Беспринципный (ЛП) - Корте Белла Ди. Страница 86
— Садись, Марипоса! Adesso!54
Я быстро забралась внутрь, как раз в тот момент, когда пули со звоном ударили по внешней стороне машины. Я прикрыла живот, боясь, что пуля пробьет пуленепробиваемый слой.
Через секунду Капо уже сидел в машине. Он включил передачу и рванул с места, ударив по боку одну из машин. Машины, остановившиеся перед рестораном, перекрыли движение. Заревели клаксоны.
— А где Бобби? — спросила я, задыхаясь.
— В конце концов, он оказался ценным заложником.
— Что?
— Он принял эти пули на себя вместо меня. Мы назовем это расплатой за то, что он не предупредил меня, что мне перережут горло, а потом просто стоял в сторонке как сторонний наблюдатель.
— Вполне справедливо. — Я крепко вцепилась в ремень безопасности. — Это были они? Скарпоне?
— Да, но не Артуро и не Ахилл. Молодые парни. Прикрывали задницу Бобби. — Он проверил зеркало заднего вида. — Держись.
За что? Я чуть не закричала, но сдержалась. Капо лавировал в потоке машин, даже не заботясь о том, что между нашей машиной и той, что впереди или позади нас, было пространство, которого еле хватило бы, чтобы сделать нормальный вдох.
— Они тебя видели?
— Они тебя видели.
— Но я думала, ты хочешь… черт! Капо! — Он свернул, едва не задев байкера. — Я думала, ты хочешь устроить грандиозный выход. Типа: «Бу, ублюдки, я вернулся!» Тогда они получат по заслугам.
— Ты не так уж далека от истины, но дело уже не во мне. Твое лицо видели слишком много раз. Слишком много совпадений произошло, чтобы они ничего не значили. Единственное, в чем они не уверены, так это в том, как Кэш Келли замешан в этом деле. Они пытаются связать тебя со мной или выяснить, одна ли ты из его людей.
— Италия, — произнесла я.
— Ага. Похороны моего деда. Если бы я был где-нибудь, я был бы там. Этот человек выдающийся для них.
— Так и было. — Я закрыла глаза, внезапно почувствовав, как меня укачивает. — Ты знал… ты хотел, чтобы тебя убили?
— Я был готов покончить с этим. Они умерли. Я умер… снова. Мы все должны были умереть. — Капо быстро повернул направо, и я впечаталась плечом в боковую стенку машины. — Они меня не увидели, хотя Бобби и закрыл мне лицо, а парни в этих машинах молодые. Они меня не узнают. Только не тогда, когда у них есть только поверхностные описания меня. Они охотились за тобой.
— Все эти люди охотились за мной? Почему Бобби не мог справиться со мной один?
— Что пугает тебя больше, Марипоса? Один человек или несколько?
— Один или несколько… — мой счетчик уровня страха резко взлетел вверх. Я подняла руку над головой.
— Бобби вошел через заднюю дверь, поэтому он не знал, одна ли ты. Это еще одна причина, по которой он позвонил. Увидев тебя, он вызвал подкрепление. Это был конец имеющихся у него сведений до того, как я появился на горизонте. Если они узнают, кто ты на самом деле, Мариэтта, все станет еще опаснее. Сейчас у них только зацепки. Ничего больше. Но этого достаточно.
Капо свернул в последнюю секунду, остановившись у входа в гараж, но это заняло меньше времени, чем один вдох. Как только он подъехал, ворота поднялись, едва не задев машину сзади, когда она проезжали через ворота, ускорившись на подъеме. На самом верхнем этаже — седьмом или восьмом? — он припарковался на открытой площадке, прямо под прямыми солнечными лучами.
Капо велел мне оставаться на месте, пока он не придет и не заберет меня. Когда Капо открыл мне дверь, я попыталась вытереть слезу, скатившуюся по щеке, но он заметил.
— Марипоса, — он вытолкал меня из машины, свободной рукой поправляя бейсболку у себя на голове. Мой кожаный рюкзак покоился у него на спине. Я оставила его в машине, когда мы зашли в пиццерию. Капо протянул мне пару солнцезащитных очков, прежде чем надеть свои. — Я собираюсь покончить с этим. Время пришло.
— Фотография ребенка. — Я пробормотала. — Мы оставили ее на прилавке.
Мы бросились вниз по гаражному склону к лифтам. Когда мы подошли к ним, Капо протянул мне что-то из кармана.
Мои слезы собирались внутри очков, почти затуманивая их, но сокровище в моей руке было ясно, как день.
— Ты прихватил ее.
— Я также расплатился по счету.
— Ты это сделал?
— Тебе там нравится, и у них память лучше, чем у Скарпоне, когда клиенты уходят, не заплатив. Поэтому я взял фото, оставил им двести баксов и пошел за тобой в уборную. Непредвиденные обстоятельства. Возьми за правило заранее обдумывать все сценарии, Марипоса.
— Бобби следил за нами?
— Нет. Он любит там поесть, но я уверен, что он позвонил им, когда увидел тебя. Он трахал одну из официанток. Она тихоня. Бобби мельком увидел тебя прямо перед тем, как ты пошла в уборную. Я не привлекал к себе внимания, до тех пор пока не появился перед ним.
Казалось, Капо больше нечего было сказать. Остаток пути мы проделали в молчании. Выйдя на улицу, он открыл другую машину и придержал для меня дверцу. Не успела я забраться внутрь, как на верхнем этаже гаража, который мы только что покинули, прогремел мощный взрыв.
— Они узнают, что мы… Я имею в виду, что это твоя машина, Капо.
— Нет. — Он достал с заднего сиденья компьютер и порылся в нем. — В документах говорится, что автомобиль принадлежит парню, которого убили около полудня… — он мельком взглянул на циферблат своих старых часов. — Час назад. Скарпоне напали на него.
— Как скоро? — спросила я тихим голосом. Я уставилась на фотографию ребенка в своих руках. — Как скоро ты покончишь с этим?
— Они будут охотиться за тобой. — Капо завел машину и тронулся с места. Мы ехали по живописному городу, словно и не было последнего часа.
— Потому что они знают, что ты придешь за мной.
— Или надеясь на это… если я еще жив. — Он посмотрел в зеркало заднего вида. — Если они охотятся за тобой, то охотятся и за мной. Они уже забрали мой голос. Я встречусь с ними в аду, прежде чем они заберут мое сердце.
27
КАПО
Перед моим уходом жена надела мне на шею четки.
Ритуал.
Обряд посвящения.
Символ ее любви и самопожертвования, чтобы я мог взять их с собой в бой.
После того, как убийца сделал достаточно глубокий надрез, чтобы воздух вышел из моего горла вместо носа или рта, я достал четки и сжал их в руках, прежде чем упасть.
Каждый вдох давался с трудом.
За каждый удар моего сердца боролись.
Я думал, что место, где Марипоса нашла свой рай — ее четки, — коснется меня. Потому что я знал, куда направляюсь. Черт. Перед последним вздохом мне захотелось прикоснуться к тому месту, где она обрела покой. Прикоснуться к тому, что сделала другая сторона, прежде чем сделать последний вздох.
К вере.
Из моей первой жизни осталось всего несколько мгновений, которые запомнились мне на долгие годы. Одним из таких моментов была мать Марипосы, Мария, прежде чем я нажал на курок.
Мария была первой, кого я убил, женщиной, предложившей мне прощение за то, что я собирался сделать. Она сказала мне, что знает, что у меня нет выбора. Она сказала мне, что я проявляю к ней милосердие. Она знала дикарей, с которыми я состоял в родстве. Что они сделают с ней, когда найдут.
Но в тот момент я пытался придумать, как спасти их обоих. У девочки должна быть мать.
В конце концов, мы оба знали, что это бесполезно. Если я собирался спасти ее дочь, маленькую девочку, которую она называла Мариеттой, все связи с ее прежней жизнью должны были быть разорваны.
— Я знаю, куда иду, Витторио. Возможно, я совершала ошибки в своей жизни — я вышла замуж за человека, который не был человеком Божьим, — но все же я женщина веры. Я не боюсь смерти, потому что вступаю в новую жизнь. Позаботься о моем ребенке.
Мария боялась только за свою дочь. Куда бы Мария ни направлялась, это было лучшее место. Она следовала за мужем самыми холодными ночами, самыми холодными днями и по самым грязным местам, которых только могли коснуться ее ноги. Когда я нашел их, они были близки к тому, чтобы умереть с голоду. Они не могли покинуть грязное место, в котором жили. Они даже не могли попросить соседа принести им еду, опасаясь, что их обнаружат.