Цапля для коршуна (СИ) - Калинина Кира. Страница 17

И рэйд, ожидавший в столовой, не преминул отметить:

— Вы прекрасны, Леннея.

— Благодарю, — сухо отозвалась Лена, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Он опять был в маске — и даже принарядился. Пиджак отдавал синим, рубашка спорила белизной со свежевыпавшим снегом, а в галстуке-платке густого индигового цвета мерцала жемчужина. Интересно, он нарочно оделся в тон интерьеру? Синие стены, тонкая лепнина — как сахарная глазурь, офорты в простых рамах, светлая мебель, фарфор и серебро на нежно-голубой скатерти. Лена порадовалась, что в своем зеленом хоть немного выпадает из контекста.

Единственное яркое пятно — букет на столе. Красные, оранжевые и желтые цветы, похожие на мелкие герберы.

— Прошу вас, — приглашающий жест рукой, и стул с Лениной стороны попятился от стола, отчетливо переступая гнутыми ногами.

Вот, значит, как это происходит. Лена мысленно сказала "спасибо" стулу в апартаментах Леннеи за то, что подготовил ее к этому зрелищу. Не то сейчас разинула бы рот от изумления.

С другой стороны, а почему не разинуть? Лена не могла признаться, что она не Леннея — но притворяться Леннеей ее никто не обязывал. Если наглядно продемонстрировать, что она нездешняя, может, рэйд наконец сумеет сложить два и два.

Лена подошла к столу и почувствовала, как стул придвинулся обратно, осторожно коснувшись ног, как бы намекая: садись уже, не бойся.

Интересно, как управлять этими стульями-самоходами?

Небольшой стол был накрыт на двоих, томатный бульон с фрикадельками и сухариками — первое блюдо — разлит по тарелкам. Аромат от него шел божественный, пустой желудок сжимался от нетерпения, но Лена не торопилась приступать к еде. Пусть рэйд начнет первым, покажет, что и как следует делать в приличном обществе. Тогда она и решит, стоит ли включать в программу шоу "Я не отсюда и докажу это" грубые ошибки в поведении за столом.

— Для начала я хотел бы извиниться, — неожиданно заявил Дион. — Вчера я был излишне резок. Но с вашим возвращением связано слишком много странностей, в них надо разобраться.

Тон его был любезным, но взгляд — будто сквозь прицел.

— Я тоже хочу во многом разобраться, — сказала Лена.

— В чем же?

— Во всем этом, — она качнула кистью руки, имея в виду то, о чем не могла сказать: в этом мире, в здешней магии, которая перенесла ее сюда, но почему-то не знает, как унести обратно. — В странностях, о которых вы говорите. В вас, наконец.

— Во мне? — ей удалось его удивить. — Разве вы чего-то обо мне не знаете?

— Да ничего не знаю, — Лена пожала плечами. — Даже как к вам обращаться. Айдель из зеркала называл вас Дионом, одни слуги — рэйдом Гердом, другие — эм-рэйдом. Правильно ли я понимаю, что Дион — это имя, Герд — фамилия, а эм-рэйд — почтительное обращение, примерно как…

Хотела сказать "как у нас милорд", но стекляшка в горле была начеку, царапнула так, что Лена поперхнулась. А Дион Герд… он молчал. Сидел, откинувшись на спинку стула, и глядел со странным выражением, будто пытался решить, сошла она с ума или прикидывается.

— Представьте, что я потеряла память, — быстро сказала Лена, пока он не кликнул санитаров. — Или что я — совсем другой человек, который только выглядит как…

Стекляшка опять перекрыла кислород.

Дион вдруг нехорошо улыбнулся.

— Другой человек? Тогда называйте меня рэйд ин-Скир.

— Как вам угодно, рэйд ин-Скир, — спокойно произнесла Лена, и открытая часть его лица застыла, будто вторая маска. Показалось, сейчас он вскочит, опрокинет стол со всей посудой, а потом свернет шею своей визави…

По-настоящему испугаться Лена не успела: рэйд уже расслабился, на его лицо вернулась улыбка, на этот раз снисходительная.

— Не пытайся играть со мной, девочка. Те времена прошли, — сказал он очень мягко.

— Перестаньте называть меня девочкой.

— Тогда ведите себя как взрослая, Леннея. Хотите, чтобы я отказался от брака по причине вашей невменяемости? Этого не случится. Даже если вы начнете ходить на голове и грызть ножки стульев.

Вот, значит, как он все понял. Лена закрыла глаза.

— Ладно, это была неудачная попытка.

Тело вдруг показалось чужим. Да оно и есть чужое. Только Лена еще ни разу не чувствовала этого с такой ясностью.

— И голодать не стоит, — все так же мягко продолжал рэйд. — Мне передали, что вы отказываетесь от еды.

— Я не отказываюсь, — вяло возразила Лена, беря в руку ложку.

Было ясно, как день, что последует за этим деликатным выговором. Приказ есть досыта. Или хуже — съедать все, что дают. Даже в такой мелочи ее лишали свободы. Да-да, из лучших побуждений. Но она и так не собиралась объявлять голодовку!

— Я… боюсь отравиться, — брякнула Лена.

Внезапно стало интересно, что властительный рэйд на это скажет.

У властительного рэйда сделался озадаченный вид.

— Зачем мне вас травить? Вы нужны мне живой и здоровой.

Кто бы сомневался!

— Не вам. Тому, кто подсунул Гвенде шербет.

— Вас так напугала эта история? — он поморщился. — Или наш вчерашний разговор? Мне жаль, что пришлось на вас давить. Но согласитесь, основания для подозрений были. Вы могли незаметно выйти из потайного хода и подкинуть Гвенде коробку, чтобы не проболталась…

Согласитесь? Нет, Лена решительно отказывалась соглашаться! Но сказать об этом не успела.

— Я сегодня виделся с ней, — сообщил рэйд. — Гвенда призналась, что однажды вечером застала вас в спальне и по вашему требованию носила туда еду и одежду. Вниз никогда не спускалась. Верно?

— Ничего она мне не носила, — сказала Лена.

— Не бойтесь, никто не накажет вашу любимицу. В замке она больше не служит, а уголовного сыска это дело не касается, — рэйд помолчал, наблюдая за Леной удавьим взглядом. — Так о шербете вы ничего не знаете?

Она покачала головой.

— Значит, вам нечего бояться. Времени прошло достаточно. Если бы вашей Гвенде кто-то всерьез желал зла, думаете, он не нашел бы ее в Мелье и не попытался снова? А вас и вовсе незачем убивать. Но для вашего успокоения…

Дион махнул по рукаву пиджака, словно стряхивая соринку, и в ладонь ему легла тонкая черная цепочка с подвеской-капелькой. Он покачал подвеской над столом.

— Если бы в этой комнате был яд, в пище или в воздухе, дифен стал бы красным, — объяснил с улыбкой, как маленькому ребенку, и положил чудную вещицу рядом с Лениной тарелкой. — Возьмите себе. И давайте есть, Леннея. Суп остыл.

Хотела бы Лена сказать, что кусок не лезет в горло, да не получилось. Густой томатный бульон с перчинкой дразнил вкусовые рецепторы, фрикадельки таяли во рту, сухарики, по контрасту, приятно похрустывали.

Рэйд напомнил, что в детстве Леннея терпеть не могла этот суп, а мать настаивала. Повар завлекал девочку хорошо прожаренными сухариками, которые, по рецепту, томатному бульону вовсе не полагались, и лет с одиннадцати она вдруг полюбила помидоры, предпочитая их яблокам, землянике и персикам.

Покончив с супом, рэйд отставил тарелку в сторону, и Лена сделала то же самое. Он предложил ей крольчатины со сливочным соусом и овощами. Слуг в комнате не было, и рэйд сам наполнил ее тарелку, попутно напомнив, как в девять лет Леннея перестала есть мясо, потому что "оно живое". Через три месяца гувернантка повезла ее в Мелью на праздник в честь королевских именин. Целый день на открытом воздухе, карусели, балаганы, игры. И прямо на улице — длинные столы, огромные чаны и сковороды, с которых всем желающим наваливали в глиняные миски ароматного варева и печева. Высокородной рэйди не подобало угощаться вместе с простонародьем, но госпожа Катло мудро позволила себя уговорить, и вот уже Леннея уплетала за обе щеки кроличье рагу, а дома потребовала приготовить такое же…

Стало ясно, что сегодняшняя трапеза составлена из любимых блюд Леннеи.

Пожалуй, это было трогательно — если взглянуть со стороны. В нормальном мире обед тет-а-тет с цветами на столе и задушевными разговорами назвали бы свиданием. Но нормальный мир остался по ту сторону зеркала, а здесь были рабский браслет и перспектива принудительного замужества. Это перед служанкой Лена изображала железную леди, на самом деле матримониальные намерения рэйда ее, мягко говоря, нервировали.