Хагалаз. Восхождение (СИ) - Диас Отто. Страница 75

— Какое дерзкое своеволие. И этому магу вы доверяете?

Хизер ухватила девушку за подбородок. Шэрон опешила от боли: так крепко пальцы впились в её плоть.

— Мне известно, что верры прекрасные манипуляторы, но я не глупая девчонка, которой вы сможете управлять. А теперь подумай дважды, прежде чем дать ответ: ты причастна к тому, что Ульрих узнал о кончине Наоми?

— Нет.

— Поддерживаешь связь с Харон?

— Нет.

— Что ты знаешь о захвате Ютры?

— Н-ничего, только то, что это дело рук Иннун.

Губы Хизер искривились в гневную презрительную линию.

— Что ж, я и не рассчитывала на иной разговор. Кто бы сказал правду, верно? Однако знай, я доверяю Леоссару как себе и буду делать это, пока у меня не появится веская причина усомниться в его преданности. Не могу сказать того же о тебе подобных. Вы, как и прочие, служили узурпатору, как и прочие, предали своего короля. И хотя бы поэтому я имею право назвать вас изменниками и казнить. Но я милостива и умею давать второй шанс, однако помните: один неверный вздох, и я сотру вас с лица земли. — С этими словами Хизер порвала ремни, освободив испуганную девушку от их тесного плена, и крикнула страже.

Шэрон петляла между деревьев, чувствуя накатывающую волну страха. Она оглядывалась по сторонам, огибала сучья, вздрагивала от посторонних шорохов, и лишь когда впереди показался знакомый силуэт, облегчённо выдохнула.

— Харон!

Девушка обернулась, и хмурый вид её лица заставил Шэрон забыть о спокойствии.

— В чём дело? Зачем ты искала меня?

Приблизившись, черноволосая выдержала гнетущую паузу. Стоит ли говорить всё как есть? Солгать? Приукрасить?

— Хотела предупредить об опасности. Мы покидаем Архорд, — на выдохе сообщила она.

— Что? Почему?

— Нам больше не доверяют, — изобразив муку, Шэрон прикусила нижнюю губу. — Сегодня королева и изгнанник пытали нас. Леро здорово досталось, я отделалась незначительными увечьями, до Лии ход не дошёл, но… Нас обвинили в содействии Ульриху.

— Ульриху? — лицо Харон вытянулось в недоумении. — При чём здесь правитель Эндагона?

— Ах, да… ты же не знаешь. — Шэрон облокотилась на ближайшее дерево и окинула взглядом солнечную поляну. — Принцесса Наоми выбросилась из окна несколько недель назад. А сегодня королева получила письмо из Эндагона. Ревердасу объявили войну, и поскольку смерть принцессы держали в строжайшей тайне, нас обвинили в измене. Мол кому, если не нам выгодно подобное стечение обстоятельств. Не за горами момент, когда нас решать казнить, и я не собираюсь дожидаться его.

— Но это же абсурд. О, Геул… — Харон схватилась за голову. — Как такое допустили? И что теперь делать?

— Бежать, — не раздумывая, отозвалась девушка, — как только станет известно, что мы покинули столицу, которая, к слову, теперь официально закрыта, об этом известят Радвида, и тебя тоже схватят. Вернись к Ютре, пока можешь. Если Августа приняли, то примут и тебя. Нам больше нельзя оставаться на стороне людей, их срок и правда вышел. Нужно быть глупцом, чтобы попасть под руку умирающего в агонии.

— Предлагаешь дезертировать?

— Сделать правильный выбор. Или ты что, хочешь погибнуть в лоне врага? Впервые за столько лет у нас появился шанс освободиться, вернуться к своему народу, дать отпор, свергнуть этих ничтожеств и заполучить земли, которые раньше принадлежали нам.

От пристального взгляда Харон, Шэрон почувствовала лёгкое волнение. На мгновение она подумала, что делает нечто неправильное, однако сразу же отвергла эту рождённую страхом рабскую мысль.

— Так это правда? Вы сообщили Ульриху о смерти дочери?

— Допустим…

— Шэрон…

— Другие не в курсе. Я действовала одна ни разу о том не пожалела.

— Но как тебе удалось?

— У меня есть доверенный человек, и, к счастью, его слова достаточно для того, чтобы правитель Эндагона начал принимать меры.

— Но зачем? Если бы этого не случилось, вас ни в чём бы и не обвинили.

— Неужели мало причин? Война пришла, признай этот факт. Хочешь знать, связана ли Дефоу с Иннун? Нет, однако она опасна, потому что будь уверена, имеет козырь в рукаве, и советник её относится к нам с крайним пренебрежением. Мы не по одну сторону, так что пусть две армии друг друга перебьют, а мы прикончим оставшихся, и при удачном стечении обстоятельств нам достанется не только Ревердас, но и Эндагон. И что, скажи на милость, помешает армии магов завоевать континент? Люди и опомниться не успеют, как мы сожжём их дома, разорим замки и угоним в рабство женщин. Уверена, в Ютре с радостью примут мою неоценимую помощь. Вот и пропуск в новую жизнь.

На лице Харон отобразилось негодование, отчаяние, гнев. Девушка удивлённо взирала на то, как она борется с внутренними чувствами, пытаясь выбрать наиболее верную мораль.

— Они знают об этом? Королева?

— Нет, — Шэрон самодовольно усмехнулась, — из верра сложно достать информацию, а они даже не старались. Однако советник настроен негативно, и пока по его инициативе с нас не сняли головы, мы уберёмся отсюда. Спасайся и ты. Уверена, вы не так далеко ушли…

— Мы всё ещё под Ютрой.

— Что? Я думала, королева приказала отступить и эвакуировать деревни.

— Да, Радвид отправил двадцать человек на сопровождение, остальные остались. Он считает, мы обязаны помешать воссоединению кланов.

Скрестив руки на груди, Шэрон иронично захохотала.

— Я не ослышалась? Командующий решил, что в составе тридцати человек сможет сдержать идущих к Ютре магов? Да он же безумен!

— Согласна, но сейчас мы единственные глаза и уши в этом месте.

— Уходи оттуда, Харон. Уверена, столь жалкие остатки перебьют не сегодня, так завтра. Расскажи в Ютре про Ульриха, и про то, что королева намерена оборонять столицу. Она посылает людей за эбонитом и костьми аэлудов. Думаю, им будет интересно узнать.

— Что? — Девушка вновь опешила. — Но ведь это…

— Антимагический щит?

— Невозможно, они не установят его… Нужен особый ритуал.

Шэрон пожала плечами.

— Один раз подобное провернули. Возможно, королева знает, что делает. И если маги хотят идти в Архорд, то им стоит поторопиться.

— Это сумасшествие… Откуда они вообще узнали?

— Мне пора, Харон. Думаю, эта ночь — наш последний шанс убраться из столицы.

— Шэрон, стой…

Но девушка уже растворилась, оставив названую сестру наедине с её ужасом и негодованием.

Открыв глаза, черноволосая взглянула на сидящих неподалёку товарищей. В полумраке ледяной камеры они напоминали измученных временем заключённых.

— Ну как? — поинтересовался Леро, заметив, что Шэрон пришла в сознание. Лия подтянула колени к груди, будто надеялась, что поза поможет согреться.

— Рассказала всё, что смогла. Уверена, Харон примет верное решение и сейчас же покинет лагерь. Может, догадается прихватить с собой голову командующего.

— И что теперь?

— Будем выбираться, разумеется. Или вы рассчитываете на милосердный приговор?

Девушка поднялась на ноги и приблизилась к запертой двери. Прислушавшись к тишине, она аккуратно выглянула в решетчатое окошко, надеясь подозвать какого-нибудь стражника. В конце концов, дворцовые камеры сильно уступали тюремным, и куда хуже охранялись.

— Кого-то ждёшь? — Внезапно вынырнувшее из темноты лицо заставило Шэрон отпрянуть. Меньше всего она рассчитывала на появление советника, однако именно он стоял у камеры и взирал на неё пристально, строго, с невыразимой ненавистью. Не успела девушка открыть рот, как замок щёлкнул и дверь бесцеремонно распахнулась. Верры подскочили на ноги. Леоссар переступил порог. Несколько секунд царила гнетущая тишина. Они изучали друг друга взглядами, и каждый пытался угадать, что будет дальше. Не просто же так изгнанник явился в такой час. К добру или худу? Наконец, Шэрон задала вопрос:

— Нас отпустят?

— Да, — тут же отозвался Леоссар, — мы пришли к выводу, что нет нужды удерживать Белое око здесь, полезных сведений всё равно не получим, так что вы свободны.