Капкан (СИ) - Лин Брук. Страница 31

Пока жду ответ, прохожу к кровати, сажусь на неё, и, почувствовав аромат Роланда, ложусь, вдыхая его запах в себя. Мурашки бегут по коже. Хочется, чтобы оказался рядом. Я помешалась на нем, словно сумасшедшая — признаю это. И это связано лишь с тем, что во мне давно не пробуждали такие эмоции, какие пробуждает он, затмевая при этом все мои мысли. Роланд что-то новое и неизведанное для меня. Загадка, на разгадку которой понадобиться чуть больше времени, чем на остальные. И я уверена, мне не будет жалко потраченного времени.

Звонок на телефон прерывает мысли. Звонит он, и я нисколько не удивляюсь.

— Слушаю, — принимаю вызов.

— Проверяешь на прочность кровать? — интересуется сухим голосом, но наверняка с ухмылкой на губах.

— Ты так проницателен, — шепчу в ответ.

— Заявилась помечтать или что посерьезней задумала?

— Пока не решила. Все зависит от тебя, — встаю с места и иду к полке с книгами. — Прилетаешь завтра?

— Да. Я наберу, заедешь в офис за оплатами.

— Оплатами? — усмехаюсь. — То есть за дело Брейны я тоже получу деньги? — интересуюсь саркастично.

— Отработала их, — как-то двояко звучат его слова.

Я подхожу к полке и начинаю просматривать название каждой книги. Любопытно, что ему нравится и чем увлечён. Литература у него разная, многая на иностранных языках.

— Что-нибудь приглянулось? — раздаётся его голос, спустя недолгое молчание.

— О чем ты?

— О книгах, которые ты разглядываешь, — произносит с усмешкой, а я, удивившись, выпрямляюсь в спине и оборачиваюсь.

Осматриваю комнату, пытаясь понять, откуда он понял.

— Подними голову выше.

Последовав его совету, замечаю в другом конце комнаты, в углу, камеру слежения.

— Ты маньяк, что ли? — шокировано вырывается из уст. — Ощущение, будто за мной следят в замочную скважину в душе.

— Ты оказалась в моей комнате обманным путём и ещё предъявляешь мне претензии? — усмехается.

— Мы ведь оба знаем, что если бы ты не хотел, меня бы здесь не было.

— Я рад, что ты начинаешь это осознавать!

— Так, на чем мы остановились? — поворачиваюсь обратно к нему спиной. — Знаешь, я бы взяла у тебя что-нибудь прочитать. Что посоветуешь?

— Советую автора Чарльза Буковски. Поищи его книги на третей или четвёртой полке.

Как только я начинаю искать, проходя взглядом по нужным полкам, Роланд говорит, что перезвонит и скидывает трубку.

Нахожу пару книг автора с интригующими названиями, по-хозяйски откладываю их в сторону и продолжаю дальше бродить глазами по книгам, в поисках ещё чего-то интересного. Неожиданно, мое внимание привлекает книга, которая отличается от всех других, моя любимая детская сказка: «Алиса в стране чудес», которая не вписывается в здешний "колорит".

Достаю её, открываю первую страницу и сразу замечаю надпись на внутренней стороне лицевой части:

«Ты спрашивал, как я сумею подарить тебе сказку, так вот, эта книга и есть мой тебе ответ».

Прочитав эти строчки, внутри все сжимается от неприятных и непонятных эмоций. Начинаю любопытно листать другие страницы, в поисках неизвестно чего, и вдруг натыкаюсь на фотографию, вложенную между листами. Беру её в руки и замираю, при виде Роланда в подростковом возврате. Он не замечает фотографа и улыбается, смотря в сторону.

Щемит в груди, чувствую дикий дискомфорт, хотя его улыбка теплом проходится по мне. Хочу убрать фото на место, но замечаю на задней его стороне ещё одну надпись, сделанную все тем же детским почерком:

«Меньше хмурься, тебе идет улыбка, Роли!» — и все обведено в сердечки, подтверждая, что писала девочка.

«Роли» — как трогательно и нежно. Невольно на губах появляется улыбка, хоть разум и погружается в дымку смятения.

Слышу звонок на телефон, принимаю вызов, не обращая внимание на имя звонившего. И без того знаю.

— Положи книгу на место, — раздраженно проговаривает мужчина.

Его реакция подтверждает мою догадку, что эти вещи и эта девочка имеют для него ценность.

— Подобное стоит хранить подальше от посторонних глаз, — отвечаю спокойно.

Вложив фото обратно, закрываю книгу и кладу на место, чувствуя себя неловко.

— Жаль, что ты так и не прочёл её, — хмыкнув, беру две выбранные книги и поднимаю взгляд на камеру.

— Кто сказал, что не прочёл?

— Не могут люди, читая сказки, оставаться такими черствыми.

— А ты читала её?

— Читала!

— А разве могут девушки, читая подобные сказки, становиться такими редкостными стервами?

Ухмыльнувшись, прохожу к входной двери, не отрывая взгляда от камеры, прикладываю ладонь к губам, целую её и, вместо воздушного поцелуя, сгибаю все пальцы в кулак, оставив лишь средний.

— Ты ведь знаешь, что с тобой будет за этот палец, — произносит будоража.

— С нетерпением жду, — прикусив нижнюю губу, подмигиваю и скидываю вызов.

Забрав все принадлежности, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз, на свежий воздух. Когда наш диалог выветривается из головы, ему на замену вновь приходят сказка и фотография. Стараюсь выдохнуть рой непонятных мне мыслей, что сдавливает виски. Я испытываю странные эмоции. Не ревность, не обиду и даже не удивление — простое смятение и ощущение, будто я чего-то лишена. Словно кто-то украл нечто важное у меня, лишив возможности здраво мыслить.

Весь оставшийся день я продолжаю думать об этом. И дело тут не в Роланде, отнюдь нет, дело именно в этих предметах, которые непонятно каким образом, но сумели всколыхнуть внутри меня бурю.

Заканчиваем мы работу только глубокой ночью. Уставшие, сонные и голодные, прощаемся со всем персоналом и выходим на улицу.

— Где папа? — спрашиваю у мамы, когда оказываемся за воротами, и я не нахожу его машины.

— Он уехал по делам. Мы на такси доедем, — идёт к желтому Хендай.

— Какие могут быть дела в три часа ночи?!

— У твоего отца важная встреча, — спокойно отвечает женщина и садится в авто.

Хочу возмутиться и вразумить, что в такое время суток деловые встречи не назначаются, но потом вспоминаю, что это мама, и свои подозрения я должна держать при себе, дабы никого не тревожить.

— В последний месяц, он постоянно вот так уезжает и возвращается только на следующий день, — недовольно шепчет мне на ухо Эмми, и мы обе садимся следом за мамой.

Сжав челюсть и заскрипев зубами, стараюсь быстро успокоиться, чтобы не высказать лишнего, а потом перевожу взгляд на сестру.

— Я обязательно с ним поговорю, — шепчу ей в ответ.

— Надеюсь, он не способен обидеть маму и у него все хорошо! — съёжившись, кладёт голову мне на колени и закрывает глаза.

А как я на это надеюсь! Не хочу верить в то, что он может оказаться человеком, способным разочаровать меня. Знаю — если подозрения окажутся правдой, я не смогу ни простить отца, ни общаться с ним.

— Останься сегодня у нас, — обращается мама, когда мы подъезжаем к их подъезду, — Хотя бы раз.

— Хорошо, — соглашаюсь, не задумываясь, чувствуя, что ей это необходимо.

Оказавшись дома, Эмми сразу уходит спать, а мы с мамой решаем выпить по чашке чая на балконе, за окнами которого открывается отличный вид на ночной город.

— Ты так изменилась, — отмечает с грустью, разглядывая мое лицо.

— Это плохо или хорошо? — спрашиваю, хотя знаю ответ на свой вопрос.

— Поговорим откровенно?

— Все зависит от того, на какую тему ты хочешь поговорить.

— О тебе. Я хочу знать, чем дышит моя дочь, — говорит, будто оправдывается.

— Я могу откровенно сказать только одно: ты знаешь все, что должна знать.

— По-твоему я не должна знать, с кем ты ездишь отдыхать, с кем встречаешься, где работаешь, в конце то концов? Ты скрываешь от нас абсолютно все.

— Отдыхать езжу с друзьями, в серьёзных отношениях не состою, полгода назад уволилась с салона и теперь работаю в крупной компании пиар-менеджером, — даю сухой и отчасти правдивый отчёт по заданным вопросам.

— Я жду от тебя другого ответа, ты ведь понимаешь?