Ровельхейм: Право на жизнь (СИ) - Ледова Анна. Страница 36

— А вот это уже не мои проблемы, юный Гратис, — грациозно отмахнулся он. — Обладай Вы магией крови, это не составило бы труда. Достаточно было бы найти одного, а там сангинем магике выведет на весь род. Но увы…

— Дайте ее мне! Поделитесь магией крови!

Данстор совсем обезумел, схватив мэтра за рукав. Воракис мягко высвободился и снова расплылся в своей самой очаровательной улыбке.

— О, юный друг… Я так редко слышу эти заветные слова. Разумеется, дорогой мой, я поделюсь. Конечно, я бы предпочел видеть на вашем месте очаровательную юную деву, и желательно что-нибудь воздушное, на крайний случай целителя… Но впереди летние каникулы, а я бы не хотел начинать новый учебный год опять в обличье старика. Так что и ваш экзотический коктейль вполне сойдет, до осени должно хватить… Вы желаете сделать это прямо сейчас? Завтра даже встречаться не придется, только выпьете этот пузырек и наслаждайтесь новыми способностями…

Данстор отшатнулся, широко раскрыв глаза.

— Я знаю, как Вы это делаете… У меня больше не останется ни силы воли, ни желаний. Не так. Без привязки. Просто выпустите эту магию наружу, я заберу, сколько Вы позволите, я умею… И я найду Вам другую кормушку. Пять, десять!..

— Десять хорошая цифра, — продолжал улыбаться упырь. — С нее и начнем разговор.

Далее последовало то, что иначе как торгашеством не назовешь. Только торговались не на эйраты и не на империалы — на человеческие жизни. Спустя какое-то время предовольный мэтр протянул студенту ухоженную ладонь с дорогими перстнями на пальцах для рукопожатия.

— Вам-то это зачем? — крикнул Данстор уже в удаляющуюся спину. — Зачем, чтобы она рухнула?

— Это будет весело! — откликнулся Воракис, не оборачиваясь. — Невесело было, когда распремудрый Интальд, гори его дух на Изнанке, тащил меня сюда на цепи как мёркесида позорного, чтобы я тот самый ритуал и провел!

Втроем и правда веселее дело пошло. Видимо, будущего наследника с детства натаскивали по самым разным дисциплинам, что-то в голове да задержалось. Меня до восемнадцати учили лишь кастрюли драить. Чтение, письмо, счет — что еще воспитанницам нужно? И только благодаря врожденной любознательности и скромной библиотеке настоятельницы Грымзы узнала что-то больше. Сделали за вечер четыре перевода, два тут же и проверили — работает! Принц хоть и значительно помог, но сидел с таким видом, будто он не с нами, а так, случайно за одним столом оказался.

— Ардин, проводить тебя? — спросил Хельме, когда скрипучий библиотекарь наконец разогнал студентов на ночь. Это у меня особый допуск, а первокурсникам позже десяти сидеть не положено.

— Тебя ведь живым из общежития не выпустят, лучше улизни, пока все на выходе толкутся. А я сама дойду, ты ведь знаешь, здесь мне ничего не угрожает.

— Самонадеянно как, — фыркнул принц, подслушав наш разговор. — И с чего бы вдруг такая уверенность?

Что-то не нравится он мне с самого утра. Крутится рядом, как будто вынюхивает что. О том, что особую свою связь с Академией лучше скрывать, мне и посвященные мэтры сказали, и духи предупредили. Мало ли какие завистники или недоброжелатели найдутся, я-то у нее одна. А для наследника и другое объяснение найдется.

— Аландес, ты вроде хотел знать, за каким гроршем мы с Хельме на день Содружества едем? Мы тоже с семьей — правящим кланом Леса. А ничего не угрожает, потому что даже здесь, в Академии, мы под защитой рода. О, кстати, познакомить тебя с Мексой? Хотя вы, кажется, виделись… Высокая такая, с косами. С магией смерти. Унвартка.

У принца дернулся уголок рта, но объяснение его, кажется, устроило. Ну да, унварты умеют впечатление производить.

— Спокойной ночи, Дин, — попрощался Анхельм, когда принц со своей свитой наконец ушел. — А, да, возвращаю.

И Хельме легко поцеловал меня в губы. Но в этот раз не наигранно, как это сделала я, а непринужденно и просто. И притворяться больше не перед кем было, библиотечный зал уже опустел. Я еще удивиться не успела, а Хельме уже подмигнул, погладил прикорнувшего на столе Греттена по спинке и вышел. Манс лениво приподнял голову, поведя длинным острым ухом, широко зевнул и чихнул следом, обдав меня снопом белых искр.

Мне вот сейчас кажется или тут есть о чем задуматься? Ведь в трех случаях из четырех, когда манс «проводил» ко мне магию света, это происходило в присутствии Хельме. Четвертый без него, но наутро после спонтанного свидания. Хотелось бы все это списать на случайность, но зачем самой себе врать? Тут явная связь.

— Ну-ка, отвечай, чудище, это ты к чему меня подталкиваешь?

Греттен, конечно, не ответил, он уже спал, подергивая во сне лапками. Поцелуй был неожиданным, да, но неприятным не был. Сорви его кто другой без спросу — схлопотал бы тут же. Но ведь я сама начала, первая поцеловала, чтобы наглых девиц осадить. А с Хельме какой спрос, обернул в шутку и отбил подачу. Ну вот что за человек такой! Я даже чуть рассердилась на друга. Не поймешь, что всерьез делает, а что для смеха. Хотя в одном сомнений не было — меня он никогда не обижал и не предавал. Да и шутки его не злые, не то что у других сокурсников, как у того же Аландеса.

А я бы, может, и не прочь повторить? А то что там это мимолетное касание, и не понять ничего толком… Тем более, с таким поощрением от манса.

Свой артефакт-копирку я закончила на следующий же день. Ну как закончила — сделала носитель. Без магии, рун и заклинаний так он и называется. А с ними — уже артефакт. Хотя с моим непредсказуемым даром в нем уже наверняка есть какие-то свойства. Но нет, я же по уму все хочу сделать.

Тонкой пластине из легкого, почти невесомого дерева энкельтре придала форму прямоугольника, чуть большего по размеру, чем обычный лист бумаги. Стесала внутри углубление под лист, а по краям — бороздку для чернил. Снизу наклеила тонкую чешуйчатую кожу водного змея, того самого, что в других особях не нуждается, а отращивает в потребный период вторую голову да пополам делится, тем самым племя свое и пополняя.

По моей задумке было так — кладешь чистый лист в углубление, наливаешь чернил в специальную бороздку, а саму пластину-деревяху просто на переснимаемую страницу ставишь. На торцах пластины я вырезала руны Ансуз и Райдо. Побочные образы руны Ангуз вполне отвечали понятиям «информация, наука, учеба», а Райдо, помимо, основного своего смысла «путь» вполне подходила и под «перемещение». Чуть подумав, добавила еще Ингуз — она отвечает за плодородие, потомство и рождение себе подобных.

Мэтр Эрдис хоть и с сомнением смотрел на эту затею, но помог с заклинанием, составлял его когда-то для одного артефакта — Jeg husker alt som ble sagt, og jeg vil gjenta det igjen.*

— Его, правда, одна не в меру ревнивая дама заказала, все супруга на лжи хотела поймать, — смутился старичок. — Артефакт тайно речи записывал и воспроизводил потом по указке. Какими только глупостями по молодости не занимался… Но и в вашем случае может сработать.

Заклинание я несколько раз повторила про себя, его же и выписала на подопытную бумажку, подложив ту под пластину. Памятуя о силе Света изначального, взяла магии совсем чуть-чуть, пару искорок. Произнесла заклинание и влила искристую силу в дерево. Ну, была не была.

И… не была. Точнее, чернила-то выплеснулись и даже сложились в буквы. В хаотичном порядке разбросанные по всему листу. Ни одного осмысленного слова! Ну что ж, начало хотя бы положено. В следующий раз попробую другие заклинания, зря, что-ли, над Праязыком корпим.

Чем ближе к вечеру, тем больше меня одолевали сомнения. Четверг, индивидуальные занятия по боевой. Да, я уже согласилась с тем, что пропускать их нельзя, тем более, его светлость жертвует своим временем ради них. Но сейчас меня гораздо больше занимали возможности Праязыка применимо к моей смелой задумке и… Хельме. Что мне толку развивать свою Тьму на тренировках, когда есть шанс получить еще немного Света, совмещая приятное с полезным?

Да, арн Шентия извинился, признал, что был не прав, но разве это гарантия того, что занятия с ним станут менее изматывающими? Снова отказать? Некрасиво… Ну признайся же себе — хочешь этой встречи. В плане новых знаний — весьма поучительной, полезной. А в другом смысле — бессмысленной, пустой, будто что-то может измениться.