыть, то сразу же обнаружит подмену ключа.

Надо во что бы то ни стало бежать этой ночью! Конечно, если снова явится Сигизмунд, то план накроется медным тазом, но Виола искренне надеялась, что этот старый козел сегодня не придет.

Остаток дня она провела как на иголках. Мысли путались, все валилось из рук. Бьорн снова пропадал во дворе, и ей удалось совершить еще кое-какие приготовления к побегу.

За ужином они почти не разговаривали. Виола со страхом и нетерпением ждала, когда Бьорн защелкнет дверной замок. Хоть бы он не вздумал проверить ключ! У нее всего одна попытка. Если сегодня уйти не получится, то завтра утром придется вернуть ключ законному владельцу.

К счастью, опасения не оправдались — Бьорн ничего не заметил. Наконец, они легли спать — она на кровати, он на полу. Потянулись мучительные минуты ожидания. Как узнать, насколько крепко он заснул? Как понять, все ли рыбаки разошлись по домам? Виола неустанно пялилась в черное оконце, пытаясь вычислить подходящее время для побега.

Прошло полтора или два часа, и она, наконец, решилась. Бьорн размеренно посапывал, лежа на спине. С улицы не доносилось ни звука. Виола встала с постели и осторожно переступила через могучее тело своего стража. Тот не пошелохнулся, и она на цыпочках направилась к сундуку.

Предательски скрипнула половица. Виола застыла на месте, ощутив, как тело покрылось гусиной кожей. Она в панике оглянулась — Бьорн мирно спал. Слава богу! Крадучись, она сделала еще несколько шагов, затем стала медленно… невыносимо медленно поднимать тяжелую крышку сундука.

С нее сошло семь потов, пока, наконец, удалось бесшумно открыть ларь. Виола утерла рукавом лоб. Сегодня днем, когда Бьорн был во дворе, она еще раз перебрала вещи в своем мешке и выкинула добрую половину. Зачем ей куча барахла, если главное — это добраться до Броккова Клыка? Топор она решила тоже не брать. Слишком тяжелый. Люди Манчини и так сумеют ее защитить.

Виола торопливо сунула руку в мешок. Ключ на месте! Зажав его в кулаке, она подхватила котомку и направилась в сени. Там царила кромешная тьма. Виола на ощупь нашла навесной замок. Днем она предусмотрительно капнула в него масла, и ключ повернулся почти беззвучно. Виола потянула вниз железный корпус — щелчок, и дужка выскочила из отверстия. Сердце колотилось, словно безумное. Она оглянулась. Вроде бы все спокойно.

Осторожно сняв замок с петель, она медленно отворила дверь. Хорошо, что хватило ума смазать и петли — створка поддалась практически бесшумно. Виола выскользнула наружу.

После секундного колебания она повесила на дверь замок и защелкнула его. Это задержит Бьорна, если он вдруг посреди ночи обнаружит ее пропажу. А утром кто-нибудь вызволит его из плена, ведь ключ Виола оставила торчать в замочной скважине.

Полная луна заливала улицу серебристым сиянием. Дул холодный ветер, где-то лениво брехала собака. Надо держаться в тени: мало ли кому приспичит выйти по нужде. Неизвестно, есть ли в Рюккене ночные патрули, но пока что Виола не заметила ни души.

Через несколько минут послышался плеск, повеяло озерной тиной. Домишки расступились, и глазам открылась черная гладь, разрезанная пополам сверкающей лунной дорожкой. Виола увидела, что на воде то тут то там светятся красноватые огоньки. Должно быть несколько рыбаков вышли на ночную рыбалку.

«Черт! Они могут меня увидеть! Хотя, с другой стороны, так даже лучше. Если кто и заметит, как я беру лодку, то подумают, что это еще один рыбак».

Виола с опаской взглянула на сторожевые вышки. На одной из них горел фонарь, другая затерялась во мгле. Пробравшись между хижинами, густо облепившими берег, она ступила на деревянный настил. Под ногами скрипнули доски, и спина тут же покрылась холодным потом.

Поднялся ветер, зашумели камыши. Виола посмотрела вдаль. Над серебристой зыбью клубился туман, а скалы на другом берегу казались непроглядно черными. Не беда, Виола приблизительно помнила, где находится Брокков Клык. Главное — отсюда уплыть, а там будет видно.

Теперь осталось лишь украсть лодку. Виола миновала несколько длинных многоместных посудин, прежде чем нашла небольшой челнок, похожий на тот, на котором рыбачил сынишка Рагнара.

Воровато оглянувшись по сторонам, Виола опустилась на корточки и перерезала веревку, привязывающую лодку к сваям причала. Готово! С отчаянно бьющимся сердцем она соскользнула вниз и, усевшись на узкое деревянное сиденье, оттолкнулась от настила.

Проплыв небольшое расстояние, челнок остановился, мерно покачиваясь на волнах. Теперь нужно грести. Раньше ей никогда не доводилось этого делать, но ради свободы придется научиться.

Пара весел лежала на дне лодки. Виола вставила их в уключины и погрузила лопасти в воду. Сделав гребок, она вздрогнула от громкого всплеска. Черт! Вдруг стражники все-таки что-то заподозрят?

Вскоре она обнаружила, что если не поднимать весла над водой, то шума они издают гораздо меньше. Стараясь грести как можно тише, она отплыла от берега на приличное расстояние и остановилась, чтобы наметить дальнейший путь.

В сумраке все скалы казались одинаково черными. Эх, надо было попросить Манчини, чтобы он зажег в своем лагере костер. Что ж, придется плыть вслепую. Хорошо, хоть немногочисленные огоньки Рюккена ярко отражаются в темной воде. Это поможет хотя бы не перепутать направление.

Берег постепенно отдалялся. Свежий ветер бросал в лицо холодные брызги, и Виола надела куртку с меховым капюшоном, радуясь, что прихватила ее с собой.

Прошел час или полтора. Виола уже замучилась грести, а озеро все не кончалось. Днище заливала вода, приходилось то и дело вычерпывать ее деревянной кружкой. Спина взмокла, плечи ныли, на ладонях вздулись волдыри. Где же этот чертов берег? Рыбацкие лодки остались далеко позади, и здесь, на утлом суденышке посреди бескрайней водной глади, Виола вдруг остро ощутила свое одиночество.

Прошло немало времени. Огни Рюккена стали едва различимыми, а темная громада скал теперь была совсем рядом. В лунном свете, наконец, удалось разобрать светлые очертания Броккова Клыка. Лодку снесло немного влево, но Виола, воодушевившись близостью ориентира, принялась грести с удвоенной силой.

Вскоре она достигла берега. Несколько минут пришлось искать подходящее место для высадки. Наконец челнок сел на мель и остановился. Виола разулась, подкатила штанины и перешагнула низкий борт.

Босые ноги погрузились в ледяную воду. Виола вздрогнула и поежилась. Подхватив котомку, она вышла на пологий берег. Привязать бы лодку, чтобы ее не унесло, но в темноте Виола не нашла ни дерева, ни коряги. И бог с ней: если все получится, то лодка больше не понадобится.

Виола оглянулась по сторонам, прислушалась. Ничего, только ветер да уханье совы. Холодный воздух насыщен запахами хвои и водорослей. Ни малейшего намека на дым. Где же лагерь?

Может, она заблудилась? Да нет же — вот белесая скала нависает над берегом. Может, Манчини что-то неправильно понял? Покричать? Как-то боязно. Лучше дождаться утра, и уже при свете дня отправляться на поиски.