Мечты камня (ЛП) - Паренте Ирия. Страница 6

Звучит как сарказм. Поднимаю руку и, хотя девчонка всё ещё неудобно давит оружием на мой кадык, кладу палец на рукоять, пытаясь отодвинуть его хоть немного. Её рука не дрожит, но одно неосторожное движение, и мне будет очень неприятно.

— Ладно, — уступаю я. И мысленно молюсь, чтобы никто никогда не узнал, что в мою первую ночь вне дома на меня напала и взяла в плен девушка, которая ростом едва достигает моего уровня глаз, и к тому же наверняка весит вдвое меньше меня.

Артмаэль Униженный. Вот уж действительно, история, заслуживающая быть увековеченной в легендах.

Краем глаза замечаю приближающийся свет. Девушка напрягается. Кажется, даже кривит лицо.

А затем целует меня.

Она хватает меня за рубашку и заставляет наклониться. Нож всё ещё у моего горла, но он уже не имеет значения, когда её губы пылко накрывают мои. Она поднимает одну ногу, задирая юбку. Своей рукой кладёт мою ладонь себе на бедро. Я даже не против, чтобы моей жизни угрожали, если потом всё будет заканчиваться вот так. Она прижимается ещё сильнее и засовывает язык мне в рот, когда из-под полуприкрытых век я замечаю оказавшийся рядом факел. Нас освещают — больше меня, чем её, всё ещё скрытую под моим плащом. Кладу руку на её попку и прижимаю девушку ещё ближе к себе и своему дружку. С оружием или без, она может делать со мной всё, что захочет. Уверен, у неё ещё никогда не было возможности поиграть с мечом принца.

Она останавливается, когда в переулке снова становится темно. И отстраняется так резко и внезапно, что я ещё несколько секунд продолжаю сжимать руками воздух. Тяжело дыша, я вдруг осознаю, что нож всё ещё прижат к моей шее. Вот как? Меня использовали в своих целях? И теперь собираются бросить вот так, на полпути, с жаром в низу живота и кровью, отлившей от мозга?

Это насколько надо быть жестокой и бесчеловечной?

— Где выход? — она давит ножом. — Быстро.

Сучка.

— Я, конечно, принц, но боюсь, это не даёт мне право требовать открыть городские врата по капризу, — бормочу я.

Облизываю губы, всё ещё чувствуя вкус её поцелуя. Неопытной её не назовёшь, это уж точно. Прикрываю глаза. Наверное, я бы что-то заподозрил, если бы мог думать хоть о чём-то, кроме как задрать её юбку. Или о боли на шее. Кажется, у меня идёт кровь.

— Хочешь сказать, здесь нет ни одного прохода? — недоверчиво спрашивает она. — Никакого выхода, кроме как через врата? А на случай осады что? Город останется беззащитным?

— Разумеется, проходы есть, но подразумевается, что они секретные, поэтому, сама понимаешь, я не могу тебе их показать.

Нет, не понимает — судя по тому, как сверкают её глаза в темноте. Я задерживаю дыхание, когда она угрожающе поднимает колено к моим штанам. Этот единственный жест пугает меня больше, чем нож. Наверное, у меня сейчас с лица сошли все краски.

— Хорошо, — соглашаюсь, и она отступает на шаг, а я прикрываю уязвимое место. Она ненормальная. Лучше соглашаться с ней во всём, пока не уйдёт. — Здесь, недалеко, — добавляю я, небрежно указывая рукой в сторону, куда направлялся сам, пока она не врезалась в меня.

— Будь хорошим принцем и отведи меня до места. А потом можешь забыть, что мы вообще встречались.

Последнее будет сделать сложнее всего, учитывая состояние, в котором она меня оставила. Если, конечно, она не предложит компенсацию за причинённые неудобства.

— А поцелуй мне тоже забыть? Потому что, по правде говоря, он был хорош, и…

Она фыркает и бормочет что-то вроде: «Все мужики думают только об одном».

— Я поцелую тебя ещё раз, если ты покажешь мне выход из города и сохранишь мой побег в тайне.

Не знаю, поможет ли это или станет только хуже, но я всегда придерживался мнения, что следует принимать то, что предлагает жизнь. По крайней мере, я получу хоть что-то в обмен на услугу, про которую никто не должен знать о моём участии. Помощь преступникам — не лучший способ заработать репутацию уважаемого человека, хотя по сути, это должно пойти на пользу местному обществу: если её здесь не будет, она не сможет больше сделать ничего плохого.

Любопытно, но мне, даже с оружием в руке, она не кажется… плохой. Просто маленький дикий зверёк. О, как бы хотел я её приручить. Даже необъезженных кобылок, рано или поздно, можно оседлать.

— Как насчёт того, чтобы убрать нож? Я провожу тебя, как настоящий рыцарь, коим и являюсь, — она не отвечает, и я добавляю: — Тебе ничего не грозит, слово принца.

— Слово любого мужчины, от самого богатого до самого бедного, для меня всегда значит только одно: ни-че-го, — я вздрагиваю и собираюсь возразить, когда она тянется ко мне и свободной рукой выхватывает меч из ножен. Внезапно я чувствую себя каким-то… кастрированным. — Иди вперёд. Я за тобой.

Ворчу себе под нос, но она только кивком головы указывает вперёд, и я плетусь в нужном направлении. Надеюсь, обещанный поцелуй того стоит. Внезапно пришедшая мысль начинает волновать меня ещё сильнее: что, если она расскажет о нашей встрече кому-нибудь за стеной? Это меня уничтожит. У меня вырывается стон. Я мог бы подстроить ловушку и отвести её к какому-нибудь посту стражников, но это едва ли поможет. Меня назовут самым трусливым принцем Маравильи, недостойным короны. Во всей стране, на всём континенте, во всём мире будут ходить легенды об одном придурке, который дал себя обезоружить какой-то девке. Даже Иви из Дионы посмеялась бы надо мной, и не было бы ни свадьбы, ни короны… Только стыд и позор, после чего я бы никогда больше не рискнул появиться на людях.

Понимая, что выбора у меня нет, веду её к выходу из Дуана. Тайный проход, помнится, находился на конце переулка, вдали от самой заселённой части города. Наклонившись, вытаскиваю из мощёной дороги один камень, который, как я знаю, не закреплён, и тяну за железное кольцо под ним, не без усилий открывая чёрный ход, как пасть чудовища, в котором лестница словно бы спускается в самые недра земли.

— В общем, вот, — объявляю равнодушно.

Она внезапно колеблется.

— Спасибо, — произносит после паузы.

Она протягивает мне меч, который с ворчанием забираю. Вернув оружие в ножны, я вновь чувствую себя целым.

— И плащ тоже, — напоминаю ей.

Кажется, ей это не понравилось.

— Этот проход выведет меня из города, так?

Закатываю глаза. Нет, чёрт возьми, в покои короля.

— Он ведёт к реке, да.

Несколько секунд молчания, которые кажутся вечностью, пока она путается в плаще, пытаясь его снять. Я протягиваю руку, и она передаёт его мне.

— Что ты такого сделала? — решаюсь спросить. Не то чтобы это важно, но меня гложет любопытство.

— Меньше знаешь — крепче спишь. Так что если кто-то будет просить аудиенции во дворце, требуя возмездия и справедливости, ты даже не поймёшь, что это была я, и тебя не будет мучить совесть. Спасибо за помощь.

Плохой аргумент. Даже если я зачем-то вернусь во дворец, что маловероятно, и с чего-то вдруг буду присутствовать на этой аудиенции, что ещё невероятнее, то я сразу пойму, о ком идёт речь. Или девчонка не верит, что я смогу сложить два и два?

Не оглядываясь на меня, она начинает спускаться по лестнице.

Замираю на мгновение в нерешительности, а затем заглядываю в проход. Её силуэт не более чем пятно на ступеньках, ведущих вниз.

Наверняка она придерживается рукой за стену.

— Ты обещала поцелуй!

Она останавливается. И вроде даже разворачивается.

— Ты собираешься преследовать меня, пока я тебя не поцелую? — спускаюсь на пару ступенек вниз и на ощупь пытаюсь закрыть вход. — А я-то думала, принц Артмаэль не какой-то там нуждающийся.

Мы оказываемся в кромешной тьме, когда я закрываю люк. Не вижу ничего, даже своих собственных рук. Открыты глаза или закрыты — почти нет разницы. Я ищу руками стену и нахожу. Слой пыли и грязи моментально прилипает к коже. Здесь пахнет сыростью, землёй и гнилью, будто там внизу что-то разлагается.

— На самом деле нам просто нужно в одну сторону, поэтому я подумал, что мы могли бы развлечь друг друга по пути. Я бы предложил поболтать, но ты не очень-то общительна.