Капкан (СИ) - Лин Брук. Страница 30

— При мне, раз десять точно, — Ренат подхватывает веселое настроение сына.

— Простите, то есть, прости, — натягивает дрожащую улыбку Эмми.

— Так, ладно, пошлите разберёмся с этой дверью! — мужчина обращается к нам, но я решаю оставить их двоих.

— Вы идите, а я, если позволите, хотела бы поздороваться с мамой.

Бросив на меня испуганный взгляд, сестра уходит следом за Османом, а Ренат Янович вызывается провести меня до мамы.

— Чем вы занимаетесь, Медея? Учитесь? Работаете?

— Учиться закончила, сейчас работаю. Если, честно, ничего интересного.

Еле сдерживаю улыбку от своей сладкой лжи. Мне приносит удовольствие такая игра, двойная жизнь. Приятно осознавать, что есть в моей жизни тайны, которые непостижимы для многих.

— Люди ко всему привыкают. И к хорошему, и к плохому, и к скучному тоже. Но вы, — смотрит на меня взглядом полной уверенности, — Вы, девушка, никогда не смиритесь с неинтересной работой и плохой жизнью.

Его психоанализ раздражает и нервирует. Ненавижу чувство, когда в мое личное пространство пытается вторгнуться чужой человек.

— На чем основан ваш вывод? Я полностью удовлетворена своей жизнью, — бросаю холодно, стараясь оградиться от него.

— Сколько вам лет?

— Двадцать пять.

— Примерно столько я знаком с вашими родителями, — добро улыбается, игнорируя мой настрой. — И как никто другой знаю, что вы за человек, и на что способны.

— Все дети работников поддаются вашему психологическому анализу? — скрестив руки, останавливаюсь на пороге и смотрю в упор ему в глаза.

От него разит Роландом. Я будто стою с его точной копией, только на два десятка лет старше. Не только внешность у них идентична, но и энергетика, и взгляд, что пронзает ножами кожу. Не могу избавиться от ощущения, что этот человек и в самом деле знает меня; сканирует без труда, догадываясь, о чем я думаю.

— Только исключительные личности!

Прищурившись и нахмурив брови, пытаюсь найти в его глазах ответы на возникшие вопросы, но нас прерывает подошедшая мама. Она выглядит бледно и взвинчено. Заметно, что спешила прекратить наш диалог с мужчиной.

— Доченька, когда ты приехала? — с трудом улыбается, переводя взгляд с Рената на меня. — Здравствуй, — обнимает, и я слышу, как сильно бьется её сердце.

— Я пойду, — раздаётся голос мужчины со стороны. — Рад был встрече, Медея.

Мама отстраняется от меня, а я вежливо киваю ему в ответ.

— Странный мужчина, — усмехаюсь, стараясь успокоить её.

— О чем вы говорили?

— Он спрашивал про мою учебу и работу, — пожимаю плечами.

— Хорошо, — не задумываясь, отвечает на автомате.

— Как у тебя дела? Как себя чувствуешь?

— Все в порядке, родная! А ты почему хромаешь?

— Упала. Но все хорошо, ничего серьезного, — улыбаюсь и обнимаю её за плечи, чтобы успокоить и не дать разволноваться.

— Хотя бы предупредила, — еле сдерживается, чтобы не начать паниковать и крутиться вокруг меня. Знает, как я не люблю такую чрезмерную заботу о себе.

— Тогда бы ты не попросила приехать! Рассказывай, чем мне надо будет заняться сегодня?

— Надо помочь Эмми с уборкой гостевых домиков. Завтра сюда приезжают влиятельные люди, нужно все успеть.

К нам присоединяется Тереза, объясняет, что мне предстоит сделать, а после провожает к дому, где меня ждёт сестра.

— Во сколько ты завтра прилетаешь? — на пороге сталкиваюсь с Османом, который говорит с кем-то по телефону.

Мужчина извиняется и пропускает меня в дом.

— Хорошо, брат!

Реагирую мгновенно, предполагая, что на другом конце провода может быть Роланд.

— Осман, — окликнув, выхожу следом за ним.

Он оборачивается, попросив собеседника подождать.

— Прошу прощения, что помешала, но не найдётся ли у вас зажигалки? — показываю на сигарету в руках, которую собиралась закурить, после его ухода. Однако, обстоятельства вынудили сыграть иначе.

— Негоже девушке курить, — говорит, улыбаясь, но все же проверяет карманы.

— Девушкам многое негоже. Я придерживаюсь своих этичных правил.

— Как скажете, — отвечает в той же вежливой манере и, найдя в кармане зажигалку, протягивает мне.

Я благодарю его, мы прощаемся, и он отходит, возвращая телефон к уху.

— Алло.

— …

— Дочь Геннадия.

— …

— Да, она, — уже обрывками слышу его голос, но убеждаюсь, что он на связи с Роландом.

Расплываюсь в улыбке, понимая, что ему предстоит вернуться раньше времени, а это значит — в ближайшие дни мы обязательно встретимся.

Докурив, захожу в дом и присоединяюсь к Эмми, которая первое время не может ни слова вымолвить, лишь блаженно улыбается, роняя все из рук.

— Он что в любви признался? — смеюсь, помогая ей сменить постельное белье.

— Он сказал, что я красивая, — произносит дрожащим голосом, а на глазах у неё наступают слезы.

— И? Поэтому плакать надо? — оставляю простынь и подхожу к ней.

— Меня настолько эмоции сейчас переполняют, что мне хочется и смеяться, и плакать, — обессилено садится на край постели.

Я обнимаю её, но не знаю, какие слова подобрать, чтобы привести в чувства. Порой, мужчины не задумываясь говорят о чем-то, во что не вкладывают глубокого смысла, а девушки, в силу своей наивности и романтичности, могут придать этим словам больше значимости, чем нужно. И именно это их и губит.

Понимаю, что одержимость моей сестры Османом вышла за пределы нормы, но я не хочу, а возможно просто не могу, быть той, кто будет разбивать ее мечты и чувства. Я очень уязвима в своей любви к сестре — это очевидно.

Мы с Эмми проводим достаточно много времени вместе, убирая пять гостевых домов, которые были размером с трёхкомнатные квартиры. Я стараюсь говорить с ней о музыке, о книгах и фильмах; рассказываю про отдых и обещаю, что летом мы вместе полетим на остров; делаю все, чтобы затупить её мысли об Османе.

Когда мы возвращаемся в дом, где до сих пор кипит работа по подготовке к завтрашнему вечеру, сестру вызывают на кухню, а я начинаю слоняться без дела по дому. Прогуливаясь, прокручиваю в голове мысль за мыслью, думая над тем, как спровоцировать и разозлить Ханукаева младшего. Скитаюсь до тех пор, пока в голову не приходит сумасшедшая идея. Проверив, что никто не видит, решаюсь на легкое безумство.

— Где находится комната Роланда Ренатовича? — обращаюсь к Анне, помощнице Терезы.

— А зачем она вам?

— Мне передали, чтобы я убралась к его приезду, — выдаю нелепую ложь.

— Кто вам передал такую информацию? — девушка подозрительно рассматривает меня.

— Роланд через Османа Ренатовича.

Недоверчиво прищурив взгляд, она разворачивается и ведет меня к лестнице, при этом печатая кому-то сообщение. Мысль, что меня могут поймать на лжи, пугает и веселит одновременно. Чувствую себя школьницей, которая прогуляла учебу и теперь боится, что об этом узнают родители.

Получив ответ, девушка перестаёт быть напряженной и уже более уверенно и быстро ведёт меня на последний третий этаж, где и открывает мне дверь в конце тёмного коридора.

Впустив меня в комнату, она включает свет, показывает, где что находится и что желательно не трогать, а после уходит, оставив мне ключи.

Мое внимание не может остановиться на чем-то одном. Комната очень просторная и служит мужчине не только спальней, но и кабинетом. Об этом свидетельствует рабочий стол, позади которого на всю стену, располагалась книжная полка. Оставив все принадлежности у двери, прохожусь по помещению, рассматривая каждую деталь в ней. И хоть я убедилась в отменном вкусе Роланда ещё тогда, когда узнала, что бар принадлежит ему, я все так же по-прежнему продолжаю удивляться и восхищаться тому, как тщательно он относится к любым мелочам, окружающим его.

Увидев зеркало, решаю, что мужчине надо знать, где я нахожусь. Сняв с шеи шарф, который служит перекрытием глубокого декольте и засосов, и собрав волосы в хвост, оголяя шею, делаю пару соблазнительных снимков для хозяина этой комнаты и отправляю ему.