Эскорт для чудовища (СИ) - Шварц Анна. Страница 22

Хамло суицидальное. Я фыркаю, развернувшись к выходу и бросаю через плечо:

— Отлично. Тогда никому не нужная эскортница Саша сперва выпьет кофе, если ты не против.

И, не дождавшись ответа, ухожу в сторону кухни, едва сдержав желание хлопнуть дверью.

Глава 7

— Надеюсь, тебе хватит места разгуляться, — произносит Смоленский, когда машина останавливается на углу улицы, где я вижу сплошные вывески с названиями самых дорогих бутиков.

Конечно. Никому не нужная эскортница Саша найдет, куда получше пристроить твои денежки, Смоленский. Мне до сих пор хочется сказать ему что-то завуалированно язвительное, чтобы не огрести и отвести душу.

— Сколько у меня есть времени? — ровно говорю я, глядя за окно.

— До тех пор, пока я не вернусь за тобой.

Я молча открываю дверь машины и выхожу, даже не оглянувшись и не попрощавшись напоследок. Вряд ли это заденет мистера Хамло, но мне так не хочется сейчас быть с ним слишком вежливой и милой.

Черт, ладно. Я соврала. У меня не вышло гордо уйти, потому что когда я разворачиваюсь, чтобы захлопнуть дверь машины, то мы с ним внезапно пересекаемся взглядами. Мир будто начинает жить в замедленной съемке, когда я осознаю, что Смоленский смотрел мне вслед. Провожал меня взглядом. Как интересно.

Дверь со стуком закрывается. На оголенное плечо, с которого сполз кардиган, падает холодная капля дождя, в тот момент, когда внезапно чье-то прикосновение разрушает этот странный момент с нашими гляделками. Я оборачиваюсь: возле меня стоит светловолосый и бородатый мужчина лет тридцати.

— Простите, — в его английском я легко угадываю русский акцент, и мои брови взмывают вверх, — подскажите. Как идти к… м-м… блин. — внезапно ругается он на родном языке, а я чуть улыбаюсь в ответ.

— Как пройти… куда? — повторяю я фразу на русском и замечаю на лице мужчины неподдельное удивление и восторг.

— Вот это офигеть, — выдает мужчина, — я угадал, к кому подойти. Мой английский полное дерьмо. Я учил немецкий в школе, поэтому эти придурки только кривят рожу, когда я пытаюсь у них что-то спросить и уходят. Мне нужно метро. Знаешь, где оно тут?

— Нет, извини, — отвечаю я, — я тут впервые, если честно. Лучше попробуй сориентироваться по вывескам.

— Да? — его взгляд скользит по мне, а я теперь хочу поскорее уйти и перестать улыбаться. Хорошее впечатление разрушено. Во-первых, он смотрит слишком уж пристально, а я работаю на Смоленского и вряд ли ему понравится такое внимание ко мне. Во-вторых, мне не нравится люди, которые просто так называют других «придурками», — может, поможем друг другу, как два туриста? Как насчет чашечки кофе в кафе? Ты красивая.

«Да ладно?» — вопит саркастичное сознание, — «да нет же, ты ошибся! Перед тобой никому не нужная эскортница Саша, чувак!»

Все-таки, слова Смоленского задели меня сильно, если в разговоре с этим навязчивым типом я вспоминаю о нем.

— Я знаю, спасибо, — отвечаю я как можно холоднее, — но, прости, я тут не одна.

— Всего лишь по-дружески. Что ж вы, бабы, так напрягаетесь, когда вас куда-то приглашают? Просто посидим, поболтаем. Ну? — он тянет меня за локоть, а я округляю глаза, думая, в какое место ему врезать, потому что это совсем уж наглость.

Рядом хлопает дверь машины. Я поворачиваю голову и чуток холодею: если я не ошибаюсь в эмоциях Смоленского, то судя по его взгляду, он идет убивать. Совершенно не аристократично и кроваво. Удивительно, но он первый человек, в кровожадной натуре которого я уверена на сто процентов, что бы он там не говорил и как бы себя не оправдывал.

— У тебя проблемы? — интересуется он с едкими нотками в голосе, приближаясь к нам и обращаясь к блондину. Тот поднимает взгляд и едва улыбается.

— Нет.

— Хочешь, устрою?

— Успокойся, чувак. Я просто спросил дорогу.

Смоленский просто становится передо мной, вырастает, как монолитная скала, так, что я едва ли не тыкаюсь носом ему в спину. Этим он заставляет чувака отцепиться от меня и отступить. Они одного роста, но все равно Смоленский с его решимостью производит обманчивое впечатление, что он выше и сильнее.

— Проваливай, или я сломаю тебе руки, которые ты распускаешь. Гугл-карты тебе в помощь.

— Да пошел ты. Ненормальный обдолбыш, — бурчит мужик и уходит, бросив неприязненный взгляд на нас. Я выдыхаю. Он меня напряг, очень сильно, особенно после своего пассажа про «баб».

— Не думала, что мне захочется искренне тебя поблагодарить, но этот момент настал, — произношу я, провожая взглядом спину бородатого, и надеясь, что он не затаится где-нибудь, чтобы поймать меня, когда я буду без Смоленского, — спасибо. Он какой-то странный. Прицепился так еще…

Мистер Самоубийца поворачивается в мою сторону. На его лице я замечаю оттенок удивления.

— Спасибо за то, что не собираешься мне поиметь вхлам мозги на тему «он же просто спросил, чего ты цепляешься к людям».

— Что? — вырывается у меня. Кажется, пришло мое время выпасть в осадок.

— Да так, ничего. Забудь, — Смоленский отводит взгляд и смотрит тоже вслед тому прилипале, — ладно, иди. С тобой останется двое ребят на такие случаи. Закончишь раньше, чем я — тебя отвезут домой.

Он открывает дверь и садится обратно в машину. Та стартует с места, обрызгав мне немного туфли, но сейчас мне на это чуточку плевать. Почему-то мне очень интересно — кто же имел мозги Смоленскому на тему «чего ты цепляешься к людям»? Дарина? Вряд ли. Мне кажется, что мистеру Самоубийце немного даже плевать на ее существование. Получается, что Аля?…

— Александра?…

— Ага, я иду, — вспоминаю я о высаженных из соседней машины Церберах, которые терпеливо ждут, пока я стою посреди улицы и думаю. Из таких мелочей я долго буду собирать картину прошлого Али и Смоленского. Эти крохи информации только подкидывают дрова в костер моего любопытства. Как же мне разговорить кого-нибудь на тему их прошлого?..

— Давайте выпьем и перекусим чего-нибудь, — предлагаю я, вконец задолбавшись, своим уже привычным Церберам-задротам. Они молча и покорно следую за мной из магазина в магазин и тащат на себе кучу бумажных пакетов.

Когда я захожу в первое кафе и сажусь за столик, наблюдая, как эти двое опускаются на диванчики за соседним столиком, моя дружелюбная душа не выдерживает:

— Да сядьте вы за этот, — я киваю на свой, — мне в одиночестве, что ли, есть?

— Нам нельзя, Саша, — отзывается один из Церберов.

— Никто ничего не узнает. Я просто хотела немного поспрашивать вас. Мы же не будем через проход общаться? Боже, — я вздыхаю, заметив на их лицах сомнения, — да сядьте вы и всё. Хоть на десять минут.

Переглянувшись, они забирают свою минеральную воду и пересаживаются напротив меня. Нехорошо, конечно, заставлять людей нарушать правила, но…

— Вы долго вообще у Смоленского работаете? — задаю я вопрос, глядя в хмурое лицо одного из мужчин. Я понимаю, почему у него выражение лица меняется. Меня бы такие вопросы тоже напрягли.

— А что?

— Просто интересно. Без задней мысли спрашиваю.

— Около трех лет. Саша, если вы собираетесь выпытать какие-то подробности жизни Смоленского Кирилла — то не тратьте время, — Цербер дарит мне тяжелый взгляд. Я едва улыбаюсь.

— Я просто болтаю. Мне скучно, понимаете? Вы, хотя бы, в игры играете, а у меня даже телефон отобрали. А зачем Кириллу в Лондон лететь по делам? Неужели тут что-то собирается открывать? Отель?

— В Европе доходы у населения растут, и туризм процветает, — Цербер отвлекается на свою минералку, откручивая крышечку у бутылки, — очень много людей прилетает сюда работать или по вопросам бизнеса. Вкладываться в отель или недвижимость тут очень перспективно.

Ясно. Я барабаню пальцами по столешнице, задумчиво глядя за окно. Он профессионально ушел от прямого ответа и не сказал, что конкретно тут собирается делать Смоленский, несмотря на то, что я все равно рано или поздно это узнаю.