Магия и банды Токио (СИ) - Ютин Макар. Страница 42

По отдельности эти новые чувства казались вполне терпимыми, но вместе… Я едва успел закончить проговаривать текст, прежде чем рухнул в японские лопухи. После принесения клятвы все странности ушли, но меня продолжало трясти в отходняке. А еще — я четко ощущал тонкую нить с морем природной маны извне. Так вот, что чувствуют люди с дополнительным моторчиком или протезами на сердце. Ей-богу, лучше бы не знал.

— Что с вами произошло, Кодзуки-сама? — Раздался сверху обеспокоенный голос журавля. Кажется, я опять успел напугать бедную птицу. Вдовесок к тому, что выставил себя слабаком в ее глазах и идиотом в собственных. В очередной раз.

Я мысленно дал себе самого смачного подсрачника, на который был способен. Это ж надо, проводить манипуляцию с эфирным телом и забыть про слияние чужеродной души с обрывками духовного тела оригинального Кано. Да у меня внутри все только начало заживать, а теперь я заново перекрутил. Придется по приезде домой засесть за медитацию, прощупать повреждения. По идее, ничего серьезного я задеть не успел, но мало ли. Я не врач, но уж заметить отклонение много ума не надо.

Я отмахнулся от скачущей вокруг меня Цуру, встал, отряхнул одежду, после чего мрачно поинтересовался:

— Клятва дана?

— Дана, — Китайским болванчиком закивала девушка. От облегчения и радости журавлю хотелось петь или пуститься в пляс или как там ёкаи выражают безудержную радость? Но раны все еще сковывали ее движения, а мое присутствие стесняло саму Цуру. Поэтому она ограничилась широкой улыбкой.

— Хорошо. А теперь веди меня уже в свое логово. Быстрее дойдем, быстрее я вернусь домой к своей виртуальной вайфу из расы Ночных Эльфов, — Проворчал я. Со всей этой беготней от хулиганов, посещением парка и возней с оборотнем прошла куча времени. Когда я достал телефон, часы на маленьком верхнем дисплее раскладушки показали четыре часа пополудни. Скоро начнет садиться солнце, да и возле пруда становилось прохладно. К тому же кряканье наглых уток у берега вкупе с криками из самого парка мне уже осточертело.

— Вирту… Эм… Эта глупая Цуру совсем вас не поняла, — Легкомысленно отметила девушка. Ее хорошее настроение оказалось щитом, с которого бессильно соскальзывала вся моя желчь. Вот и хорошо, доводить ее больше, чем уже сделал за прошлый час, мне не хотелось.

К счастью, до заветной цели идти было недолго. От укромной полянки мы повернули налево, прошли через осоку и камыш вдоль берега, а затем попали на уютную, выложенную камнями дорожку. Жаль, но мы вышли из одних зарослей только для того, чтобы попасть в другие. Небольшая тропка спустя пару минут исчезла, окончившись тупиком близко растущих деревьев. Вдобавок, мы очутились в траве по пояс. Однако мою спутницу подобное обстоятельство совершенно не смутило: она прошелестела через зеленое море, а затем с нечеловеческой грацией протиснулась между стволами и низко растущими ветками. Причем так, что я не услышал ни травянистого шороха, ни шелеста листьев, ни скрипа потревоженных веток. Она журавль или эльф, ало?

Мне до подобного искусства еще пилить и пилить, поэтому я минут пять обдирал свои бока, прежде чем протиснулся в узкий, скрытый от людских глаз проход. Проклял все попутно, но что поделать? Не поворачивать же теперь назад.

К счастью, лавры Ивана Сусанина Цуру не привлекали: провела она меня быстро и четко. Правда, по дороге пристала с расспросами, пыталась выспросить у меня что-то про аттракционы. Но я устал и ответил уклончиво:

— Колесо обозрения толкают сто рабов под землей, на американские горки люди приходят поглумиться над орущими детьми, сладкую вату делают из недоеденной пищи, а зоопарк нужен, чтобы медленно и мучительно скармливать зверям ёкаев. Долго еще идти?

От таких откровений девушка откровенно спала с лица, но все же нашла в себе силы махнуть рукой на какую-то дырень у самой воды. О милосердные Ками, неужели она жила ЗДЕСЬ? Даже бомжи откажутся от такой жилплощади. В конце-концов, они люди, а не выдры. Впрочем, насчет бомжей я немного погорячился.

Потому что стоило моему милому оборотню приблизиться к этой бобровой лежке, как из-под воды вынырнул самый странный клошар, которого я когда-либо видел. Тускло-зеленая кожа точь-в-точь как плесень на моем хлебе для гостей, мутные глаза навыкате, драный плащ, под которым смутно угадывалось что-то похожее на черепаший панцирь, кретинская физиономия с явными следами генетического вырождения.

Нет, с пьяных глаз или ночью его еще можно было принять за наркомана в терминальной стадии или запущенного эксгебициониста. Но вот так, при дневном свете, сразу становилось понятно — нелюдь.

Глава 13 (2)

Я не хочу войти в историю, я хочу войти в Зону канала.

Генерал Омар Торрихос

Он вынырнул из воды одним мощным рывком, окатил мои брюки брызгами из местного пруда, прочапал несколько шагов до мелководья, после чего выставил вперед себя руки, снабженные плавательными перепонками:

— Уходи, человек! — Не то проскрипело, не то проскрежетало чудо-юдо с резким рыбным запахом. Пофиг, от некоторых пассажиров в маршрутке шел такой же, я привык, — Прокляну-у-у, — Взвыл он на одной ноте. Не меньше минуты выл, сволочь. Что ж вы все так любите ссать мне в уши? То дети, то Цуру эта, то теперь местный крендель.

— Сорок четыре страшных казни обрушится на святотатца! — Он сменил тактику: вой прекратился, однако, вместо атаки ультразвуком, это угребище лесное начало меня пугать. Еще голос изменил на глухой, замогильный. Даже эхо появилось. Черт возьми, как он это сделал?!

Тем не менее, на театр одного актера я смотрел со скукой и раздражением. Демонстративно стряхнул капли с брюк, поставил на траву свою сумку и будничным тоном ответил:

— Слышь, бармалей с прозеленью. Щас я сам тебя прокляну пинком по яйцам. А потом анально покараю вон той сучковатой веткой или обрушу на тебя казнь подсрачником, если ты не прекратишь портить мою одежду. Не ссы, зеленый, я дал коси якусоку. Пока сам не полезешь — ничего тебе не сделаю.

— Что понадобилось человеку от старого каппы? — Подозрительным голосом просипел ёкай. Ну хоть комедию перестал ломать, Станиславский из экобомжатника.

— Каппа? — Я с проснувшимся интересом оглядел собеседника. Тщетно, никаких новых деталей. Разве что бурый плащ, скорее всего, в магазине имел серый цвет, — А где клюв? И кожа вроде нормальная, без чешуи.

— У нас никогда не было ни того, ни другого. Это людская глупость! — Возмутился он.

— Да мне пофиг, на самом деле, — Честно сообщил я, — Вон, забирай свою потеряшку. А там, можешь хоть хобот себе отращивать, хоть туристам поцелуи Посейдона раздавать. Я задолбался ее спасать за сегодня. Чувствую, еще немного — и она опять во что-нибудь встрянет.

Цуру от моих реплик ожидаемо надулась, обиженно хмыкнула, и отвернулась в сторону. Однако кивнуть каппе успела, пусть и с явной неохотой. Молодец, девочка. И обидку показала, и проблем не создала. Со всеми бы так.

— Ты связалась с человеком? — Теперь настал черед каппы удивленно пучить глаза. Хотя куда уже больше? Нет, серьезно, я почти увидел глазной нерв. Ками, ну и мерзость! Даже не хочется оставлять ему бедную журавушку. Эх, не то чтобы у меня имелась куча вариантов на выбор. Так что пусть зеленый гамадрил и дальше изображает из себя спасителя местных уток. Я почетное звание отбирать не стану.

— Кодзуки-сама спас эту бесполезную Цуру! Дважды! — С придыханием ответила она, — И не убил, хотя она ёкай, а господин — маг. Вы бы видели, как он разобрался с обидчиками этой слабой Цуру! — Восхищение в ее взгляде можно было черпать ложками. Приятно, черт возьми.

— Ко-ко-кодзуки?! — Заверещал обитатель лужи.

— Нет, просто Кодзуки. Без ко-ко-ко, — Честно ответил я.

— Что же ты наделала?! Он убьет нас обоих! — Перепончатый хмырь натуральным образом схватился за голову. Да еще заверещал так противно, что захотелось дать ему по плешивой балде. Остановило меня смутное ощущение тревоги и тонкий треньк нити клятвы. Ладно, хрен с ним. Физическое насилие отменяется, постараюсь обойтись вербальным. А, черт, мне же ему еще Цуру сбагривать. Со всех сторон подстраховался, унтерменш перепончатый!