Последнее небо - Игнатова Наталья Владимировна. Страница 52

– Если ты ничего не взорвешь… – начал было Джокер.

Взорвался Гот. Выложив на чистейшем русском все, что он думает по поводу обоих чертовых придурков, которые сами жить спокойно не могут и другим не дают, он пригрозил и Джокеру и Зверю тремя сутками работы на кухне. Да-да, вместе. На пару. Посменно, один в поварах, второй – на подхвате. После чего приказал садиться и не отсвечивать без разрешения.

Сели. Кажется, угрозой прониклись оба.

– Дитрих, – прошептала Ула, наклоняясь к Готу. – Ты потом повторишь все это помедленнее?

– Что? – Майор с изумлением почувствовал, что краснеет. – Зачем?

– Я запишу. – Биолог пожала плечами. – Обожаю всякие ругательства.

– Не смущай начальство, – невинным тоном пробормотал Зверь, глядя в потолок, – напомни потом мне, я продиктую. И переведу.

– Я, кажется, велел не отсвечивать, – рыкнул Гот. Зверь послушно заткнулся.

– Это балаган какой-то, а не боевое подразделение. – Майор побарабанил пальцами по столу. – Значит, так, господа циркачи, мне от вас нужно ваше… чутье – На последнем слове Гота скривило, но у Зверя хватило ума промолчать по этому поводу.

Джокер уставился вопросительно. Спрашивать, помня приказ, не рискнул.

Дитрих выдержал паузу, чтобы насладиться тишиной, и объяснил:

– Речь идет о строительстве рудника. Лис уже определил точное место. – Гот открыл позаимствованный у геолога «секретарь», развернул на мониторе карту: – Вот здесь. – Выделенный район ненавязчиво замигал. – Недалеко от Грозового пика. К сожалению, выходы руды не в горах, а на опушке джунглей. Кроме того, там еще и болото, что тоже не радует. Ваша задача определить степень опасности. И найти методы борьбы. Вопросы?

– Посмотреть, – хором заявили оба «чертовых придурка». И едва не столкнулись лбами возле монитора.

Гот ухмыльнулся. Он ожидал чего-то подобного. Когда доходило до дела, что Джокер, что Зверь о разногласиях сразу забывали. Потом, правда, срабатывал эффект пружины, и этим двоим становилось тесно не то что в лагере – вообще на планете.

– Знаю это место, – сообщил Джокер.

– Дерьмовый райончик, – добавил Зверь. – Там колонии ящеров неподалеку. Аж шесть. Не считая всяких транзитников.

– Ящеры охотятся на болотах. – Джокер укрупнил изображение. – Где? – это уже к Зверю.

Тот отметил шесть точек, расположенных вокруг предполагаемого рудника почти ровным полукругом.

– Здесь у них лежбища. Вот эти четыре для тех, которые днем летают. А вот два, на них ночные живут. Что те, что другие вертолет пополам перекусить могут.

– Те, что охотятся днем, – плюются, – кивнул Джокер.

– А в болотах что? – поинтересовался Зверь.

– Все, – пигмей поморщился. – Там шесть колоний ящеров кормятся, тебе мало, что ли?

– Понял, – Зверь кивнул, – не дурак. Просто торможу слегка. Ящеры у нас не по твоей части, так?

– Так, – Джокер цыкнул зубом, – и не по твоей, всех ты не потянешь. Придется стрелять.

– Может, пару бомб? – спросил сержант с энтузиазмом.

– А мясо? – резонно возразил Джокер. – Спешишь ты очень, Зверь, все твои беды от этого.

– Не умничай. С болотом что?

– Еще не знаю, – маленький солдат задумчиво оттопырил нижнюю губу, – смотреть надо. На месте. Может быть, смогу договориться. Нет – придется жечь.

– Мы же ничего страшного не затеваем?

– Это ты Ей объясни, – нахмурился Джокер. – Возьмешься?

– Нет уж, – Зверь дернул плечом, – я Ее боюсь

– А я, думаешь, нет? – Пигмей хлопнулся обратно на свой стул, – Ладно, попробуем вместе, это может сработать.

– Угу. – Сержант прикинул что-то про себя. – За пару дней я Ее к вертолету приучу, чтобы не дергалась. Потом ты пойдешь.

– А ты за штурвалом будешь, – Джокер кивнул. И опомнился.

Зверь тоже сообразил, шагнул назад, едва не споткнулся об одинокий стул.

– Какого…

– Я с тобой в одну машину не сяду, – скрипуче сообщил пигмей.

– Я тебя к «Мурене» близко не подпущу, – клятвенно заверил Зверь.

– О господи! – простонал Гот и уронил голову на руки. – Ты видишь это? И так все время. Без перерыва. Без, мать их, извини, конечно, выходных. Что мне с ними делать, скажи на милость? Чего молчишь? Тоже не знаешь, да?

– Это ты мне? – догадалась Ула. – Я думала, ты к Богу обращаешься.

– Думаешь, имеет смысл?

– Не знаю.

– Вот что. – Майор захлопнул «секретарь». – Вы, клоуны-самоучки, делайте то, что собирались. Ты, сержант, с сегодняшнего дня приучаешь… «Ее» к вертолету. Кем бы «Она» ни была. Ты, Джокер, когда придет время, летишь со Зверем на болото и пробуешь с «Ней» договориться. Есть вопросы?

– Это невозможно, – убежденно произнес маленький негр.

– Факт, – кивнул Зверь.

– Я спросил, есть ли у вас вопросы, – напомнил Гот, – ваше мнение меня не интересует. Вы свободны. Оба.

И Джокер, и Зверь исчезли тут же. Как будто испарились. Или телепортировались. Гот нахмурился… нет, хлопок воздуха ему, наверное, все-таки почудился.

– Кто такая «Она», – спросила Ула, – и зачем ты звал сюда меня?

– Я думал, – признался Дитрих, – ты успеешь задать вопросы раньше, чем они сбегут.

– Зверю – успею. – Ула чуть прищурилась. – А Джокера спрашивать бесполезно. Я его все равно понять не могу.

«Еще одна сладкая парочка, – задумчиво констатировал Пижон, просматривая записи вертолетных камер, – мало нам Пули с Крутым?»

Можно, конечно, было ожидать, что Гот со Зверем найдут общий язык. Два летуна – они друг друга с полуслова понимать должны. А уж после недельного загула с почти ежедневными боями, эти двое не то что с полуслова, с полувзгляда мысли друг друга читать стали.

Бои впечатляли, ничего не скажешь. Пижон одного не мог понять: где Азамат научился летать настолько классно? Он смыслил кое-что в пилотаже, в тех пределах, какие доступны десантнику, но этого минимума хватало, чтобы отдавать себе отчет: пилотов класса Зверя даже летные академии выпускали не чаще, чем раз в десять-пятнадцать лет. Вот одна Дитриха выпустила, и на этом свой лимит на ближайшее десятилетие исчерпала. А Зверь-то откуда взялся?

Точнее, откуда у него умение воевать в небе взялось? Он водитель! Водитель, а не боец.

Обидно, что время на просмотр собственных записей можно выделить только по ночам. Спать-то ведь тоже надо когда-то. Но приходится урезать и без того короткие часы, разбираться с накопившимся за день. Девяносто процентов выбрасывать (это всегда так бывает, даже когда съемки ведутся строго по сюжету), а оставшиеся десять, в идеале, стоило бы сразу монтировать. И ведь аппаратура для этого есть! Беда в том, что аппаратные средства все в рейхстаге, и если кто Пижона застукает там за монтажом его записей, быть Пижону битым. Ногами. В армированных ботинках.

Люди страсть как не любят, когда в их личную жизнь чей-то любопытный взгляд таращится.

С личной жизнью, правда, на плато напряженка была. Ну какая, скажите пожалуйста, может быть личная жизнь у девятнадцати мужиков, если на них на всех одна женщина, и та чужая?

Да никакой!

Ладно хоть получилось микрофоны к камерам подключить. Пусть ненамного, но стало интереснее. Впрочем, девяносто процентов разговоров, так же, как и видеосъемки, в дело не пойдут. Вид у них не товарный.

Зато совершенно роскошная получилась запись той ночи, неделю назад, когда Зверь и Ула… Да уж. Если бы Зверь в самый ответственный момент не унес женщину из-под камеры, сейчас было бы чем развлечься, коротая долгие вечера.

Но кто же знал, что на кинговой койке может что-то интересное произойти? Никто не знал, правильно. Поэтому и камеру туда никто не устанавливал. Их немного в конце концов. В кают-компании одна. В лаборатории. В рейхстаге. И еще – в рейхсканцелярии. Совершенно, кстати, бесполезная. Потому что командир домой приходит и спать ложится. Что, в общем, понятно, чем ему еще заниматься? Ах-ха. Тем более что Ула… Ах, Ула-Ула! А она ничего, кстати.

Стереть или оставить их со Зверем милую воркотню? С одной стороны, она совершенно неинформативна. С другой – немного романтики не помешает. Впрочем, не в последний же они раз… камеру от Гота нужно будет к Зверю переставить. А из лаборатории – к Уле. Все равно записей ее работы накопилось уже предостаточно. Надо заснять и развлечения.