Рок царя Эдипа (СИ) - Ростокина Виктория Николаевна. Страница 45
— Грей голубцы! — скомандовал жене Василий Степанович, считая, что устоять перед всеми изложенными фактами просто невозможно.
Алевтина Ивановна взяла кастрюлю с голубцами и двинулась на кухню.
— Алевтина Ивановна! — остановил ее Леша. — Мама сделала Наде и мне подарок. Разве тут что-то непонятно?
— Да, конечно, понятно! — Алевтина Ивановна с тоской прижимала к груди кастрюлю с голубцами.
— Ничего его не зарезали! — вдруг выпалил Сашка. Он покраснел и не поднимал глаз.
— А ты откуда знаешь? — ахнула тетя Лида.
— Знаю!
— Ты что, был там? — И она угрожающе приподнялась.
— Ну был!
— Мать, перестань! — вступил в разговор тщедушный муж тети Лиды. — Он не маленький! Чего ему в ресторан не сходить?
— Он не маленький! — задохнулась от возмущения тетя Лида.
Она вскочила со стула и подбежала к Сашке. Сашка прикрыл голову рукой — он знал, что получит сейчас сильный материнский подзатыльник.
Раздался щелчок — это у Светки лопнул очередной пузырь из жвачки.
— Тебя здесь только не хватало! — цыкнула на дочь Клава.
— Ну что ты стоишь, как столб! — рассердился вдруг Василий Степанович. — Унеси голубцы.
Алевтина Ивановна, втянув шею, на цыпочках вышла из комнаты.
— А я очень люблю в рестораны ходить! — заявила веселая молодая грудастая тетка. — Там совсем другая жизнь. Красиво — как в кино. А здесь что — напьются и блевать будут.
— И я люблю в ресторан ходить! — неожиданно нарушила разговор взрослых Светка.
Тут все засмеялись. Первым начал муж тети Лиды — он так трясся, так заходился от смеха, из его маленьких косящих глазок полились слезы, при этом он притопывал ногой и в восторге тряс кулаком. За ним все, не выдержав, тоже стали хохотать.
Не смеялись только Леша и тетя Лида. Тетя Лида, как настоящий боец, жаждала только победы и не могла себе позволить отвлекаться на эмоции.
— Значит, дате малое тащить в ресторан можно! — она открыто бросала вызов Инне. — Чего она там понасмотрится? Как шлюхи длинноногие вышагивают?
И тетя Лида показала, как, по ее мнению, вышагивают длинноногие шлюхи.
Это, естественно, ее и погубило, потому что тут все так зашлись от смеха, что никакой речи о серьезном разговоре быть уже не могло.
— Ну Лидка! Артистка! — хохотал муж тети Клавы, дубася по столу огромным кулаком.
— Мама говорит, что меня в ресторан не пустят! — Белобрысая Светка подошла к Инне и, смущаясь, смотрела на нее доверчиво и просительно.
— Пустят! — Инна взяла маленькую ручку в свои руки и погладила ее. — Это свадебный ужин! Пустят всех, и больших, и маленьких!
— А музыка будет? — продолжала выспрашивать окрыленная Светка.
— Будет!
— И мороженое?
— И мороженое! Обязательно будет!
Николай Павлович понял, что сейчас наступила именно та минута, когда, не сомневаясь в победе, можно опять начинать командовать.
— Едем в ресторан! — Он встал и, как на собрании, ответственно рубил рукой воздух. — Там отмечаем! Все чинно, благородно! Потом возвращаемся сюда и отмечаем здесь! И все довольны! И всем хорошо!
— Ну чего! Сначала там… поужинаем! — И муж Клавы подмигнул тете Лиде, давая понять, что он с ней солидарен, но надо считаться и с матерью жениха. — А потом будем свадьбу гулять.
— Пирог с картошкой можно взять? — спросила Клава. — Там ведь пирога не дадут!
— Только там твоего пирога и не хватало! — рассердился Василий Степанович. Он тяжело переживал поражение, и ему очень хотелось на ком-то выместить обиду. — Как ты его там подашь? На коленях, что ли, резать будешь?
— А может, выпивку свою принести? — обрадовался муж Клавы, и ноздри его выразительного носа радостно задергались.
— Там все будет! Ничего не надо! — мягко успокоила всех Инна. — Надо собираться! А где Надя? — спросила она у сына.
— Не знаю! — Он сказал это так безучастно-просто, что Инна испугалась — вдруг это кто-нибудь заметит.
Но все уже были заняты своими делами, своими сборами.
— Пойди скажи Наде, что пора ехать в ресторан! — попросила она Лешу тихо.
Он посмотрел Инне в глаза. Дернулись его соболиные брови, дернулись губы, он повернулся и вышел.
«Ну, понеслось, — подумала Инна, — поехало… Теперь не остановить…»
Глава 23
Горько
Инна сняла Французский зал, поэтому никаких высоких потолков, никаких люстр не было — очень все тихо и интимно. Кроме того, столы никто не сдвигал, лишь для невесты, жениха и родителей был стол на шесть персон, остальным предложили отдельные столики.
Инна даже с некоторым злорадством увидела растерянные лица теперь уже своих родственников, усадила Лешу и Надю за главный стол и подозвала официанта.
— Начинайте, мсье, — сказала она.
— Ага, бу сделано, — сказал официант.
— Нет, так не пойдет, — тетя Лида все-таки решила взять реванш за провал домашнего торжества. Она поймала за фалды пробегавшего официанта, что-то шепнула ему, и тот пожал плечами, дескать, делайте как знаете.
В мгновение ока столы были сдвинуты, стулья поставлены в ряд. Гости наконец расселись.
Инне было весело. Она понимала, что теперь уже ничего от нее не зависит. Что теперь все уже в руках судьбы, рока, как там еще? Ей было просто жутко интересно, какое коленце выкинет этот самый рок?
— Ну, — важно поднялся с места Василий Степанович, — предлагаю тост за здоровье молодых. Мы ростили тебя, Надюха, на радость и счастье, мать ночей недосыпала, все Наденька, Наденька.
Алевтина Ивановна промокнула глаза цветным платочком.
— Ну и я в дом все нес, все для доченьки. Думаешь, легко отдавать тебя? Нашу кровиночку, нашу рыбоньку, нашу красавицу? Нелегко, а надо. А ты, Алешка, береги жену, люби и уважай. А то, — здесь он лукаво подмигнул жениху, — мы приедем и разберемся.
Многочисленная родня благосклонно засмеялась.
— Эй, товарищ, — позвала официанта тетя Лида. — Вы подносик нам подайте — большой такой найдется?
— Бу сделано.
— И давайте выпьем, гостюшки наши дорогие, эту чару до дна, — закончил свою речь Василий Степанович, — чтобы жизнь молодых была такая же полная и красивая.
Все дружно повставали, загремели стульями, начали весело чокаться бокалами.
— А от нас подарок тебе, доченька. — Оказывается, Василий Степанович еще не закончил тост. — Миллион рублей — и сама придумаешь, с мужем конечно, чего себе купить.
Василий Степанович прошествовал к приготовленному подносу и торжественно возложил — иначе не скажешь — на него конверт с деньгами, предварительно показав, что купюры имеют место быть, чтобы сомнений не оставалось ни у кого.
И только после этого все выпили.
Инна лишь пригубила шампанское. Но тут же была поймана с поличным, пристыжена и осмеяна.
— А ты что же? Детям счастья не желаешь? — перешел на «ты» Василий Степанович.
Инна выпила до дна.
— Горько! Горько! Ой, как горько! — закричала радостная свадьба.
Инна не хотела смотреть.
— Раз… два… три… четыре… пять… — хором считали родственники.
Дед давал отмашку рукой. Он был в своей тарелке. Он был рад здоровому родству.
— Ну что ты, Лека, — только Инна услышала шепот Нади.
Алексей обнимал невесту, отвернувшись от стола. Но не целовал ее, а кривлялся, делал смешные рожицы, закатывал глаза. Совсем не соблюдал торжественности момента.
— Пятьдесят три… пятьдесят четыре…
Хор поубавился, потому что гости уже накладывали в тарелки еду и начинали закусывать.
— Лека… хватит, — сказала Надя.
— Семьдесят восемь… семьдесят девять…
Инна встала. Надо было подчиняться правилам. Надо было соблюдать приличия.
— Давайте выпьем за родителей, — предложила она. — За вас, Алевтина Ивановна, за вас Василий Степанович. За всех добрых родственников Надюши…
Получилась каша, потому что половина считала, а другая подняла бокалы.
— Леш, — тронула Инна жениха за рукав. — Давай за родителей выпьем.