Я тебе не ровня (СИ) - Шубникова Лариса. Страница 12

— А и верно, Ариш. Сообразила. С тобой завсегда рядом доверенный человек. Вот у меня — водовица Любава. Много не болтает, сидеть без дела не привычная. Я ее давно приметила, еще когда боярин Аким ее семью похолопил. К себе приблизила, выпестовала и позволила выкупиться из холопов.

И так еще долгонько. Боярыня Ксения, окончив урок, отправила девушек пройтись по холопским избам и сосчитать, сколь людей трудится на подворье, а потом сообразить сколь надо припасов, чтобы до нови продержаться.

— Аришка, умаемся считать-то. Эдак месяц пройдет? — cердилась Машка, высверкивая глазищами.

— Маш, а кто учёт ведет, а? Есть же какой-никакой человек, что ведает, — Аришка и сама понимала, что работа долгая и напрасная.

— Ну, Макар Зотович есть, Урядов. Он все у себя в большую книгу записывает. Только, Ариш…я …читать плохо могу. Считать и того хуже.

— Я могу, Маш. Идем, прикажешь ему все рассказать и делов-то.

— Ага, прям вот так он мне все и обсказал. Небось, нос задерет и промолчит, оглоед!

— Ты боярышня. Слово твое — указ. Идем, нето. Ты только лицо грозное сделай, ладно? Вот как давеча с Фаддеем. Макар ваш и не откажет.

— Тьфу! Это не наука, а казнь мученическая, — Маша бубнила все время, что девчонки шли к большому амбару.

Там заседал Макар, тот самый приказчик. Вошли девахи в большущий схрон, а там чего только нет! По полкам — ткани, да свитки. Кузнечные разные штуки. Тут же короба, мешки и много чего еще. Аришка, аж дышать перестала, глядя на такое-то богатство. А сам приказчик — неприятный мужичонка, не старый еще, но лысоватый, поднялся со скамьи и гаденько посмотрел на девушек.

— Чего изволите?

— Здрав будь, Макар Зотович, — Машка приосанилась, бровь изогнула так же, как боярыня Ксения, но убедительности не вышло.

Аришка поняла, что Макар тот сейчас погонит двух соплюх, и задумалась. Разглядела внимательно дядьку, и осознала — петух! А петухам что надобно? Верно! Почёт, уважение и лестное слово.

— И тебе здравствовать, боярышня, — и поклонился так лениво, нехотя.

Машку заело! Она уж было открыла рот указать сальному Макарке, где его место, но Ариша опередила:

— Макар Зотович, уж прости, что помешала тебе дело твое трудное делать, — Ариша сказала от себя, ить боярышня же помешать не может в своем-то дому. — У тебя тут порядок такой, что я загляделась совсем. Все на своих местах, все урядно. Это же сколько труда-то надобно? Да те Бог сил и терпения.

Макар-то маленько обалдел, но видно было, приятно лестное слово да еще и от рыжей девахи, о которой последнее время так много судачили.

— И тебе, славница, добра. Да, дел много, и недосуг мне языком-то трепать, — показал свою значимость маленький человечек.

— Боярышня Мария знать хочет, сколь холопов содержится на подворье и каков запас до нови. Ты же хозяин такой, что любо-дорого, так все говорят! Ты уж отвлекись на малое время, обскажи боярышне что и как.

Машка поняла, чего хочет подрунька ее и приосанилась. Макар оглядел девах, но отказать не посмел. Еще малое время Аришка заливалась соловьем, а Машка пучила глаза грозно и вот уж полный отчет о холопах, запасах и прочем таком, о чем было задание боярыни Ксении.

Девушки чинным порядком поблагодарили Макара и вышли из амбара, а уж там, на дворе, припустились, что есть мочи, сдерживая смех проказливый.

— Аринка! Это ж мы с тобой все разузнали. Теперь токмо сосчитать и можно пойти и посмотреть нового жеребчика. Вон, у Серухи родился утресь. А потом пойдем на речку, говорят, если маем ноги обмакнуть в Рудный ключ, то на этот год жених сыщется! — Машка аж крутанулась на радостях, раздувая колоколом летник свой нарядный.

— А не заругает боярыня? — Аришка и сама рада была избавиться от докуки учебной, но опасалась.

— А чего ругаться-то? Мы ж все сделали, — Машка была в настроении, а потому, девушки бегом помчались к малым хоромам, там Аришка сосчитала холопов, переложила на припасы и вывела, что до нови не хватит около пяти пудов зерна.

Хитрюги решили, что урок должны сдать боярыне в вечеру и довольные убежали по своим девичьим делам. И жеребчика посмотрели и жениха намыли в речке, еще и угостились наваристыми щами у Аринки в дому.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Жаль, что девичье счастье оказалось недолгим. Уставшие и довольные явились пред очи боярыни Ксении. Быстро оттараторили урок и по цифирям отчитались.

— Набегались, окаянные? — соболиная бровь хозяйки подворья изогнулась уж очень крутенько, и тут девки враз уразумели, что наказание не за горами. — Где носило? Ни на подворье, ни в холопьих избах вас обеих не было! Думали, не узнаю, что у Макара все выспросили?! Я повелела самим считать! Какие из вас хозяйки, коли сосчитать не можете, а?

Машка с Аринкой головами поникли, но не молчать же.

— Матушка-боярыня, так сочли все. Ты же сама говорила, узнавать у подчиненных людей и думать. Вот мы и подумали, — Аринка попыталась смотреть тигрой, и вышло.

— Чтоб подчиненных людей проверять, надобно самой уметь считать! Ты взглядом-то меня не жги, не доросла еще! Завтра ты, Машка, идешь нужники чистить! Возьмешь двух холопок и сама проследишь. И не дай те Бог отворотить нос курносый от их работы! А ты, смелая, возьмешь у Макара самый здоровый туес проса и руками переберешь! Чтоб ни одного гнилого зернышка не сыскалось! Увижу, что вместе бегаете, розог дам и не покривлюсь! Ты, Марья, пошла вон. И чтоб до утра мне на глаза не показывалась! А ты, глазастая, останься-ка.

Машка ушла, понурившись, а Аришка подобралась, и уставилась на боярыню, ожидая строгого выговора.

— Арина, ты что насчитала по запасам-то? — голос у Ксении не строгий, но серьезный.

— Так, пяти пудов не хватит, матушка. А ежели о солонине, так бочки три, нето.

Ксения кивнула.

— Быстро управилась с подсчетом?

— Быстро, матушка. Меня деда научил.

— А вот Макар объявил, что надоть десять пудов. Кому верить? — и ждет ответа, так, будто сама его уж знает.

Аришка призадумалась. Знала наверняка, что ошибки не сделала, а вот как оправдаться?

— А вот я тебе покажу, боярыня, — взяла палочку и давай на земле рисовать, мол, столько-то холопов, столько-то есть, а вот того нету.

Ксения внимала тихо, не перебивала. Когда уж Аришка окончила свои рисования, высказала:

— Верно. А так отчего Макар лишку просит?

— Так, на посев?

— Так, на посев не в счет. Лежит в закроме отдельно.

— Так у Макара о том в книге не написано было. Все гуртом, — и осенило Аришку! — Так ведь на посев-то надо аккурат пять пудов! Где ж они? Продал зимой на сторону?

— То-то и оно… — Ксения захмурилась. — Ты как вора поймать думаешь?

— Я?!

— А кто?! — и ответа ждет.

Аришка и так мыслить и так извернуть попыталась, и вот, что вышло.

— А молчком надо. Дать ему купить те лишние пуды, да проследить куда отвозит. А там уж за руку хватать. — Ксения опять кивнула в ответ на ее слова.

— Хорошо, Аринка, что ты подвернулась. Макара-то перестали проверять, он уж, почитай, пять годков верой и правдой, а тут вон, что удумал. И его бес воровской попутал. Ты молчи, я сама прослежу, куда свозит ворованное. Ежели все, как ты сочла, то с меня тебе подарок. Пять пудов перед летом, это деньги немалые. А теперь иди, и чтоб завтра просо разбирала без лени! Кыш!

Рыжую, словно ветром сдуло! Бежала к своему подворью и радовалась, что просом отделалась. Верно, боярыня пожалела, не стала сечь.

Уж в хоромах проверила урок, что задавала холопкам, проследила за стряпней, повечеряла с дедом и уселась по вечернему свету кружев плесть.

Работа-то привычная, токмо мысли куда деть? Вот руки проворят, глазки следят за нитями паутинными, а девичьи думки текут плавно. И все об одном, о Шумском.

Чудной боярин Аринке запомнился, да так, что иной раз во сне видела. Все смотрела в его глаза черные, блескучие, разглядывала бесовский шрам, что бровь изгибал грозно. А проснувшись поутру, все никак не могла понять — кто ж он такой? Не волк, не пёс, не медведь. Глубокое, девичье шептало — человек он, но Ариша привычно сравнивала со зверями. Ой, глупая…