Привет privet, народ narod! Собрание маленьких сочинений - Москвина Татьяна. Страница 10

Так что же, вы против надписей на латинице для комфорта туристов и дублирования информации в транспорте на английский, спросите вы меня. Вообще-то да, против. Это те самые двойные стандарты: нас шпыняют чуть не по всему миру и уж, во всяком случае, полностью равнодушны к нашим удобствам. А мы растягиваем рот в подобострастной улыбке: «Некст стэйшэн Нэвски проуспэкт!» Это означает – для меня – некоторый дефицит самоуважения. Пусть учат русский вообще! С какой стати затеялся и осуществился этот лакейский прогиб – имена своих улиц писать на чужом языке, в родном народном троллейбусе на аглицком квакать? Что сказал бы на это царь Иван Васильевич, представляете?

Ну, а если без шуток, то, конечно, не стоит всё доводить до абсурда. Где-то перевод информации уместен и желателен – в аэропорту, на вокзале, в гостиницах. Но это должен быть строгий минимум. Надо прежде всего думать не об удобствах заезжих иноземцев, а о своих гражданах. И, что называется, держать фасон. Не сгибать поясницу в страстном желании угодить.

Некрасиво это.

2

Что делать? Не вопрос!

Идите вы к баскам

Довелось мне однажды побывать в Сан-Себастьяне, находится-то этот город в Испании, но является сердцем таинственной «страны басков». Баски – совершенно загадочный народ, гордо сохраняющий свою самобытность, отвоёванную в боях. Выхожу как-то раз из отеля – шум, крики, марши гремят, явно военные, и баски в национальной одежде шествуют по улицам. Что празднуем? Оказывается, таким образом отмечают баски свою древнюю победу чуть ли не над Наполеоном. То есть, может, и победы не было, а было сражение, в котором баски себя гордо проявили. В общем, празднует народ победу, а что там на самом деле было, это уж к историкам. Туристы ликуют, есть что фоткать, баски самобытно маршируют, и я думаю, тому баску, который вздумал бы публично сказануть, что нечего праздновать, когда независимости нет и экономика хромает на обе ноги, ни в одном баре самого крошечного тапаса бы не продали.

Это я понятно к чему – каждый год нынче идут у нас разговоры, что нечего праздновать Победу, когда… И перечисляется, что именно. Язв у нас хватает. Только ни к чему эти разговоры. Шумно празднуем? Так нас побольше будет, чем басков, да и Победа наша на исторических весах потяжелее. Всё-таки народы Советского Союза раздавили фашистскую гадину. И если кому-то это непонятно, может, стоит засунуть язык в известное место и просто помолчать? Это будет вежливо и наполнено смыслом. А вопросами социальной справедливости – исключительно важными – разумно заниматься до и после праздника.

Несколько раз я была на марше «Бессмертного полка» – именно как внучка дедов и бабушек, которые воевали: один дед, мариец Евгений Москвин, погиб на фронте. Впечатление получила светлое и по-настоящему праздничное – тысячные массы людей не были дикой толпой, а шли спокойные, поголовно трезвые, радостные. Песни военных лет пели. Восстанавливали, как говорил принц Гамлет, связь времён. Никакого классового и сословного расслоения – настоящая общность. Я сама по характеру – свободолюбивый отщепенец, кустарь-одиночка без мотора (по классификации фининспекции двадцатых годов прошлого века). Но одновременно – и дочь трудового народа. И без Победы меня бы попросту на земле не было. Но я есть, стало быть, как сказал поэт, «я этот день люблю и праздную».

А всем желающим отучить народы от дурной привычки вспоминать и праздновать свои победы, могу посоветовать: идите к баскам. Ну, для начала. Чтобы закалиться в борьбе. Объясните им, как они, баски, смешны в своих штанишках и беретках, со своими оркестрами и маршами, которые срывают ритмы мирной жизни городов. Тем более вообще непонятно, что они празднуют и что себе воображают. Победители, ха. Да под кем только не лежали эти победители…

По результатам этого похода можно будет попробовать начать воспитывать и свой народ. Хотя мне почему-то кажется, что итоги предприятия по перековке сознания басков окажутся плачевными. Очень уж они упрямые, баски-то.

Конечно, не упрямее русских – с нами поди сравняйся в упрямстве, – но тоже неплохо могут за своё заветное, что называется, «вломить в торец».

А зачем быть богатым в Петербурге?

Неочевиден смысл быть богатым в нашем городе. Богачи, они чего хотят? Например, отправить детей учиться за границу. Но уезжать из Петербурга в поисках образования и культуры странно. У нас с этим до сих пор всё не так уж плохо. Богатые, кроме того, любят чувствовать своё богатство – скажем, подарить жене бриллианты. Ну, подарит. И куда в них? В Москве, там другое дело, там «ёлки» в Кремле бывают, или министр вдруг на день рождения позовёт. А у нас и министров-то нет, и Смольный – это вам не Кремль. Там со времён революции суровый стиль заведён. Никаких «ёлок».

В Филармонию, что ли, бриллианты на себя вешать, где сидят пожилые учительницы музыки с партитурами, сверяя исполнение? Как-то глупо. Туда и жемчуг вряд ли прилично надевать – разве янтарь. А на замороченные авангардные театральные премьеры (других нынче в городе нет) вообще уместны деревянные бусы. Лучше даже пластиковые или стеклянные.

Есть, конечно, выход: в окрестностях города отгрохать домище покруче, чем у трудолюбивых прусских королей, или даже выше в крутизну полезть – переплюнуть мечтательных русских царей. Ладно, а кого туда приглашать? Таких же, как ты, – скучно, ничего они толком не оценят, а будут хвастать, что у них всё выше, больше и дороже. Бывших одноклассников? Так они будут фланировать с кислыми физиономиями. Ну, значит, сиди один у бассейна и глуши виски, невелика радость. А тот, кто раньше на этом участке жил, глушил у колодца водочку – вся разница.

Посещать дорогие модные рестораны? Но в городе не существует по-настоящему дорогих ресторанов (прогорят за полгода максимум), и все наши модные заведения в принципе доступны для людей среднего достатка. Одеваться у модельера Парфёновой – да, это выход. Но Парфёнова пришивает скромный лейбл на воротничок изнутри, и кто узнает, что ты одеваешься у Парфёновой, если ты сама гордо не заявишь об этом, и опять-таки вопрос: кому говорить? Такой город странный у нас, знаете ли. Пожмут плечами, и вся реакция.

Наши богачи – они какие-то невидимки. Неясно, где они кучкуются и тусуются. Живут они своей призрачной жизнью, никого особо не раздражая. Иногда вроде бы где-то всплывают – в яхт- и гольф-клубах, на теннисных турнирах…

Богачи – не наши – любят приезжать в Петербург. Вот для приезжих богачей есть способы почувствовать своё богатство: снять номер в шикарной гостинице, заказать личного экскурсовода в Эрмитаже, и венец стремлений – купить квартиру в центре города (это всем миром признанная примета роскоши).

У призрачных петербургских богачей, собственно, один способ выйти из сумрака: торжественно и громогласно, в лучах света, сдавать деньги на культуру. И страстно бороться за сохранность исторического центра.

Это тот случай, когда петербуржцы простят столь бессмысленное неприличие, как быть богатым в Петербурге.

Не знаю я!

Есть странный страх: признаться в том, что ты чего-то не знаешь, не видел, не читал. Он гнездится обычно в умах людей, которые довольно много знают, видели и читали. Но вот именно того, о чём зашёл разговор, не знают – и стесняются сказать. Изображают на лице знакомство с предметом, оживлённо кивают – да, да… К чему пляшутся эти балеты – непонятно. Вот те, кто почти ничего не знает, не видел и не читал, нисколько этим не встревожены. Они могут всю жизнь прожить в городе и не полюбопытствовать, что это там за музеи торчат и театры понатыканы. А мы (что-то знающие, чего-то не знающие) мучаемся, что недостаточно информированы. Притом вроде бы эта черта непонятного стеснения присуща скорее рождённым в СССР, потому что современные подростки вообще не понимают, о чём речь, – погугли или яндексни, и всё мигом узнаешь.