Бунт Хаус (ЛП) - Харт Калли. Страница 64

Почему никто другой на это не реагирует? Как они могут не чувствовать электричества в воздухе? Почему все остальные так слепы, глухи и немы к давлению, которое нарастает вокруг них, пока мы с Рэном Джейкоби разделяем этот мучительный сюрреалистический момент?

— Забыла дорогу?

Я поднимаю глаза и вижу там Карину, прижимающую к груди свою школьную сумку, одетую в безупречно белую футболку и клетчатую юбку такую короткую, что она должна быть запрещена законом.

— Что, прости?

— Ты чего застыла? У тебя такой вид, будто ты увидела привидение, — смеется она.

— О. Ничего. Прости.

— Я думала, ты собираешься пойти и занять нам место. Пошли. Если мы не поторопимся, кто-нибудь другой захватит наш диван.

Я поднимаю взгляд — Рэн исчез.

Когда мы с Кариной входим, доктор Фитцпатрик уже стоит у входа в свою комнату.

— Ну же, девочки. Вы же знаете наказание за опоздание, — говорит он, ухмыляясь.

— И какое наказание? — шепчу я.

Карина хватает меня за руку и тянет к дивану.

— Тебе лучше этого не знать.

Как только мы садимся, я достаю из сумки блокнот и нервно верчу ручку в пальцах, оглядывая комнату. Я смотрю на каждого ученика в классе, прежде чем сдаюсь и позволяю своему взгляду скользнуть (так небрежно, как только могу) к потрепанному кожаному дивану на противоположной стороне комнаты.

Рэн там, где ему и положено быть... но сегодня он не развалился на спине, сердито уставившись в потолок. Он сидит прямо, как обычный человек, глаза прикованы к рукам, волосы падают ему на лицо, а темные брови слегка нахмурены. Дэшил и Пакс сидят на полу под окном, но сегодня они не подкалывают друг друга. Похоже, они оба исподтишка наблюдают за Рэном, что-то бормоча себе под нос. Дэш, должно быть, почувствовал, что я смотрю на него. Он резко вскидывает голову и смотрит прямо на меня.

Подождите. Нет. Не на меня. На Карину.

— Придурок, — ворчит она. — Каким же надо быть больным ублюдком, чтобы ухаживать за кем-то, лишить его гребаной девственности, унизить самым ужасным способом, какой только можно себе представить, а потом пялиться на него при каждом удобном случае? Чего он пытается добиться, глядя на меня вот так?

Он ничего не пытается добиться. Он проживает все заново. Прокручивает все это в своей голове, наслаждаясь каждой секундой, когда вспоминает, как раздевал Карину и трахал ее до бесчувствия. Я знаю, потому что узнаю этот взгляд. То же самое ошеломленное, отстраненное выражение появлялось на моем лице по меньшей мере десять раз с субботнего вечера.

Я ему не писала.

Он мне не писал.

Что это значит? Неужели мы оба ждали, что другой протянет руку первым? Неужели мы оба были так упрямы и глупы, слишком поглощены собственной гордыней, чтобы даже общаться друг с другом? Или я все неправильно поняла? Или он просто доволен тем, что заполучил меня? Может я дала ему то, что он хотел, и теперь могу рассчитывать, что никогда больше не заговорю с ним?

— Я бы с удовольствием подошла прямо туда и шлепнула этого злобного придурка. Он, наверное, не думает, что я это сделаю. Хотя раньше я занималась кикбоксингом. Я могла бы ударить его достаточно сильно, чтобы оставить синяк. — Карина не замечает моей нарастающей паники.

Я не хочу быть той девушкой — девушкой, которая бесится из-за парня, подвергая сомнению каждое свое движение и переоценивая все до безумия. Я принимаю решение прямо здесь и сейчас: я не буду этой девушкой.

— Он, наверное, жалеет о том дне, когда испортил все с тобой, Карина. Не переживай. Он отвернулся.

— Класс. Мне очень не хочется делать это с вами. Я уверен, что вы все боялись этого момента весь семестр, но это снова то самое время...— Доктор Фитцпатрик смеется, и по комнате разносится хор стонов.

Я наклоняюсь вперед, щурясь на красивого учителя, пытаясь получше его рассмотреть. Что-то не так. Что-то…

— Карина?

— Ммм?

— У доктора Фитцпатрика разбита губа? Черт, похоже, у него на лице косметика.

Моя подруга тоже наклоняется и щурится, тихонько посмеиваясь.

— Вау. Ага. У него на подбородке синяк. Кто бы мог подумать? Я бы никогда не подумала, что Фитц — драчун.

А я почему-то не удивлена. Я почему-то вижу это в нем. Скрытое, тайное насилие, которое любит время от времени выплескиваться наружу. Я понимаю, что пропустила его объявление, пока говорила, и теперь не понимаю, почему весь класс очень громко ворчит, швыряя в доктора скомканные бумажки. Он поднимает руки, защищаясь от безобидных снарядов, и смеется, когда большинство других учителей бы теряли голову.

— Ладно, ладно. Ну, хватит, спасибо. Это не от меня зависит. Учебная программа предписывает такие вещи. Вы должны выполнить командные проекты, чтобы научиться работать вместе. А как еще вы будете знать, что делать, когда покинете это прекрасное заведение и начнете свою знаменитую карьеру в качестве поваров в ресторанах быстрого питания, а?

При этих словах раздается шумная насмешка. Очевидно, отсутствие веры в нас у доктора Фитцпатрика скорее забавляет, чем беспокоит.

— Вы знаете правила, — говорит он. — Ну что, вы будете разбиваться на пары, как взрослые, спокойно и разумно, или мне снова придется вытягивать имена из шляпы?

Разражается хаос, тела летают по комнате, друзья ищут друзей, люди ссорятся из-за того, кто с кем будет. Я не двигаюсь с места. Очевидно, что мы с Кариной будем партнерами в любом ужасном проекте, который нам предстоит выполнить.

Только...

— Мне нужна Карина Мендоса, Фитц.

Карина выпрямляется, ее глаза округляются. Что, черт возьми, только что произошло? У окна стоит Дэшил Ловетт, и смотрит на Карину очень холодным, очень авторитетным взглядом.

— Я думаю, что у Карины уже есть партнер, — говорит Фитц.

— Какой смысл нам работать с нашими друзьями? Это вряд ли поможет. Как мы можем чему-то научиться, если будем общаться с теми, с кем всегда общаемся?

Фитц некоторое время изучает Дэша, хмурится, потом хлопает в ладоши.

— Ты поднял превосходную тему, Дэшил. Изменение планов. Каждый в этой комнате должен сотрудничать с человеком, который им не нравится. Я не против того, как вы это делаете, старайтесь быть чувствительными к чувствам друг друга, — бормочет он, махая нам рукой и наклоняясь, чтобы поднять свою сумку с земли. — У вас есть две минуты. Вперед.

Тишина опускается на комнату, как душное одеяло.

Ну, это чертовски неудобно.

Люди начинают неохотно перестраиваться, шаркая между мебелью, как несчастные зомби, решая, с кем они теперь будут сидеть рядом.

И снова, повторяю, так чертовски неловко.

— Давай. Вставай, Элоди. Мне нужно сесть рядом с моим партнером.

Черт возьми, как же Дэш так быстро добрался сюда? Он так хорошо выглядит в своей рубашке и галстуке. Похоже, он начистил свои итальянские кожаные ботинки до того, как появился в классе сегодня утром. Рядом со мной Карина неподвижна, как доска.

— Ты еще пожалеешь об этом, — рычит она на него.

— Сомневаюсь в этом. — Он кривит бровь, глядя на меня, и тычет большим пальцем через это плечо. — Ты сделаешь это неловким или сядешь рядом с Рэном, как хорошая маленькая девочка? Мы все знаем, как сильно ты его ненавидишь.

Я собираюсь убить его, черт возьми. Я бросаю на Карину извиняющийся взгляд, медленно поднимаясь на ноги. Мое сердце колотится, как несущийся поезд, когда я хватаю свою сумку и начинаю пробираться через логово доктора Фитцпатрика. Глаза Рэна остры, но спокойны, когда он наблюдает за моим приближением. Я нахожусь в четырех коротких шагах от кожаного дивана, когда Мерси появляется из ниоткуда или из гребаных глубин ада, и бросается на диван рядом со своим братом.

— Я все еще пытаюсь понять, насколько ты отвратительна, Элоди, но боюсь, что здесь я тебя побью. Рэн никого так не ненавидит, как меня. — Она хватает его за руку, улыбаясь так ангельски, что у меня даже зубы сводит.

Ярость изливается из Рэна, как дым, но он не возражает. На это нет времени. Потому что следующее, что я помню, это то, что я смотрю вверх и вижу, как Пакс хмуро смотрит на меня сверху вниз.