Папарацци (СИ) - Макарова Елена А.. Страница 33
Но кого я обманываю, поймана с поличным.
Жалкая Вика. “Плакса Вика” — как меня называли в детском доме. Я тогда только и делал, что рыдала по любому поводу.
— Все плачут, детка, — его насмешила моя показная бравада, и он даже не скрывал улыбки. — Рано или поздно наступает момент, когда даже самые черствые сухари пускают скупую слезу, — и неожиданно обнял, утешая, будто кого-то родного и близкого. Попыталась оттолкнуть, но теплые ладони не отпускали, успокаивающе поглаживая по спине. Я, всхлипнув, уткнулась мокрым лицом в дорогущую рубашку Андрея. Непременно убьет меня за это. Но он и слова не сказал, и прижимал к себе, пока я не затихла.
— Станешь подкалывать этим случаем — забудь о сексе, — предупредила, смахивая последние следы своего позора.
Но угроза не подействовала, и он открыто рассмеялся.
— Садись в машину, — лишь попросил, — подброшу до дома.
Послала бы его куда подальше, но послушна побрела к Лэнд Роверу. Ненавидела себя за то, что чувство долга вынуждало теперь чуть ли не угождать ему.
— И сколько я тебе должна? — спросила, как только оказалась в салоне.
Он глянул на меня, потом на дорогу:
— Нисколько, — и влился в оживленный транспортный поток. Глупо врать, ему точно пришлось заплатить хапугам. — Ты ничего мне не должна, — продолжал настаивать, — считай, это ты меня выручила: спасла от ужасного ужина с моей чокнутой семейкой.
Была не в курсе тонкостей его взаимоотношений с семьей, поэтому не могла точно сказать иронизировал он или говорил серьезно.
— Ловлю на слове, — ухватилась за возможность и его беспричинную доброту. В конце концов, у меня все равно нет денег, чтобы расплатится с ним.
***
Дома первым делом достала свой набор инструментов и, расположившись за кухонным столом, разобрала фотоаппарат. Если что-то сломалось, в большинстве случаев это можно попытаться починить. Но у всего есть свой срок и порой вещи просто приходят в негодность от старости. У моего Кэнон просто сгорели “мозги”, и не было смысла их менять — проще купить новую камеру. Хоть вой от несправедливости жизни.
— Есть что-то, чего ты не умеешь? — раздалось за спиной, и я вспомнила, что Андрей поднялся в квартиру вместе со мной.
— Что? — обернулась, не совсем понимая вопроса.
— Смотрю, ты мастер на все руки, — сел напротив, с любопытством разглядывая разобранную технику.
Самостоятельная жизнь научила делать всё самой, не полагаясь ни на кого, в том числе и обращаться с отверткой. Я не считала это достоинством, просто необходимостью.
— А толку? — откинулась на спинку стула, окончательно опуская руки. Нужно смириться с потерей фотоаппарата.
Достала из кухонного шкафа припрятанную непочатую бутылку виски, который перепал мне от бывшего. Берегла, чтобы отметить какое-нибудь грандиозное событие своей жизни, а теперь будут поминки.
Залпом выпила целую рюмку, поперхнулась, закашлялась — жизнь показалась еще паршивей.
— Не берись пить, если не умеешь, — посоветовал Андрей, наблюдая за моим гримасничеством. На глазах снова навернулись слезы, только на этот раз от того пламени, что обжигало мне горло.
— Тут много ума не надо, — и снова наполнила рюмку, только на этот раз поставила ее перед Андреем. — Сегодня будешь моим собутыльником.
— Не помню, чтобы мы договаривались о таком, — скептически глянул на прозрачную коричневую жидкость в бутылке. Решил, что задумала его отравить?
— Это хороший виски, — бывший слишком любил меня, чтобы дарить дешевое пойло. — Ну не одной же мне пить? — использовала последний аргумент, под давление которого он сдался и опрокинул рюмку. В отличии от меня сделал это с легкостью и даже, кажется, смаковал вкус виски. Я выпила еще порцию, пытаясь распробовать нечто приятное, но, увы, начисто лишена таланта сомелье. А после еще пары глотков совсем перестала чувствовать что-либо.
Медленно бутылка опустела, и кухня наполнилась шумной болтовней и сигаретным дымом.
— Отвратительная привычка, — далеко не трезвая, я разгоняла рукой смог перед лицом. — Ты же занимаешься спортом, — сподобилась ворчливым бабулькам на лавочке.
— Будний вечер, а ты пьяна, — парировал Андрей.
Его пиджак давно был отправлен на спинку стула, а рукава рубашки небрежно подвернуты. Я же пошла еще дальше и на правах хозяйки натянула домашнее — шорты с футболкой.
— Не пьяная, а выпившая, — поправила неточность. — И у меня траур.
— По камере? — усмехнулся, будто нарочно пуская в меня клубы дыма.
— Ничего смешного, — вырвала ненавистную сигарету и затушила в импровизированной пепельнице из старой кружки с отбитой ручкой. — Я без нее как без рук.
— Ты же терпеть не можешь свою работу, — потянулся к пачке, лежащей на столе, — вот тебе повод бросить ее. Считай это знаком.
— Я не суеверная, — первой схватила ее и швырнула в открытое окно. — Достал, — пояснила свои действия нахмурившемуся Андрею, и как ни в чем не бывало, продолжила: — Ну брошу я желтушную прессу, а что дальше? У меня нет образования, с моим опытом работы мне не найти ничего приличного. Хорошо я делаю только фотографии, — по крайне мере мне хотелось в это верить.
— Не думала пойти учиться?
Без сигарет Андрей не знал, чем занять руки, и начал стучать пальцами по столу, действуя на нервы. В купе с этим его вопрос вызвал только раздражение.
— Образование стоит денег, — пояснила элементарные вещи, — а бесплатно учат только на кого-нибудь повара, а я не хочу варить борщи в столовке.
Видимо в моих словах он углядел что-то высокомерное, будто я считаю себя достойной чего-то большего, чем обычная рабочая специальность. Это читалась в его снисходительном тоне.
— А чего же ты хочешь, дорогая Виктория?
Из меня, как из ящика Пандоры, полезли неожиданные признания и откровения, которые я сама от себя не ожидала:
— Фотографировать, просто снимать наш мир, ведь он так красив.
Но Андрей не воспринял меня всерьез, посчитав сказанное пьяным бредом.
— Похоже, тебе на сегодня хватит, — хотел убрать бутылку, но она оказалась пуста и уже не представляла для меня “угрозу”.
— Поздно, — грустно улыбнулась, подпирая голову рукой, которая так и норовила соскользнуть со стола.
— Хорошо хоть, ты не буйная, — заключил, наблюдая за мной.
Напрасно он переживал, обычно я засыпаю, когда напиваюсь. Ну или меня тянет пофилософствовать.
— А ты о чем мечтаешь, Соболев? — завела разговор на сакральные темы.
— Не знаю, ни и о чем, — задумавшись, покачал головой. — У меня всё есть.
— Да ты счастливчик, — ему можно только позавидовать. — А если не касаться материального, чего бы ты хотел? Должна же быть у тебя мечта.
— Нет никакой мечты, — и еще сильней погрузился в себя.
— Это очень и очень печально, — впору ему самому начинать плакать. — Человек без мечты. — Локоть все-таки соскочил со стола, когда на мгновение уснула. — Спать! — громко объявила. — Закрой за собой дверь, — попросила, отправляясь на поиски своей тепленькой постельки.
27
Глава 27
Вика
Только я поудобней устроилась в кровати, как меня толкнули в спину, наглым образом укладываясь рядом.
— Проваливай домой, Соболев, — громко произнесла, не открывая глаз.
— Я слишком пьян, чтобы садиться за руль.
Ленивый тон подсказывал, что если я сейчас же не выгоню Андрея, он с большой вероятностью заснет.
— Вызови такси, — предложила, на мой взгляд, идеальный выход из положения.
— Тогда с утра придется забирать машину, — он перевернулся на бок и закинул мне на талию руку, обнимая, — не хочу мотаться туда сюда. К тому же ее опасно оставлять без присмотра — у тебя тот еще район.
Похоже, я в ловушке, причем собственными стараниями: сама напоила Соболева.
— Ты храпишь? — смирилась с его компанией на ночь, но это не исключало моего комфорта.
— Еще никто не жаловался, — будто похвалялся своими сексуальными победами.