Мир богов. Книга 2 (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 27

Войско индийского пантеона оказалось настолько огромным, а многорукие божества, крушащие всё на своём пути, настолько грозными, что олимпийцы не выдержали и запросили пощады.

После долгих и унизительных переговоров Олимп согласился на все условия Тримурти и заплатил громадную контрибуцию в золоте, которая почти полностью исчерпала казну Зевса. Но самой большой потерей греческого пантеона была уступка части земель, богатых потоками природной магии.

Помимо прочего Тримурти потребовали освободить Золотого императора, но Зевс заявил, что не знает где он. Тогда пчёлы, птицы, рыбы и прочие крошечные шпионы, посланные Вишну, исследовали каждую пядь земель Олимпа — в реальности и на Небесах, но тщетно: Золотого императора нигде не было. После этого Вишну в витиеватых выражениях извинился перед хозяином Олимпа и выразил надежду, что тот не держит на него зла.

Конечно же, Зевс был зол, да только ничего не мог поделать. Проигрыш в войне отрезал обитателей Олимпа от основных источников магической энергии, чем низвёл их до состояния малозначительных божков, и это обстоятельство, как ничто другое, выводило из себя самолюбивого громовержца. Поэтому ярость и неспособность что-либо изменить он вымещал на том, кого считал причиной всех своих бед. Некоторое время это давало иллюзию собственной значимости, а затем, по мере осознания, на кого он поднял руку, в его сердце закрался страх.

Мысль об ожидающем возмездии не покидала Зевса ни днём ни ночью, и он начал искать способ, как уничтожить могущественного пленника, причём так, чтобы никто по-прежнему не знал о его местонахождении. До него дошли слухи о том, как Золотой император обошёлся с богиней ночи Ньюктой, и он понял, что его желание осуществимо. Над мойрами [35] никто не имел власти, но они были дочерями богини ночи, а ещё они были теми единственными, кто мог не только уничтожить Золотого императора, но и стереть саму память о нём.

Тем временем Огненная стража, несмотря на запрет Кецалькоатля, продолжала поиски своего создателя.

Арес тоже не переставал искать Золотого императора и тщательно изучал донесения обширной сети шпионов. Круг постепенно сужался, но это не принесло ему радости: след вёл на Олимп. Как только до него дошло известие, что Зевс послал богатые подарки богиням судьбы, Арес понял, что дни Золотого императора сочтены. Он больше не колебался. Презрев привитую ему азиатскую осторожность, он бросился на выручку тому единственному, кого он уважал и чью власть признавал без всяких оговорок.

Поскольку Фа Юн был тем самым шпионом, который принёс греческому богу, прячущемуся под личиной Гуань Чжуна, недобрую весть, то юноша счёл за благо скрыться от императорской стражи. Мальчишек он прихватил с собой ради осторожности; ему не понравилось, что Ксиабо узнал коня Ареса, а Лей способен найти их наставника. По длительному сроку существования портала он понял, что мальчик интуитив, то есть тот, кто умеет привязывать переход не к определённому месту, а к предметам и живым существам, что было большой редкостью даже среди богов.

«Где это мы?» — боязливо спросил Лей, когда они оказались в кромешной тьме, и, найдя руку товарища, сжал его ладонь. «Тебе видней!» — отозвался Ксиабо, озадаченный тем, что создатель портала не знает, куда они попали.

«Тише, вы!» — шикнул на них Фа Юн. «Настройтесь на ночное зрение, — распорядился юноша и крохотный огонёк, видимый лишь им, троим, осветил его ладонь. — Идите за мной, и чтобы ни звука!» — предупредил он грозным шёпотом.

Мальчики согласно кивнули и, хотя в темноте их лиц было не разглядеть, юноша без труда считал их эмоции. Его спутники порядочно трусили, что вызвало у него невольную улыбку, но он тут же озабоченно нахмурился. Тем не менее, сколько он ни прислушивался, до него доносилось только безобидное шуршание камешков под ногами мальчишек и стук редких капель воды, падающих с влажных стен.

То и дело спотыкаясь о неровности каменистой почвы, мальчики брели за Фа Юном, который был у них за предводителя.

— Кажется, это пещера, — шепнул Лей, прижавшись к плечу товарища.

— Скорей тоннель в горе, — отозвался Ксиабо и, принюхавшись, добавил: — Пахнет мочой и коровьим навозом.

— Да, пахнет, как в коровнике, — подтвердил Лей и боязливо огляделся по сторонам, — а ещё пахнет страхом, тленом и кровью. Очень много крови и ужаса, — добавил он дрожащим голоском.

Ксиабо сжал хрупкие пальчики друга.

— Не бойся! Ты здесь не один, — постарался он приободрить трусишку. — Скажи, ты действительно не знаешь, где мы?

— Не-а…

— Это лабиринт Минотавра, — вмешался Фа Юн в разговор мальчиков. — И если он сожрёт нас, то вам будет некого в этом винить, кроме самих себя.

— Что ты хочешь сказать, старший соученик? — произнёс Ксиабо, со всей вежливостью, на какую был способен. Отчего-то у него пропало желание задирать давнего врага, и он поймал себя на том, что, как Лей жмётся к нему, ища защиты, точно так же он старается держаться поближе к Фа Юну.

— Что вы слишком много болтаете. Минотавр нас услышал, — негромко ответил юноша и в его руке появился меч. — Лей, открывай портал! — приказал он, зорко глядя перед собой.

— Куда портал? — спросил до смерти перепуганный мальчик.

— Настрой его на Золотого императора. Быстро! — выкрикнул Фа Юн.

— Хорошо!

Издалека донёсся жуткий рёв и Лей, бормотавший заклинания, испуганно замер, но быстро опомнился и снова взялся за дело.

— Готово! — чуть слышно пискнул мальчик и все трое с похвальной скоростью нырнули в жерло портала, который в слабом свете магического светильника был виден как круг непроглядной тьмы.

Выскочившее из туннеля чудовище бросилось следом за незваными гостями, но троице повезло. Наспех сооружённый портал схлопнулся до того, как оно успело переместиться вслед за ними.

Минотавр яростно взревел и с расстройства боднул шёлковую ленту, потерянную Леем, а затем взял её в руки и принюхался. Аромат корицы и молока вызвал у него обильное слюноотделение, но тут он учуял запах пота, отдающий нежным мускусом, и в бычьих глазах чудовища загорелись похотливые огоньки.

В сказках смертных храбрецы запросто убивали или пленили чудовище, таща его за собой, как глупую скотину. Вот только жители Небес точно знали, что никто из хвастунов даже близко не подходил к Лабиринту Минотавра, а тот, кто имел несчастье попасть в его катакомбы, уже ничего не мог рассказать.

Даже боги не рисковали связываться с чудовищем, имеющим вид человека с головой быка. Минотавр был злопамятен, свиреп и крайне кровожаден, несмотря на родство с травоядными; главное, он был бессмертен и убить его не могли даже первоначальные боги, во всяком случае, надолго. Начисто сожжённый, он снова воскресал и его Лабиринт продолжал наводить ужас на людей.

В соблюдение древнего уговора, жители окрестных земель раз в девять лет отправляли Минотавру семерых юношей и семерых девушек. Кто селился совсем близко к Лабиринту, те перестраховывались и, чтобы задобрить чудовище, ежегодно отправляли ему семерых детей; как правило, это были дети рабов. Конечно, Минотавру этого было мало, но он придерживался правил, и не трогал окрестные селения, что не мешало ему охотиться на тех, кто не платил ему дань.

Зевс был единственным, кто мог безбоязненно заходить в Лабиринт и встречаться с его хозяином. Поэтому прошёл слушок, что он и есть истинный отец Минотавра; мол, это он поимел Пасифаю под видом быка, якобы посланного Посейдоном, что очень походило на правду. Ведь Зевсу было не впервой соблазнять женщин в образе какой-нибудь скотины. Вот только отпрыск оказался настолько уродлив и бесталанен, что он его не признал и за шалости Зевса пришлось отдуваться критскому быку, который, как всякая нормальная скотина, не питал никаких нежных чувств к двуногой самке, хоть век она сиди в своей деревянной корове. Он же не дурак, чтобы не отличить поганое чучело от симпатичной рогатой подружки.