Метка драконов. Княжеский отбор (СИ) - Максименко Анастасия. Страница 77

— Ну же, Лорелея, подойдите, я не кусаюсь, — повелительно, словно он хозяин этих комнат, а я мимо проходила и решила в гости заглянуть, со смешком произнес император.

Право, что это я. Я же именно в гостях.

Вздохнув, медленно подошла к правителю, осторожно забрала с ладони дракона хрустальные и внезапно прохладные, гладкие, твердоватые на ощупь деликатесы. Присела, точнее сказать, едва не рухнула в кресло напротив.

Довольный произведенным эффектом мужчина, еще шире улыбнувшись, уточнил, щелкая пальцами:

— Чаю?

На столике между нами в легкой портальной дымке возникла сначала маленькая пустая тарелочка с ажурным по контуру изумрудным орнаментом, затем две дымящиеся чашечки с чаем и напоследок ― несколько простых белоснежных платков.

Усмехнулась про себя: мог бы и не спрашивать. Но явно вежливость не позволила поступить императору по-другому. Покорно кивнула, все еще держа в руках начинающие покалывать ладони холодом фростайеры. Что не укрылось от цепкого взора дракона.

— Кладите яблоки на тарелку, — скомандовал Величество и, не дождавшись выполнения приказа, приподнялся и сам забрал из моих рук хрустальные яблоки, аккуратно положил их на тарелку. — Вот так. Отлично.

Я прикусила губу, не зная, как себя вести в присутствии венценосного дракона и что вообще говорить. А потому просто благодарно улыбнулась, с легким интересом наблюдая, как мужчина вытащил из ножен короткий кортик и всего несколькими оточенными движениями разрезал яблоки на четвертинки.

Вернув оружие на место, прикрыв его бархатной мантией, император поднял взгляд и, улыбнувшись одним краешком губ, подтолкнул тарелочку ко мне ближе.

— Угощайтесь, Лорелея. Не стесняйтесь, — указал император на диковинные фрукты, с живым интересом и крайне странной, какой-то предвкушающей улыбкой наблюдая за мной.

Ненадолго замешкавшись, натянуто улыбнулась, ощущая некий подвох во всем происходящем, но не могла понять, в чем именно. Взяла в руки самую маленькую из редких яблочных долек и, стараясь делать это как можно более деликатно, положила ее в рот, раскусывая.

И… В следующий момент замерла, широко распахнула глаза, тяжело задышала, с недоверием и обидой уставившись на невозмутимого императора, стараясь унять образовавшуюся во рту ледяную пустыню. Проклятье! Меня словно ножом из чистейшего льда по языку полоснуло, протыкая мелкими иголочками.

Как же холодно!

— Спокойно, Лорелея, — мягко улыбнулся мужчина. Правда, видят демиурги, где в тот момент я желала бы лицезреть его мягкость и улыбку. Садист! — Постарайтесь аккуратно прожевать, только в таком случае в полной мере сможете ощутить вкус фростайера. Если все же не сможете прожевать, то воспользуйтесь, пожалуйста, платком.

Колко взглянув на чешуйчатое Величество, постаралась дышать и выполнять то, что велел, как оказалось, император-изверг, мысленно бурча, что это не фрукт. Не-е-ет! И даже не деликатес, это же пытка какая-то. Изощренная! Точно! Этим фруктом пытать можно!

Однако спустя всего несколько минут холод сменился легкой прохладой, а вкус фрукта действительно приобрел невообразимые краски. Это лакомство трудно было с чем-то сравнить. Нежнейшая воздушная сладость, с легкой изморозью. Очень необычно. И вправду крайне трудно описать или с чем-то сравнить. Но одно было точно. Второй раз пробовать этот фрукт я бы не рискнула. Уж очень специфический. Убийственно, я бы сказала.

— Это был нечестный прием, ваше Величество, — произнесла с легкой укоризной. — Но благодарю. Этот фрукт очень необычный.

Лайдвиг Кирсан благосклонно кивнул, с легким прищуром и все той же неизменной полуулыбкой наблюдая за мной, словно изучал любопытную зверушку. Этим он напомнил мне своего сына. Анхеля.

Я подавила теплую улыбку, опуская глаза и притягивая ближе чашечку с горячим напитком.

— И все же, ваше Величество, мне бы хотелось знать о цели вашего визита. Не думаю, что желание принести простой лэрди фростайеры, — несколько резко спросила я, едва не кусая себя за еще покалывающий морозными иголочками язык. Правильно говорила матушка: за свою прямоту могу когда-нибудь лишиться этого, несомненно, важного органа человека.

Но правитель драконов лишать меня языка не спешил. Он, подперев подбородок кулаком, опираясь локтем на подлокотник кресла, таинственно блеснул глазами.

— Верно, Лорелея. Знаешь, я прекрасно понимаю, почему мои сыновья выбрали тебя в качестве будущей жены и сосуда. Ты очаровательная девушка, лэрди Стаунхаус. Немного юная в своих помыслах, но тем и прекрасна.

«Будущей жены? Об этом рано еще говорить. Сосуда ― неприятно, но честно. А еще меня назвали непосредственной и глуповатой», — мысленно хмурясь, интерпретировала слова повелителя. Глупой и непосредственной я себя не считала, но императору, наверно, виднее.

Вслух же я, естественно, ничего не сказала, как и не показала эмоций, и так уже наговорила. На моих губах лишь играла вежливая улыбка.

— Цель моего прихода проста, — он иронично улыбнулся, выпрямляя и скрещивая длинные стройные ноги. — Я пришел, чтобы лично с тобой познакомиться, так сказать, без свидетелей и лишних ушей в лице моих сыновей. Мне нравится то, что я вижу. Ты будешь хорошей женой моим мальчикам.

От такого ответа я немного зависла, словно испорченный старый магифон, изумленно таращась на бесстрастного мужчину, спокойно попивающего чай.

— Прошу меня простить, ваше Величество, но об этом действительно очень рано говорить. Отбор не закончен и…

— Это формальность, — жестким тоном прервал меня мужчина. — По регламенту положено провести не менее трех испытаний, чтобы завершить даже открытый отбор. На закрытом, открою тебе небольшую тайну, нужно провести минимум пять, однако я иду мальчикам на уступки.

Я вновь растерялась, не зная, что на это ответить. И вообще, стоит ли лишний раз открывать рот. Наверное, лучше поостеречься. Честно признаться, мне было даже приятно, что я настолько сильно по не совсем понятным причинам устраиваю венценосного дракона на роль будущей императрицы, (великие, только подумать!) но я, правда, не знала, как на этот, несомненно, странный разговор с опасным мужчиной реагировать.

Не кидаться же ему в ноги, крича: «Я на все согласная! Тащите венец! Укладывайте наследников штабелями, и распорядителя, распорядителя не забудьте! Я ― готова!» От своих же язвительных комментариев мне стало смешно. Куснула щеку, сдерживая тихий смешок. Однако после следующих тихих слов властного чешуйчатого стало не до смеха.

— Знаешь, девочка, я видел искреннюю заинтересованность у Анхеля и Вадэмиана, когда они о тебе говорили. Такой искренности по отношению к существам женского пола я не видел еще никогда. Видел затаенную грусть своего младшего сына и его незамутненную радость, когда у него появился шанс на будущее с одной маленькой посредственной человеческой девушкой. Ни с кем я не видел своих мальчиков такими живыми, полными эмоций.

Он закусил губу, вскидывая на ошеломленную меня серьезный, жесткий взор темно-изумрудных глаз, холодно припечатывая, вынуждая с каждым отчеканенным словом неуютно ежиться.

— И если мне понадобится силком тащить тебя к храму, хоть за ноги, хоть за волосы, хоть под угрозой смертной казни, я сделаю это, чтобы они были счастливы. Мои мальчики этого заслуживают. Понятно изъяснился?

Сглотнув ком в горле, размеренно ответила:

— Я услышала вас, ваше Величество. Но, как понимаю, все зависит именно от мужчин. Не от меня и даже не от вас.

Император, расслабившись, ласково улыбнулся.

— Именно так. Но, надеюсь, мы услышали друг друга. И, в крайнем случае, никто ни на кого не будет держать зла. Верно, лэрди Стаунхаус?

«Непрошибаемый дракон», — вяло возмутилась я, кивая.

Император с довольным лицом хлопнул в ладоши, резво поднялся и направился в сторону дверей.

— Ну, вот и славно. А мне пора удалиться, уже столько времени, столько времени. Благодарю за компанию, Лорелея!

Я посеменила за ним, мысленно ворча об эгоистичности драконов, сверлила взглядом широкую спину. И невольно думала о том, что император на самом деле очень красивый мужчина. Ему, на человеческий манер, с виду не было и сорока лет. Мне даже стало жаль, что этот дракон одинок. Было бы хорошо, если бы и у императора появилась дама сердца. Правда, если вспомнить о часто меняющихся, по слухам, фаворитках императора, то неуместная жалость сразу проходит.