Проклятые (СИ) - Сербинова Марина. Страница 81

Он выпустил ее тонкие запястья из своих пальцев, но уйти не позволил, уткнувшись руками в стену.

Низко опустив голову, тяжело вздохнул.

Вжавшись в стену, Кэрол замерла, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Подняв голову, он посмотрел на нее.

— Ну, ладно, не плачь, — примирительно проговорил он. — Я погорячился. Что я такого сказал, что тебя так обидело? Разве я был не прав?

— Прав. Ты всегда прав. Только доказывая свою правоту, ты расшибаешь всех «неправых» в лепешку, даже если тебе не возражают и извиняются!

— Ну, извини, я не хотел «расшибать тебя в лепешку», — он улыбнулся.

— Тогда и ты извини, я не хотела тебя посылать, — огрызнулась Кэрол, все еще сердясь.

— Значит, мир?

— Может, ты меня сначала выпустишь, или мне весь день стенку подпирать?

Он убрал руки и отступил.

— Кстати, бить тебя я не собирался.

— И на том спасибо.

— Но если ты еще раз мне такое скажешь, то побью, — он ласково улыбнулся и по-мальчишески дернул ее за локон.

Кэрол улыбнулась ему в ответ, радуясь, что все так благополучно завершилось, и они помирились, чего она, если признаться, не ожидала. Она была уверена, что он хлопнет дверью так, что штукатурка посыпится, и она никогда больше его не увидит. А он улыбается! Этот Джек Рэндэл самый непредсказуемый из всех, кого она знала, и угадать, что он сделает в следующий момент просто невозможно.

А через десять минут они вместе отправились на такси в бюро ритуальных услуг.

В больницу они тоже приехали вместе. Кэрол привезла Мэтту черный костюм, принадлежности для бритья и одеколон. Пока Джек о чем-то разговаривал с доктором в ординаторской, Мэтт побрился, причесался и оделся.

Кэрол с ноющим сердцем смотрела на него. Сегодня он выглядел еще хуже, чем вчера. На осунувшемся лице была нездоровая бледность, тени вокруг глаз стали еще темнее, а глаза были какими-то больными, влажными и покрасневшими и казалось, что из них вот-вот побегут слезы. А в черном костюме, подчеркнувшем его бледность, он вообще выглядел так печально, что сердце Кэрол готово было разорваться жалости.

Подойдя к нему, она обняла его.

— Ты меня любишь? — тихо спросил он, прижимая к себе хрупкую фигурку.

— Конечно, люблю! Очень люблю!

— Правда?

— Правда. Разве ты сомневаешься? — девушка изумленно заглянула ему в глаза. — Почему ты так грустно меня об этом спрашиваешь?

— Поцелуй меня, котеночек, — попросил он, проигнорировав ее вопрос. Привстав на носочки, Кэрол мягко наклонила его голову и с нежностью поцеловала в губы. Сжав ее в объятиях, он с внезапной страстью ответил на поцелуй, приподнял ее и, поднеся к кровати, опустился вместе с девушкой на покрывало.

— Мэтт, подожди… — начала слабо сопротивляться Кэрол, отстраняя его руку, забравшуюся под юбку. — Ты что, с ума сошел? Вдруг кто-нибудь зайдет? Я боюсь. Перестань!

Она захихикала, брыкаясь и отталкивая от себя его настойчивые руки.

Поднявшись, он подошел к двери и повернул замок.

— Никто не зайдет, — улыбнувшись, он набросился на девушку, которая все же перестала сопротивляться и, обняв его, самозабвенно прижалась к его губам.

Кэрол едва успела привести себя в порядок, как дверь кто-то толкнул.

Поправив покрывало на постели, Мэтт открыл двери. Встретившись с колючими глазами Джека, он улыбнулся ему.

— Вы готовы? — спросил тот, не предпринимая попытку войти в палату. — Время. Опоздаешь на похороны своей матери. Я понимаю, что есть дела поважнее, не терпящие отлагательств, но все же…

— Не язви, Рэндэл. Я должен был привести себя в порядок, не мог же я явиться на похороны небритым и…

— Если хочешь выглядеть достойно, для начала застегни штаны.

Мэтт опустил взгляд, одновременно потянувшись к «молнии» на брюках, но, обнаружив, что там все в порядке, понял, что попался на провокацию.

— Ха-ха, как остроумно, Рэндэл! — хмыкнул он.

— Я жду вас в машине, — отвернувшись, Джек направился к лифту.

Мэтт улыбнулся, и, не удержавшись, послал ему вслед непристойный жест. Кэрол подошла сзади и, заметив это, очень удивилась.

— Мэтт, что ты делаешь?

Он поспешно опустил руку, виновато улыбнувшись.

— Что он тебе сказал, что ты так реагируешь, а?

— Ты не правильно поняла, это я в шутку.

— Он не понимает шуток, а таких — тем более, — девушка смущенно опустила голову. — Как ты думаешь, он догадался?

— О чем?

— Ну, о том, что мы здесь делали.

— Конечно. А тебя это беспокоит?

— Неудобно, — сжав плечи, Кэрол густо покраснела. — Такое горе, похороны, а мы…

— Перестань. Мы любим друг друга, почти муж и жена, и если мы уделили друг другу немного времени, это не уменьшает нашего горя.

Джек ждал в такси, разместившись на переднем сидении и, как всегда, курил. Бросив взгляд через плечо, на Мэтта, он улыбнулся.

— Выглядишь намного лучше, чем когда мы приехали. Рад, что тебе полегчало.

Кэрол покраснела и отвернулась к окну, готовая провалиться от мучительного стыда, который сжигал ее перед Джеком. Сейчас она не выдержала бы его пронзительного насмешливого взгляда, и больше всего боялась, что он захочет высказать свое мнение об их возмутительном поведении.

Но на этот раз он воздержался от комментариев. Что ж, в конце концов, его это не касается, и Кэрол была рада, что он этим не пренебрег.

Стоя у гроба матери, Мэтт дрожал так, будто его бил озноб, но на лбу выступили капельки пота, создавая противоположное впечатление, что ему очень жарко. Кэрол стояла рядом, Джек — чуть позади.

Никто из них не слышал, как, прощаясь с матерью, Мэтт вымаливал у нее прощения. Низко склонившись над гробом, он ронял слезы ей на лицо, сжавшись под невыносимой тяжестью собственной вины.

Кэрол отвернулась, не в силах на него смотреть и пытаясь справиться с душившими ее рыданиями. Как тяжело было видеть его таким.

Когда он отошел от гроба и подошел к девушке, ей показалось, что в его глазах было безумие. Какой-то странный лихорадочный блеск, который напугал ее, как тогда, ночью, после приступа, когда он был не в себе.

— Мэтт, все нормально? — осторожно спросил Джек, пристально всматриваясь ему в лицо. Повернувшись к нему, Мэтт внезапно схватил его за пиджак и притянул к себе.

— Это ты виноват! Ты ее убил, скотина!

Он вздрогнул, почувствовав неожиданный укол в бок, и, зашатавшись, вдруг обмяк. Джек придержал его, не позволяя упасть.

— Тс-с-с, дружок, я понимаю, что у тебя горе, но я-то тут при чем? — проговорил Джек.

— Мэтт, что с тобой? Тебе плохо? — Кэрол придержала его за руку, взволновано переводя взгляд с одного мужчины на другого, и пытаясь понять, что происходит.

— Он немного не в себе. Перенервничал, — объяснил Джек. — Наверное, опять приступ. Я отведу его в машину, пока он прямо здесь, у гроба матери, в обморок не свалился.

— Я помогу, — Кэрол обняла Мэтта за талию, помогая Джеку дотащить его до машины. Усадив Мэтта на сиденье, Джек заглянул ему в лицо.

— Эй, ты меня слышишь?

Мэтт медленно повернул голову и посмотрел на него.

— Так объясни, в чем моя вина? Ты сказал, что я убил твою мать, я не ослышался? Говорить можешь? Говори!

— Джек, не трогай его, он это сгоряча, — вмешалась Кэрол.

— Ну, уж нет! Пусть он объяснит, с чего это вдруг на меня набросился. Сгоряча или нет, такими словами нельзя разбрасываться. Ну, расскажи, Мэтт, в чем моя вина. Мы с Кэрол очень внимательно слушаем.

Смотря на Мэтта, Кэрол заметила в его глазах, устремленных на Джека, такую ненависть, что казалось, Мэтт готов его убить. Ее это привело в полное замешательство. Джек дал ему свободу. Почему же Мэтт его так ненавидит?

— Я не понимал, что говорил… голова сильно болит, — прохрипел Мэтт, еле ворочая языком. — Прости, Джек. Нервы.

Он отвернулся и закрыл глаза, пытаясь справиться с головокружением. Что еще он мог ответить? Заявить во всеуслышание, что это проклятые кассеты, которые притащил адвокат, убили его мать! Не заявившись Рэндэл в их квартиру со своими «доказательствами», Моника была бы жива! Но тогда пришлось бы объяснить Кэрол, что такого было на кассетах, что могло довести больную женщину до инфаркта.