Изгои (ЛП) - Кин Брайан. Страница 19

Она услышала позади себя шум погони и свернула с тропы, нырнув головой в джунгли. Раздался пронзительный, заунывный крик. По звуку он напоминал нечто среднее между человеком и гиеной. Не обращая внимания на цепкие лианы и колючие шипы, которые полосовали ее кожу, Роберта ринулась сквозь подлесок, стремясь оторваться от преследователей. Она сосредоточилась на дыхании и старалась не обращать внимания на грохот, раздававшийся в джунглях: треск сучьев деревьев, шелест папоротников, топот лап в такт дождю. Она думала о своем муже Стивене и лучшей подруге Шерри. Ее мысли обратились к трем кошкам: Найк, Тинкербелль и Джек Байрон. Во многих отношениях они были как ее дети. Она должна была выбраться отсюда живой. Кто позаботится о них, если она этого не сделает?

Роберта рискнула оглянуться через плечо и увидела две мохнатые фигуры, пробирающиеся между деревьями. Она ускорила шаг, не обращая внимания на боль в груди. Женщина подумала о том, чтобы залезть на дерево, но смертельно боялась высоты. Вместо этого она пошла вперед, наполовину ослепленная дождем. Когда между ней и существами расстояние увеличилось, симптомы аллергии ослабли, но теперь ее дыхание было затруднено от ужаса.

Убегая, она думала, где же все остальные. Скоро ее должны были интервьюировать Марк и Джесси. Они уже должны были закончить с этим чудаком Мэтью. Конечно, они скоро начнут ее искать.

Не так ли?

Задыхаясь и спотыкаясь, она бежала дальше.

Глава 10

Мэтью стоял на широкой поляне вдоль тропинки. Вокруг него деревья гнулись от ветра, грозя рухнуть, но он не искал укрытия. Его руки были вытянуты, а лицо поднято вверх. Он улыбнулся грозе, и когда молния расколола тучи, ему показалось, что небо улыбнулось ему в ответ. На мгновение джунгли показались ему суровыми, словно черно-белый негатив фотографии, застывший во времени. Затем зрение пришло в норму. Когда мгновение спустя вслед за молнией прогремел гром, он почувствовал, как загрохотало в груди. Ветер завывал в джунглях, издавая звук, очень похожий на звук набирающего скорость поезда. Жирные капли дождя хлестали его по лицу, как пульки из детского пистолета, из которого в него стрелял соседский хулиган, когда они были детьми. Мэтью приветствовал дождь. Метафора крещения не прошла для него бесследно.

Здесь, на этом первобытном, отдаленном острове, он вновь открыл для себя часть себя, которую некогда считал потерянной. Все это время он был счастлив, что ему удалось обмануть специалистов и пройти проверку биографии, медосмотр и психическое обследование. И теперь он был в экстазе. Это того стоило.

Он был вдохновлен. Подзарядился. Нет прежнего Мэтью, парня, который строил планы, интриги, жаловался, публиковал послания, пропаганду и призывы к действию в различных блогах и на досках объявлений, но никогда не проливал кровь за дело. Теперь все изменилось. Кровь была пролита, и даже больше. Он мог не только умереть за дело; он мог и убить за него. Теперь он был кем-то другим. Заряженное ружье, готовое выстрелить. Чайник, готовый закипеть. С каждой каплей дождь смывал прежнего Мэтью, счищая с него слой за слоем, снимая жир и добираясь до сути вещей. Он был Мэтью версии 2.0, и никогда еще он не чувствовал себя таким живым.

Парень оглянулся, когда очередная молния пронзила небо. Тела Марка и Джесси все еще лежали там, где он их спрятал, недалеко от тропинки. Мэтью усмехнулся.

Это было хорошее начало.

Двое убиты. Осталось еще много.

Первоначальная идея - проникнуть на реалити-шоу и использовать его как возможность продвинуть дело и распространить правду - принадлежала Мэтью. Он ожидал, что лидер его группы будет смеяться над ним, но вместо этого он предложил помочь Мэтью поднять эту идею на уровень командования. Когда они обратились с этим предложением к Барнсу, лидеру Сынов Конституции, Мэтью предполагал, что тот поручит это кому-то другому, другому члену братства, более подходящему для такой миссии, или же Барнс вообще проигнорирует его. В конце концов, Мэтью был никем - простым солдатом революции, одним из десятков людей, разбросанных по разным ячейкам, чьи обязанности заключались в использовании Интернета для распространения недовольства текущим положением дел в Америке среди сонных, недовольных миллионов людей, чтобы таким образом получить новых последователей или, по крайней мере, тех, кто думал в том же направлении. И хотя он был хорош в этом, это был предел его возможностей. Он не был специалистом по подрыву зданий и не умел обращаться с огнестрельным оружием. Для соседей Мэтью был безликим никем. Если не считая его деятельность, он старался соответствовать тому, что общество считало нормальным. Организация настаивала на том, чтобы ее члены не привлекали к себе внимания. Мэтью ходил на работу, вовремя платил налоги и коммунальные платежи, ездил на предельной скорости и не высовывался. Он был никем, просто еще один из миллионов, рабски работающий или притворяющийся рабом. У него не было иллюзий. Он не был героем. Он не прославился бы. Он был лишь средством для достижения цели. Винтик в гораздо большей машине. Его миссия не спасет мир. Она лишь поможет продвижению дела. Спасать мир должны были более великие люди, чем он.

Поэтому для него стало неожиданностью, когда Барнс не только согласился, но и решил, что Мэтью сам возьмет на себя это задание.

- Сделай так, чтобы мы тобой гордились, - сказал ему Барнс, сжав его плечо. - Поступи правильно по отношению к движению и своей стране. Мы можем нанести здесь серьезный удар. Настоящий поворотный момент. Не облажайся.

Мэтью заверил его, что он сделает все для этого, пытаясь изобразить уверенность и силу. Но внутри он не чувствовал уверенности в себе. Он был в ужасе, боясь, что он провалится или, что еще хуже, струсит, когда придет время. Но эти страхи исчезли в тот момент, когда он вонзил бамбуковое копье в горло Джесси. В ту же секунду его сомнения сменились чувством праведного возбуждения. Мэтью восхищался своими ощущениями - древком, вонзающимся в мягкую, полупрозрачную плоть, теплом, разливающимся из раны, запахом крови, мочи и кала Джесси, когда он умирал. Мэтью наслаждался этим. Убийство было правильным. Он чувствовал себя замечательно. А после убийства Марка стало еще лучше. Ни один из них не был невиновен. Оба были частью корпоративной машины. Они добровольно участвовали в оцепенении Америки в обмен на зарплату, и поэтому были приемлемыми целями. Они были началом чего-то великого. Чего-то огромного. Что-то, что навсегда изменит мир.

Это отличалось от убийств политических лидеров или - что было самой большой попыткой организации - взрыва базы данных ФБР в Куантико, штат Вирджиния. Эта миссия била в самое сердце проблемы - тех, кто лгал американской общественности. Тех, кто заставлял их спать. Уберите пропаганду, разбудите население, и все изменится. Именно на этом в прошлом облажались люди вроде Тимоти Маквея. Маквея могли бы назвать героем, если бы он припарковал свой грузовик с бомбой перед зданием Налоговой службы. Вместо этого он взорвал детский сад.

Нужно было выбирать цели с умом. Большинство американцев ненавидели реалити-шоу, хотя и смотрели их каждую неделю. Как говорилось в старой песне, освободите их умы, а остальное приложится.

Он задрожал, скорее от волнения, чем от понижения температуры.

Еще один раскат грома вывел его из задумчивости, и на мгновение Мэтью почувствовал, как страх и сомнения закрадываются обратно. Может быть, Барнс и остальные ошиблись? Может быть, не все участники и команда должны были умереть. Не могли же они все быть коллаборационистами^[15]? Может быть, некоторые из них просто не знали ничего лучшего. В конце концов, когда-то и он был таким же, как они. Он верил в ночные новости, доверял своему правительству и правоохранительным органам, платил налоги и ложился спать, думая, что все будет хорошо. Он рос и верил всему, что говорили ему родители, учителя и церковь. Если бы его родители не погибли в той автокатастрофе, возможно, он и сейчас был бы таким - безразличным к реальному миру. Он отправился на поиски себя и вместо этого нашел правду. Возможно, у некоторых других участников не было такой возможности. Например, Бекка. Он постоянно наблюдал за ней, очарованный и привлеченный ею, как ни одной другой девушкой, которую он когда-либо встречал. В ней было что-то целостное, но она не была наивной. Она казалась невинной, но настороженной. Она была из тех девушек, о которых он всегда фантазировал. Может быть, ее можно пощадить или обратить.