Профилактика - Ильин Владимир Леонидович. Страница 67

— А как ты сам думаешь?

— Ох, как же я не люблю, когда люди начинают вот так юлить, когда их загоняют в угол! — посетовал я, в сердцах вышвырнув окурок в открытую форточку. — Ну, почему никто не хочет отвечать прямо на поставленный вопрос?! Нет, сразу начинают зудить: «А что?», «А зачем тебе это знать?», «Ну, может быть, ты и прав, но вообще-то я не зна-аю»!.. А хочешь, я скажу, почему ты виляешь хвостом, Борис?

— Почему? — машинально спросил Старшина, уставившись в стол.

— Да потому что совесть у тебя нечиста, вот почему! Ты же сам был замешан в этой затее с наездом, и ты наверняка знал об этом заранее, но и пальцем не шевельнул, чтобы помешать умникам из Центра! И получается, что и по твоей вине Виктор Полышев превратился в «пустышку» без памяти!

Скрежетнуло резко отодвинутое кресло, и я подумал, что Борис сейчас вырубит меня, как сделал это владелец «Тойоты» на Старой площади — так резко он вскочил и надвинулся на меня.

Но он лишь заглянул мне в глаза, тяжело дыша, и не отводил взгляд несколько долгих секунд.

Потом выдохнул:

— По морде давно не получал?

Мне вдруг стало смешно. Взрослый человек, а ведет себя, как подросток.

— Не далее, как вчера днем, — сообщил я. — Правда, не по морде, а в другое место, но зато до полной отключки!

Старшина резко повернулся и принялся мерить кабинет шагами. Потом так же резко остановился.

— Ничего я не знал заранее, — жалобным голосом сказал он. — Подозревал, конечно, но тогда было не до этого... Это уже потом сообщили...

— Значит, наезд на ребят все-таки был спланированной акцией Центра? — поинтересовался я.

— Послушай, Алик...

— Да или нет?

— Ну что ты раскричался, как встревоженная мартышка? — поморщился Старшина, исподлобья глянув на меня. — Допустим, да. Но не думай, что Профилактика занимается сплошной мистификацией. Пойми: в ряде случаев мы просто вынуждены это делать...

— В ряде? — переспросил я. — А последняя катастрофа на железной дороге тоже относится к этому ряду? То-то мне показалось подозрительным, что там на самом деле никто не пострадал, а ты вещал перед телекамерой про погибших!..

— Еще раз повторяю: так было надо.

— Что значит — надо? Кому могли понадобиться несуществующие трупы? Тебе? Мне? Или Центру, чтобы показать стране, насколько ей нужна Профилактика?

— Это надо всем, — устало сказал Старшина, плюхаясь на диван. — Вообще-то я не должен был посвящать тебя в это до конца испытательного срока, но раз уж ты оказался таким проницательным — черт с тобой, слушай... Да садись ты, не торчи столбом! Тут ведь в двух словах всего не скажешь...

Я нехотя присел на кресло.

— А ведь я знаю, какую страшную тайну ты мне хочешь поведать, Борь, — сами произнесли мои губы. — Я уже давно об этом думал, но только сегодня окончательно понял... Профилактика изо всех сил пытается скрыть от общества свою ненужность. Потому что люди все больше перестают умирать. Я прав?

— В принципе — да, — согласился Старшина, давя окурок в пепельнице. — Это ты сообразил... Но кое-какие нюансы остались тебе недоступными.

— Например?

— Например, характер этого процесса. Люди не перестают, как ты выразился, умирать. Они уже перестали умирать — а точнее, погибать, — и случилось это не вчера и не в прошлом году, а лет двадцать тому назад. Собственно, из-за этого и была создана Профилактика...

Первыми почуяли неладное ученые: статистики, демографы, социологи, — продолжал Борис. — Потом к этому выводу пришли политики, органы, обеспечивающие общественную безопасность и борьбу с преступностью, медики... Без каких-либо видимых причин смертность в мире резко снизилась. Люди умирали лишь естественной смертью — от глубокой старости, когда организм выработал свои ресурсы. Никто не становился жертвой преступников, несчастных случаев и катастроф, стихийных бедствий, болезней и эпидемий. Полностью прекратились самоубийства — и не потому, что больше не было желающих покончить с собой. Ведь что было удивительно: все факторы, которые раньше уносили жизни миллионов людей продолжали иметь место. В мире, как и прежде, случались и катастрофы, и стихийные бедствия, и преступления, и по-прежнему сохранялись болезни, в том числе и считавшиеся неизлечимыми. Но почему-то в каждом конкретном случае обязательно имела место «счастливая случайность», которая спасала, казалось бы, обреченного человека от гибели. Больные раком и СПИДом выздоравливали — и сначала медики думали, что им удалось наконец-то найти чудесное средство от всех болезней, но потом выяснилось, что не в этом дело. Человек падал с большой высоты, но травмы, которые он получал, не приводили к смерти, а делали его, в крайнем случае, калекой. Если он вообще получал травмы, а не отделывался испугом и парой синяков, упав на крону дерева, которая якобы смягчила удар... или на кучу мягкой земли... или в огромный сугроб... в общем, тебе понятно, да?

Странный феномен был обнаружен не сразу потому, что его можно было выявить лишь на основе анализа массовой статистики, — говорил Старшина, не глядя на меня. — А когда это произошло, у исследователей наступило нечто вроде шока.

Ведь это явление было не просто странно и непостижимо. Оно было вопиющим нарушением одного из фундаментальных законов природы. Причем касающимся не определенного географического региона и не только нашей страны: специальный мониторинг показал, что чудеса творятся повсюду, начиная от островов Тринидад и Тобаго и кончая супердержавами.

Выходило, что отныне у человека нельзя было отнять жизнь — во всяком случае, насильственным путем.

Тогда была создана специальная международная комиссия. Она проделала ряд практических опытов. В том числе — и крайне негуманных, по прежним меркам. Например, были предприняты попытки привести в исполнение смертный приговор преступнику (не получилось по необъяснимым причинам), умертвить безнадежно больного человека (в решающий момент больной вдруг выздоровел) и т. д. Заколебались даже самые закоренелые скептики.

С этим чудом надо было что-то делать. Естественно, нельзя было ни в коем случае допустить, чтобы о нем узнали все. Особенно — средства массовой информации... Следовало немедленно засекретить феномен, чтобы как следует изучить его, а потом решить, как жить дальше...

— Но почему? — перебил я Старшину.

— Ты дурак или только притворяешься? — строго покосился он на меня. — Конечно, оголтелые гуманисты заорали, бы, что это здорово — жить, когда над тобой ежесекундно не висит угроза отправиться на тот свет из-за какой-то нелепой случайности. Что люди, в своей массе, намного лучше, чем кажутся, и что миру такое знание пошло бы только на пользу... Кто знает, возможно, так бы и сучилось в конечном счете. Даже если бы наступил полный бардак, то, по крайней мере, без смертоубийств и прочих эксцессов. Однако власть предержащие сочли, что последствия обнародования такой информации непредсказуемы, а значит — не стоит рисковать. Иначе можно в одночасье лишиться всех достижений цивилизации и превратить человечество в толпу наслаждающихся бесконечной жизнью выродков...

Поэтому, когда первый шок прошел, выход родился сам собой, — продолжал Старшина. — Неважно — во всяком случае, пока, — откуда взялось искусственно навязанное людям бессмертие. Если смерти нет, надо продолжать поддерживать видимость ее существования. Так была создана организация, которой было поручено изображать, что смерть в мире по-прежнему существует и что по-прежнему гибнут люди. Что мы и делаем, — заключил Старшина.

В Центре имеется спецподразделение, которое занимается имитацией трагических последствий катастроф и разгула стихий. В его штате — целая армия каскадеров, актёров, режиссеров, съемочных групп, спецагентов, ответственных за «паблик рилейшн», и прочих сотрудников. На одного из них ты и нарвался вчера. Как правило, нужды в «спектаклях», как ты выразился, не возникает — достаточно после очередного бедствия, произошедшего якобы естественным путем, объявить количество мнимых погибших и обеспечить достоверность этой «утки», вот и все.. Но порой анализ статистики происшествий показывает что какие-то ЧС давно не случались — например, крупные землетрясения. И рано или поздно какой-нибудь писака может обратить на это внимание и предпринять свое собственное расследование. Вот тогда приходится идти на крайние меры. Например, чтобы вызвать то же землетрясение, — применять сейсмологическое оружие. Наука и техника сейчас умеют многое. Это раньше они не могли предотвращать циклоны, штормы и наводнения. А сейчас перед нами стоит прямо противоположная задача — вызывать стихийные бедствия. Так сказать, огонь — на себя. По принципу: ломать — не строить... С одной-единственной целью: чтобы люди могли прочесть в газетах или услышать по телевизору, что где-то опять случилась потрясающая трагедия, поохать, повздыхать горестно — и внутренне успокоиться, потому что так и должно быть в нашем мире...