Холодная акватория - Тамоников Александр. Страница 9

Сосновский оттолкнулся ногами от борта и сверху опустился на противника. Левой рукой он перехватил руку итальянца, сжимающую нож, а правой сдавил его сзади за горло. Он приставил к шее аквалангиста свой кинжал и надавил что было силы, быстро заработав ластами.

Под водой невозможно наносить удары, в таких условиях можно только колоть или резать. Через несколько секунд борьбы острие кинжала Сосновского вошло в горло итальянца. Тело противника несколько раз дернулось и обмякло. Сосновский за руку потащил убитого в сторону открытого люка. Затолкать туда труп удалось довольно быстро.

Второй итальянец появился следом за первым – Михаил увидел белые пузыри воздуха после его падения с лодки. Надо было ждать, куда поплывет второй аквалангист. Выругавшись про себя, Михаил смотрел, как итальянец поплыл в другую сторону. Он стал огибать затонувшее судно с противоположной стороны.

Прячась за надстройками, Сосновский поплыл вдогонку, старясь не привлекать внимания противника. Пару минут он сокращал расстояние, умудряясь прятаться, когда аквалангист оборачивался. Видимо, итальянец был удивлен тем, что не видит своего напарника. Михаил обрадовался, что почти догнал вражеского пловца. Если так пойдет и дальше, он сумеет напасть на него со спины и убрать без лишней борьбы.

Но сделать этого не получилось. Когда Сосновский был уже готов парой сильных гребков догнать аквалангиста и схватить его за воздушный шланг, тот неожиданно обернулся. Увидев незнакомца, итальянец сразу подтянул ноги и сильными толчками стал менять положение в воде, чтобы оказаться выше.

Сосновский ринулся на врага с кинжалом, но обманные движения не помогли. Итальянец умело перехватил его руку и сам попытался ткнуть ножом в ответ. Михаил все же схватил его за кисть, и началось бестолковое кувыркание в воде.

Дыхание сбивалось. Ясно, что итальянец выжидал, рассчитывая на помощь своего напарника.

И вдруг за спиной итальянца мелькнула тень. Сосновский узнал Марию. Девушка смело подплыла к аквалангисту, схватила воздушный шланг и одним движением кинжала перерезала его. Итальянец забился, заметался, пытаясь вырваться из рук своего противника, но Сосновский крепко держал его руки, понимая, что сил у врага хватит всего на несколько секунд. Аквалангист начал захлебываться, он кое-как высвободил руки, но сил всплыть уже не хватило, и тело его на глазах обмякло.

Отпустив мертвеца, Сосновский показал рукой вверх, на днище лодки. Ткнув пальцем в Марию, он показал девушке, чтобы она поднялась на поверхность возле носа лодки, а он поднимется возле кормы, где сидел матрос-рулевой.

Селиверстова поняла, и они начали неторопливо подниматься, старясь быть на одном уровне и всплыть одновременно.

Был риск, что итальянец в лодке понял, что внизу произошла схватка, что он правильно оценил буруны, образовавшиеся на поверхности воды, когда воздух вырывался из разрезанного воздушного шланга. И сейчас он вполне мог держать в руках пистолет или автомат, расценивая любое движение на поверхности воды как попытку нападения. «Но рисковать придется», – понимал Михаил. Он еще сильнее заработал ластами, намереваясь всплыть быстро, чтобы на ответные действия у итальянца не осталось и секунды времени.

Бросок получился. Когда голова Селиверстовой показалась на поверхности, итальянец резко повернулся по направлению к носу. В этот момент из воды за его спиной показался Сосновский. Он одной рукой схватил моряка за ворот куртки, второй за руку с зажатым в ней пистолетом и потащил итальянца в воду. Матрос бился и пытался вырваться, но Михаил опускался все ниже и ниже. Вскоре противник стал хватать широко раскрытым ртом воду, а затем перестал вырываться.

Забраться в лодку было делом нескольких минут. Одеваясь в форму итальянских моряков, Сосновский торопливо говорил:

– Сейчас мы особенного внимания не привлечем. Просто лодка, которая вышла в море и теперь возвращается назад. К тому же итальянская форма, а издалека не особенно разберешь, кто здесь. Пойдем вдоль берега до рыбачьих лодок. Метров через сто утопим наше снаряжение. Вон там пустырь и кустарник. Бросим лодку и двинемся пешком вглубь. Уйдем в плавни, там нас никто не найдет. Собака след не возьмет, там много воды. Да и не сообразят они, кто убил их аквалангистов и украл лодку.

– Надо закрепить руль и отправить лодку с заведенным мотором от берега, – предложила Мария. – Если ее найдут, то поймут, что мы поблизости, увидят, где мы сошли на берег.

– Соображаешь, – улыбнулся Сосновский.

Ему понравилось, что Селиверстова не впала в ступор из-за подводной схватки, из-за реальной угрозы смерти. Вон и глаза горят боевым огнем. Верит она в своего спутника, не паникует. И мыслит конструктивно. Михаил и сам собирался отправить лодку от берега, но что до этого додумалась девушка, ему понравилось.

«Будет толк, она спортсменка крепкая и девчонка боевая», – решил Михаил.

– Бросай снаряжение, – приказал он.

Глава 3

Найти человека в незнакомом городе довольно сложно. Тем более если город оккупирован врагом. И в Горсправку не пойдешь, и на работе в отделе кадров не спросишь. Искать надо там, где этот человек бывал по роду своей деятельности, по своим увлечениям. Конечно, архив «Лаборатории-28» вывезти успели. И в личном деле капитана катера «Катран» был его домашний адрес, только вот от дома ничего не осталось. Как и от половины улицы. Здесь, среди развалин, расспрашивать о моряке Иване Афанасьевиче Буруне бессмысленно. Родственников у капитана не было. Можно найти на местном кладбище могилу его жены, умершей пять лет назад. Но надеяться, что именно в ближайшие дни Бурун пойдет на могилу, нелепо.

Поскольку в порту стояли только немецкие суда, Буторин отправился к рыбакам. Проверить рыбацкие поселки на окраине Новороссийска было необходимо. Среди рыбаков было много бывших моряков, ходивших в прошлом на больших и малых судах. Почти все они знали друг друга. Это было морское братство портового города. Да вот только не подойдешь к ним и не спросишь, не знаете ли вы такого-то человека? И где мне его найти сейчас? Посмотрят на тебя с недоверием и страхом, а то и с ненавистью. Ведь за городом, да и в самом Новороссийске, несколько дней шли жестокие бои. Теперь в город пришел ненавистный враг. Жители, со страхом выглядывавшие на улицу, видели и трупы красноармейцев, и как фашисты вели пленных. Кто-то даже видел, как их, раненых и безоружных, расстреливали. А тут ты с расспросами!

Одетый в старую застиранную спецовку и кирзовые сапоги, выставив напоказ штопаную и перештопанную тельняшку, Буторин шел по берегу. На голове выгоревшая мичманка со следами «краба» гражданского флота. Ноги проваливались по щиколотку в песок вперемешку с мелкой щепой и выброшенными на берег морскими водорослями. Магазины не работают, на рынок люди боятся выходить. Но тем, кто остался в городе, что-то нужно есть. И рыбаки, пересиливая страх, вышли на берег. Кто чинил лодки, забивая пробоины, смоля днища, кто готовил снасти. Все настороженно посматривали на немецкие береговые патрули и на вражеские суда, курсировавшие недалеко от берега. Как-то оно будет? Разрешат ли им ловить рыбу?

Завидев старика, смолившего днище большой лодки, Буторин достал из кармана кисет, клочок газетной бумаги и стал сворачивать самокрутку. Старик был сухощавый, кожа – почти коричневая от южного солнца. Движения сноровистые, неспешные. Заметив незнакомца, старик нахмурился, но работу не бросил. «Не те времена, когда хочется казаться приветливыми, – подумал Буторин. – Обычно общее горе сближает, а здесь люди сторонятся чужаков».

Виктор уселся на старый чурбак и закурил, глядя то на море, то на старика. Неподалеку у берега покачивалась лодка с тремя рыбаками. Правее еще несколько человек стаскивали лодку в воду.

– Эй, дед! Помочь?

– Ступай, куда шел, молодец, – проворчал старик, не прекращая работы.

– Куда шел, – повторил Буторин слова рыбака, стараясь придать голосу горечь и отчаяние. – Было время, шел и цель видел. А теперь, куда ни иди – все едино. Может, и пришел уже.