Любовница №2358 (СИ) - Семенова Лика. Страница 14
Сердце колотилось так, что отдавало в шею, шумело в ушах. Меня выкручивало на простынях. Если так будет продолжаться, я просто сойду с ума.
Я села в кровати, утерла ладонями влажное лицо. Я покачала головой: не хочу так. Я все сделаю завтра. Свяжусь с Фирелом, договорюсь о встрече. И расскажу все. С самого начала. Ничего не скрывая. Расскажу все подробности, если он захочет их услышать. Расскажу об аль-Зарахе, о бриллиантах, передам каждое слово. Коробку наверняка уже нашли. Пусть Фирел поступает так, как сочтет нужным. В случае с Зарахом нет и крупицы моей вины. Будь он проклят! Фирел должен это понять.
Если захочет понять… А не захочет… Кажется, мне уже и терять-то нечего.
Это решение принесло спокойствие. Я лежала, глядя в высокий потолок, по которому ползали цветные отсветы фонарей магистрали, и представляла себя качающейся на теплых волнах. Я помню море. Мы жили в Аде-Фиреле на Стеклянном море целый год. И почти каждый день я ходила купаться после уроков. Качалась на плотных соленых волнах, смотрела в небо, наблюдала за парением альбатросов. Как же я была счастлива тогда, даже несмотря на то, что мамы с нами уже не было.
Все же удалось уснуть, но проснулась я рано, едва рассветный луч начал заползать в окно. Чувствовала себя разбитой, измученной. Наверняка и выглядела так же. Плевать. Нужно скорее покончить с этим кошмаром — и будь что будет. Позвонить Фирелу. Немедленно. Я посмотрела на коммуникатор, лежащий на тумбочке, протянула, было, руку, но так и не взяла — хотя бы умыться. Потом одеться, привести себя в порядок. Потом найти кухню и сделать чашку кофе. Потом выпить, жадно глотая горячую черную жижу, которую не люблю…
Я делала все, чтобы оттянуть звонок Фирелу, и до одури боялась, что он окажется дома и просто войдет в кухню. Не оставит времени на раздумье. Я сочла, что позвонить — тактичнее, чем разыскивать его по всей квартире. Даже если он здесь. Да, я мучительно хотела, чтобы он был здесь. Сию минуту. Во мне клокотала решимость, крепкий кофе завел шальное сердце, и оно колотилось, как мотор. Я открыла панель коммуникатора и замерла, не решаясь активировать нужный контакт. Вся решимость испарилась, испустила дух, как помойная крыса.
Я почти зажмурилась, активируя голосовой вызов.
— Я слушаю, Мелисса.
— Доброе утро, Пол. Я… — я едва не заикалась. — Мне нужно поговорить с вами. Это очень важно.
— Я вас понял. Приду поздно вечером, и мы поговорим. Если вы настаиваете.
— Я настаиваю, Пол.
Он сбросил вызов, не считаясь с правилами этикета.
Ну, вот и все. Я сидела за кухонным столом, у самого окна, и чувствовала себя так, будто проглотила таблетку с ядом. Дело сделано — осталось дождаться реакции… Все вдруг стало иначе. И сама ситуация, и мои страхи. Отчаянно захотелось закатить пир напоследок. За счет Фирела, разумеется. Я нашла на чайном столике электронное меню и начала пролистывать, истекая слюной. О да, и «сносный стейк» я тоже закажу, и съем его из детской глупой мести… Во мне еще много этого «детского». Нет-нет, да и проснется бесенок, который не даст заскучать.
Пространство наполнил троекратный переливчатый звук. Я вздрогнула, напряглась.
— Мисс Абьяри, доброе утро. Это агент Мартинес. Прошу вас спуститься в холл. Прибыли ваши вещи.
Меня затрясло, хотя пока не случилось ничего. Я отставила чашку, поправила платье и пошла по бесконечному коридору с рядом спален. Осторожно спустилась по стеклянной лестнице, изо всех сил стараясь не упасть.
Мартинес уже стоял в холле, а у стены громоздились одинаковые плексокартонные короба и коробки. Мартинес… тот, что сидел тогда рядом в эркаре. Я отчего-то даже удивилась, что у него вообще есть имя. Или фамилия.
Я подошла и протянула руку для приветствия:
— Здравствуйте, Мартинес.
Он легко пожал мои ледяные пальцы:
— Ваши вещи, мисс. Все, что было в квартире, за исключением приписанного к ней имущества департамента. Они предоставили опись.
Я усмехнулась:
— Все перебрали?
Кажется, Мартинес даже смутился, но, вероятно, мне просто показалось:
— То, что оказалось необходимым, чтобы найти вещи по описи. Остальное просто собрали в коробки.
Я кивнула:
— Большое спасибо, агент. — Посмотрела в непроницаемое лицо: — Вы что-то можете сказать об этой ситуации?
Он лишь едва заметно прикрыл глаза:
— Банальное ограбление, мисс. Ограбили квартиру этажом выше, а вашу, видимо, не успели — что-то спугнуло.
Сердце колотилось так, что, казалось, Мартинес услышит его стук:
— Вы уверены? Простое ограбление?
— Без сомнения мисс. Вам ничего не угрожает, но советник Фирел против того, чтобы вы возвращались в эту квартиру. Это его решение.
Я приветливо улыбнулась, хотя внутри все просто задеревенело:
— Благодарю вас, агент.
— Это моя работа, мисс. У нас не было описи вашего личного имущества. Если вы обнаружите какую-то пропажу, достаточно сообщить советнику Фирелу, — он развернулся, собираясь уходить.
Я снова улыбнулась:
— Благодарю, Мартинес. Доброго дня.
Едва за агентом закрылась дверь, я прислонилась к стене и бессильно осела. Если я поспешила со звонком Фирелу…
Как в горячке, я кинулась на пол и принялась потрошить содержимое коробок, в надежде отыскать только одно.
16
Больше всего места занимала одежда. При выпуске из Центра нас «одаривали» вполне приличным «приданным», чтобы не позорить своего партнера, пока он не станет делать подарки. Если станет… Если нет — обновки пополнялись с зарплаты. Шубы, платья, туфли, средненькие драгоценности — все это было. И кто-то весьма аккуратный разложил мое шмотье по коробкам. В самых больших — одежда. Я прощупывала все до самого дна. Потом будто опомнилась. Если Фирелу или его охране придет в голову просмотреть камеры слежения, это будет выглядеть очень странно. Что-что, а холл, наверняка, под наблюдением.
Я перетащила коробки в спальню, которую заняла в самом конце коридора. Пока спускалась и поднималась по лестнице, прокляла все на свете. Наконец, уселась на пол, на ковер, и взялась за самые маленькие коробки. Ерунда… Белье, перчатки, расчески. У меня были драгоценности. Несколько золотых колец с камнями, пара колье, броши. Бросовая штамповка, но, все же, ценность. Футляров нигде не было. Я вновь и вновь перебирала коробки и, наконец, увидела дутые бархатные крышки. Но тахильского футляра среди них не было.
Я едва не ревела. Наивно было думать, что можно что-то скрыть. От департамента, от Фирела. Какая несусветная глупость! Нет, я не выросла. Все еще верила в сказки, в везение. Слова Мартинеса о том, что это банальное ограбление, все же успокоили. Я выдохнула. И решила, что и дальше повезет.
Я смотрела на разбросанные вещи. Из самой большой коробки торчал краешек чернобурковой шубы. Конечно, не соболь, но для девчонки из Муравейника и это несказанная роскошь. Такие вещи заберут, когда снимут с должности. Драгоценности и мех. А я ее даже еще не успела надеть. Даже ярлычок не оторвала. Я потянула шубу в глупом желании накинуть на плечи. Поносить хоть немного, хотя бы здесь. Мягкий мех выскользнул из коробки, и я услышала глухой удар, что-то упало.
Из почтовой плексокартонной коробки, скрытой в мехах, выскользнул знакомый футляр.
Я не верила глазам. Просто сгребли, не интересуясь, что внутри? Я отбросила шубу, открыла красную крышку. Камни были на месте. Я потянулась к коробке — записка тоже.
Неужели так бывает? Меня почти трясло. Руки заледенели, ладони стали влажными. Я была просто уверена — под безупречным маникюром сиреневые ногти. Я торопливо сунула футляр в коробку и сжала проклятую записку в дрожащем кулаке. От нее надо избавиться. Я разорвала записку на мелкие клочки, долго комкала в руках. Выкинула в унитаз и с затаенной радостью смотрела, как вода уносит мой обрывки бумаги.
Но записка — лишь полдела. Вчера я уже сделала ошибку, не вернув камни. Сегодня я должна это исправить. Немедленно. Я порылась в коробке с сумками, выбирая ту, в которую влезет футляр. Переоделась, накинула распашную норковую курточку. Волосы не идеальны, но сейчас было плевать. Я завязала элегантный узел, подхватила сумку и побежала к выходу. Главное — запеленговать адрес, чтобы вернуться раньше Фирела.