Бывший муж сестры (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна. Страница 11

— Не соглашусь с тобой. — Глеб, на удивление, продолжает стойко не реагировать на мои колкости. — Я думаю, Алисе вот это понравится.

Он достает объемный пакет и, воткнув в него острым концом ключ, делает прорезь; через секунду я вижу яркие ходунки. Алиса, да этого притихшая на моих руках, вдруг начинает копошиться.

— Дай! — лепечет малышка и тянется к подарку.

— Ходунки? — удивленно вскидываю брови. — Я против этой забавы. И Алиса научилась ходить без них.

— Допустим, — соглашается парень, хотя все-таки раскладывает ходунки и подкатывает их ко мне, — но, думаю, сейчас этот вариант лучше, нежели малышка будет ползать по полу.

Я зависаю на несколько секунд, переваривая то, что он сказал. Черт бы его побрал, он прав!

— Ну, так что? — кивает на ходунки.

— Ладно. Согласна, — сдаюсь я, — ты прав.

Но прежде, чем усадить туда Алису, достаю салфетки и быстро протираю поверхности, потому что дочь обязательно попробует их на вкус. А она тем временем очень мешает мне, и то и дело пытаясь перелезть через мои руки, чтобы добраться до желанной цели.

Пока я занята ходунками и Алисой, Глеб распаковывает остальные вещи, купленные вчера.

— Зачем ты это делаешь? — все-таки спрашиваю, заметив в коридоре коляску.

— Не знаю, Надь. Нашло что-то вчера. Может, твой жалкий вид меня спровоцировал, — будничным тоном произносит Глеб.

А я, как только понимаю смысл сказанного, чувствую, как от обиды аж в горле перехватывает.

— Шучу я, Надь, — смеется парень.

Я, схватив пачку салфеток, оказавшихся под рукой, метко пуляю ему в голову со словами:

— Идиотский у тебя юмор, Глеб!

Я так злюсь, что даже не пожалела бы ходунки, которые полетели бы следом за салфетками, но меня останавливает Алиса. Дочке-таки удается добраться до подарка. У нее столько радости на моське, что у меня не поднимается рука разочаровать мою малышку.

— Не злись, — миролюбиво произносит Глеб.

Я игнорирую его, играя с Алисой.

— Надь, посмотри, что у меня есть.

Боковым зрением замечаю движение силуэта парня в мою сторону и застываю. Что у него там есть еще? И надо ли оно мне?



Когда Глеб подходит слишком близко, дергаюсь в сторону.

— Аккуратно! — рявкает он.

Я кидаю на него сердитый взгляд, но, увидев в его руках картонный поднос с двумя стаканами из Мака и бумажный пакет с круассанами, почти прощаю его. Мне так давно хотелось горячего чаю и булочку, что, увидев их воочию, мой желудок сжимается в комочек от предвкушения. Привычка, чтоб ее!

— Не ори! — огрызаюсь на него и резко встаю на ноги.

Глеб в недоумении смотрит на меня.

— Что? — выдергиваю ближайший ко мне стакан из держателя и вытаскиваю круассан из бумажного пакета. — Считай, я наполовину простила тебя за твою идиотскую шутку, — бросаю через плечо Глебу.

Все внимание перевожу на Алису. Аккуратно ставлю стаканчик на пол, достаю из сумки пачку печенья и, вытащив оттуда одну штуку, протягиваю дочке.

— Дай!

— Не рановато ты ей печенье даешь? Насколько я осведомлен, детей по утрам кормят кашками.

Мои щеки заливаются румянцем. Ну что же он так действует на меня? Но говорить ему правду о том, что я кормлю Алису грудью, я не горю желанием. Да и не его это дело.

— Не переигрывай, Глеб. На заботливого родственника ты не дотягиваешь. Моя интуиция вопит о том, что тебе что-то от меня нужно. Только так и не могу понять, что именно. — Поворачиваюсь к парню лицом.

— Хочу услышать от тебя правду, — глухо отвечает Глеб и делает шаг ко мне.

Я часто-часто моргаю.

— Правду? Какую правду, Глеб? Ты о чем? — сглатываю пережеванные кусочки круассана, запиваю чаем.

— Зачем ты вернулась? И где отец девочки? И есть ли он вообще? — парень делает акцент на последнем вопросе.

Я мельком смотрю на Алису, потом перевожу взгляд на Глеба. А может, тетя Варя права, и ему действительно стоит рассказать всю правду? И мне станет легче, когда будет на кого оставить Лисенка, пока я смотаюсь в Новосибирск.

Мой мозг работает в режиме нон-стоп. Я чувствую, что должна принять решение здесь и прямо сейчас.

Алиса радостно крутится вокруг нас, шумно дергает за погремушки. Глеб внимательно смотрит на меня. Ждет ответа. И я решаюсь. Я скажу ему все, как есть.

— У Алисы есть отец, — медленно начинаю я. Голос отчего-то становится высоким, взволнованным, будто не моим.

— И где же он, Надя? — Глеба в этот момент становится отчего-то больше, и я рядом с ним ощущаю себя такой маленькой и беззащитной.

Я почему-то никогда не думала, что сказать правду будет настолько тяжело. Язык налился тяжестью свинца, я открываю рот и…

— Да, Надя! Расскажи, кто отец?

Голос сестры заставляет меня вздрогнуть, очнуться.

— Вера? Что ты тут делаешь? — Глеб поворачивается ней, отпуская меня из оков его взгляда.

— Тот же вопрос хотелось бы задать и тебе! Что ты тут забыл в такую рань? — шипит Вера. — А ты давай, сестренка, расскажи, как облапошила своего босса! От него залетела, а родив, решила припугнуть дитем? Так?

Сестра сверлит меня взглядом. А во мне злость дикая закипает. Какого черта она себе позволяет так обо мне говорить?

— Пошла ты, Вера, знаешь куда?! — подлетаю к ней, сую ей в руки чай. — У моей Алисы есть отец, и он сейчас находится…

Чего-чего, но вот следующего действия я никак не ожидала. Сестра отбрасывает стакан и, схватив меня волосы на затылке, выталкивает в коридор.

— Ах ты дрянь! — ее голос звенит, а я хватаюсь за ее запястья, скручивая. За спиной слышу нарастающий плач Алисы и гневный голос Глеба:

— Вера! Ты что творишь?!

— Тебе лучше не вмешиваться! — командует сестра и с силой заталкивает меня в спальню, отпускает волосы.

Я отскакиваю от нее в сторону.

— Ты дура, Вер?! У тебя точно все с головой в порядке?

— Закрой свой поганый рот, потаскушка! — рычит сестра и защелкивает дверь спальни на замок.

У меня екает сердце.

— Вера, ты успокойся, — спокойно говорю я и, выставив руки перед собой, захожу за кроватку.

Если что, я смогу отбиться: сестра у меня дама не пышная, а очень даже стройная. Но вот ее бешеный взгляд меня пугает. Люди в неадекватном состоянии обладают недюжинной силой.

— Не нужно на меня шикать, Надя! Я тебя раскусила. Прикинулась бедной овечкой, а сама что? Решила все-таки Глеба у меня увести? Решила ему на уши лапши навешать? Ты думаешь, он дурак и поверит, что ты родила от него? Что, с боссом не получилось, так решила на моего мужика позариться?! — орет сестра, наступая на меня.

Дверь ручки тщетно дергается.

— Вера, открой дверь, — просит Глеб.

— А я тебе доверяла, Надь! Я же тебе сразу рассказала, как люблю Глеба! Как он мне нравится! Зачем ты так поступила? Зачем приехала?

Замираем, глядя друг дружке в глаза. В моих она видит сожаление, зато я в ее — ненависть.

— Прости, Вер, так получилось, — тихо отвечаю ей.

— Ах ты дрянь! — Она кидается на меня, а я с силой толкаю кроватку в ее сторону. Сестра не успевает отреагировать и под напором тяжелой конструкции летит на пол. Я пользуюсь моментом и, подбежав к двери, щелкаю замок.

Она распахивается мгновенно. Глеб, застыв на пороге, переводит взгляд то на меня, то на Веру.

— Что, черт возьми, ты устроила? — рычит он на жену. Отодвинув меня в сторону, заходит в комнату. — Ты хоть понимаешь, что напугала ребенка? Ты в своем уме? Надя, с тобой все в порядке? — смотрит на меня с тревогой, протягивая руку.

— Все нормально. — Я, тяжело дыша, делаю от него шаг назад. — Ты ее в лечебницу сдал бы, что ли. Она совсем безумная стала от ревности!

— Ма-а-а, — слышу из зала взволнованный голос Алисы.

— Дрянь! Я с тобой еще не закончила, — слышу в спину голос Веры.

— Зато закончила я, — кидаю ей через плечо и, подхватывая дочь из ходунков, выхожу в коридор.

Как же вовремя Глеб собрал коляску! Я быстро сажаю в нее Алису, а сама обуваюсь.