Профилактика - Ильин Владимир Леонидович. Страница 42

Собственно, это можно сделать и не дожидаясь, пока мы приедем на пустырь. Вот остановится он перед светофором на красный свет — и проломи ему череп парой сильных ударов. В этом случае поизмываться над ним уже не придется, но зато нападение окажется для него неожиданным. Он же не знает, что тебя не пугает ни арест, ни расстрел на месте.

Вот только до конца ли ты уверен, что рядом с тобой — преступник? Его реакция на твои высказывания может означать что-нибудь другое. Или тебе, зачарованному столькими совпадениями, в его поведении уже все начинает казаться подозрительным...

Я протянул руку и открыл бардачок.

В ту же секунду узкоглазый резко захлопнул его и гневно ощерился на меня:

— Не лазь по чужой машине! Тебя что, в школе вежливости не научили?

— Извините, — смиренно сказал я. — Я просто хотел посмотреть, есть там у вас подсветка или нет...

— Спрашивать надо, а не руки распускать! — проворчал он.

— А вы очень аккуратно ездите, — перевел я разговор на другую тему. — Где ж тогда крыло царапнули?

— Да это еще до меня царапнули, — махнул рукой он. — Прежний владелец. А у меня все руки не доходят ее заделать.

Ну да, как же — «до меня»! Царапина свежайшая, так что не надо меня дурить, дядя.

— Может, познакомимся? — предложил я. — Меня зовут Алик. А вас?

Он неуютно поерзал на сиденье и чересчур резко вильнул рулем, объезжая канализационный люк на проезжей части.

— А тебе не все ли равно? — грубовато сказал он наконец. — Или ты собрался до конца жизни эксплуатировать меня в качестве личного шофера?

— Конечно, нет. Ладно, не хотите — как хотите... По доверенности ездите?

Он бросил на меня откровенно-злобный взгляд.

— Слушай, парень, а тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов?

— Почему бы и нет? — пожал плечами я. — Профессия такая..

Он аж съежился весь от моих слов.

— Какая?

— Служебная тайна, — подмигнул я.

— Понял, — отрывисто сказал он и замолчал.

Я нарочно отвернулся в окно, давая ему возможность бросать на меня исподтишка короткие оценивающие взгляды.

Теперь я был уверен, что не ошибся в своих выводах. Рука моя нащупала скользкую холодную ручку ключа в дверце.

Вот сейчас, на том перекрестке, где светофор переключается с желтого на красный... Машин там не очень много, так что вряд ли кто-то из водителей успеет выскочить и помешать мне расправиться с ним.

Так. И встали мы очень удобно, между двумя грузовиками-фургонами, этакий укромный уголок. Можно даже, прикончив его, спокойно удалиться во дворы.

Он затормозил и застыл, как статуя, вцепившись в руль обеими руками так, что костяшки пальцев стали иссиня-белыми. По лбу его полз ручеек пота, хотя в машине было не жарко.

Я прикрыл глаза.

Мне надо было сейчас вспомнить, как он пинал меня вчера своими тяжелыми башмаками, как по-мясницки хекал при каждом ударе, ломающем мои кости, как сладострастно постанывал, когда затягивал на моей шее удавку.

Но в голову лезло почему-то совсем другое.

Вот он, момент истины, думал я, стиснув зубы от ненависти и отвращения к себе. Если Круговерть была задумана как средство твоего перевоспитания, то лучше проверки на гуманизм придумать нельзя. Видимо, именно сейчас в приступе благородного снисхождения я должен простить этого мерзавца и отпустить на все четыре стороны. Те, кто организовал чудо, все правильно рассчитали. Они знали, что я не смогу убить этого мерзавца.

— Поехали, — сказал я чужим голосом, когда грузовики справа и слева от нас тронулись, а он замешкался, потому что глядел в зеркало заднего вида — наверное, проверял, нет ли за нами слежки.

Мотор «Фольксвагена» взвыл, и мы понеслись, обгоняя попутные машины. Краем глаза я следил за спидометром.

60... 80... 90...

Пожалуй, достаточно. Жаль, что я могу не увидеть, чем это все закончится.

Сбоку промелькнул указатель поворота с надписью «Улица Силикатная».

Впереди, у обочины дороги, стоял белый «Форд» с «мигалкой» на крыше и синей надписью на дверцах: «Инспекция дорожного движения». Инспектор стоял спиной к нам, поглощенный проверкой документов у водителя красных «Жигулей».

Упершись ногами в дверцу, я вцепился в руль и резко рванул его на себя, вправо.

Человек за рулем что-то завопил и ударил по тормозам, но было уже поздно.

С хрустом железа и стекла наша машина ракетой ударила в «Форд», и сильнейший удар бросил меня головой в лобовое стекло.

Глава 18

— Здорово, цирюльник, — сказал смутно знакомый мужской голос в трубке «мобильника».

— Здорово, — в тон говорящему ответил я.

— Есть работа, — лаконично сообщил голос.

Ну, наконец-то, подумал я. С утра парюсь над вопросом, чем я в этом мире занимаюсь, и до сих пор ответа не получил.

Мало того, что сегодня проснулся я в гостинице, причем не в каком-нибудь «Национале», а в двухзвездочном «Золотом колосе», так еще и оказалось, что зовут меня тут Стрельников Виктор Михайлович, в графе «Профессия» регистрационной анкеты указано «самодеятельное творчество», в паспорте год рождения — не мой, а вместо штампа с адресом постоянного жительства подклеен листок о временной регистрации по наверняка не существующему адресу, потому что не представляю я, что где-то в Валдайской (??) области может иметься село под названием Черт-на-Куличках.

Вещи у меня оказались тоже какими-то анонимными. Стандартный набор одинокого мужика — не то командированного, не то выгнанного из дома стервой-женой. По барахлу мне удалось определить лишь то, что я люблю носить солнцезащитные очки и бриться опасной бритвой: очков разных форм и типов в моем чемоданчике оказалось с десяток, а бритв — аж четыре штуки.

Был еще мобильник, и я потратил полчаса на его изучение, но ни один из номеров (тоже первый раз с ними сталкиваюсь), зафиксированных в его памяти, почему-то не отвечал.

Пришлось пойти шляться по городу. К счастью, деньги у гражданина Стрельникова имелись — правда, почему-то долларами, тощая пачечка сотенных купюр, перетянутая аптечной резинкой.

Этот звонок меня достал, когда я сидел в одном кафе на Тверской, беззаботно потягивая холодное пиво и разглядывая осенний пейзаж за окном.

— Какая работа? — спросил я.

— Как всегда, — откликнулся голос. — Инструмент надеюсь, с тобой?

— Смотря что ты имеешь в виду, — осторожно сказал я.

— Ладно, это твои проблемы, — заявил голос. — В конце концов, купишь в любой галантерее... Короче, так. Есть один человечек, которого надо побрить. Работа не сложная, но оплата — по высшему тарифу. Сделаешь?

Так вот для чего мне нужны бритвы, подумал я. Хм, вот уж не думал, что в наше время существует такая профессия, как парикмахер по вызову. К тому же, никогда я не брил других, тем более — опасными бритвами.

— Нет-нет, я — пас, — мирно сказал я.

— Чего-о? — протянули в трубке. — Ты что, решил завязать, что ли?

— Типа того, — решил уйти я от прямого ответа. — По крайней мере, сегодня. Ты мне лучше завтра перезвони, ладно? Завтра я побрею тебе хоть кактус. А сегодня — извини, не могу...

— Да че ты мне пургу гонишь? — взбеленился мой невидимый собеседник. — Ты че, не въезжаешь? Человечка надо побрить сегодня, а не завтра, потому что завтра его уже будет поздно брить. Завтра меня самого могут побрить! В морге!..

Стоп-стоп-стоп, сказал я себе. Что-то не похоже это на вызов брадобрея на дом. Да от такого разговора криминалом попахивает! Наверняка Цирюльник — не профессия, а кличка. Тогда, значит, бритву я должен пустить в ход, чтобы лишить человека не растительности на лице, а лица как такового. Вместе с головой...

Ну вот, докатился я и до киллерства. Странная реакция Круговерти на мои намерения творить добро, занимать активную общественную позицию и всякие уси-пуси.

— Кстати, ты тоже в этом замазан, — продолжал голос в трубке, и лишь теперь я понял, кому он принадлежал. Бизнесмен Вовик по кличке Стрекозыч — вот кто это был. Тот самый, который застал меня в спальне своей любвеобильной жены и расстрелял в упор. А здесь я, выходит, выполняю его «особые поручения». — Человечек слишком много знает о нас с тобой, и если мной займутся менты, то они и тебя из-под земли достанут... Поэтому пораскинь мозгами, Цирюльник: работать тебе сегодня все-таки придётся. И не вздумай ложиться на дно: ты же знаешь, я тебя везде найду, не хуже ментов.