Сеть для игрушек - Ильин Владимир Леонидович. Страница 32

– Но, послушай, Адриан, – перебил его я, – если вы действуете против геймеров тайно, то это значит, что?..

Клур усмехнулся. Он понял, что я имею в виду.

– Да, Рик, – сказал он. – Ты правильно мыслишь, приятель. Пленных мы не берем. Потому что судить их означает нарушить режим секретности. Даже если суд будет проходить за закрытыми дверями, всегда есть опасность, что пресса что-нибудь пронюхает… Да и соответствующих законов у человечества пока нет.

Я молчал. То, о чем мне рассказал Клур, было настолько невероятным, что казалось бредом наяву. Я осознавал, что, если все это – правда, то она перевернет всю мою жизнь. А это было похоже на правду. Теперь становилось ясно, чем обусловлены все те аномалии, которые я старательно регистрировал в своей картотеке. Мэр, превратившийся во время публичного выступления в сквернослова… Старушка-хулиганка, шутя расправляющаяся с молодым здоровым парнем… Школьная учительница, показывающая стриптиз на улице средь бела дня… Ден Теодоров… Люция, убившая своего мужа… И, наконец, историк Рейнгарден и его дочь Леокадия… Значит, и отца моего вчера тоже использовали для того, чтобы убить меня. А меня самого – разве меня не могли использовать? Разве теперь можно быть уверенным в том, что я всегда поступал так, как хотел, а не из-за того, что какие-то придурки ради развлечения нажимали кнопки?!

И еще. Оказывается, вокруг меня шла война. Война между теми, кто вкусил прелести тайной власти над людьми, и теми, кто пытался не допустить, чтобы эпидемия компьютерного диктата расползлась по всему миру… Эта война была скрытой, но не менее жестокой, чем обычные войны. Никто, кроме сражающихся сторон, не знал о том, что люди в городе погибают не из-за автомобильных катастроф и не из-за убийств на так называемой «бытовой почве», а в результате боевых действий. И поэтому сейчас я испытывал те же ощущения и чувства, какие должен испытывать человек, заснувший глубоким сном в поле на травке, под мирным небом, но пробудившийся от воя мин и свиста пуль над головой, разрывов снарядов и стонов раненых в рукопашном бою и осознавший, что спал он, оказывается, на нейтральной полосе, между двумя линиями окопов…

Еще в моей квартире Клур поставил передо мной проблему выбора: или наплевать на все, постараться забыть все, что я видел и слышал в последние дни, и продолжать жить, как ни в чем не бывало, – или же вступить в невидимое сражение на стороне тех, кто не хочет быть марионетками. Тогда я еще колебался, потому что многого не знал. И то, что я сейчас был с Клуром, еще ничего не значило: в любой момент я имел право попросить его остановить машину и уйти от него. Однако теперь я не мог так поступить – не потому, что он недавно спас меня от пожизненного заключения, а моих родителей – от пожизненного позора, а потому, что отныне мне было ради чего сражаться и за что мстить геймерам…

– Ну, что задумался, приятель Рик? – вдруг заорал над моим ухом Клур, фамильярно хлопнув меня по колену. – Страшно стало?.. Не бойся, прорвемся! Нам бы только ночь простоять да день продержаться! Зато нас теперь двое, а значит, наши шансы на победу возрастают вдвое… «Мы спина к спине у мачты – против тысячи вдвое-ем», – пропел он, изрядно фальшивя.

Штурвал управления «тандерболтом» вновь был у него в руках.

– А мне другой стишок приходит в голову, – сказал я. – Только детский: «Вдоль реки бежал Аким. Был Аким совсем сухим. Побежал он поперек – весь до ниточки промок»1 …

Он с подозрением покосился на меня.

– Промок, говоришь? – спросил он. – По-моему, ты на что-то гнусно намекаешь, Рик. Боишься последствий, что ли?

– Ничего я не намекаю, – сказал я и отвернулся к боковому стеклу.

Судя по улицам, которые мы проезжали, Клур избрал простую, но эффективную тактику, благодаря которой нас пока никто не преследовал и не пытался остановить. Лезть в центр города, где по ночам дежурят усиленные полицейские патрули, было бы рискованно: машину, «позаимствованную» моим новым соратником по борьбе, наверняка уже разыскивали. С другой стороны, приближаться к городской черте было бы тоже неразумно – именно на окраинах в последнее время творилось больше всего бесчинств по ночам. Значит, там хозяйничали геймеры. Поэтому мы кружили в промежуточных, между центром и окраинами, районам.

– Мы всю ночь так и будем совершать автомобильную экскурсию? – не выдержал я.

– Есть другие предложения, стажер? – осведомился Клур.

– Предложений нет. Есть вопросы…

– Если они не касаются устройства Вселенной, то я постараюсь ответить.

– Ты виделся с женой Слана?

Клур достал из кармана большой носовой платок и с остервенением высморкался в него.

– Послушай, Рик, – сказал он. – В наших делах ты пока еще ни хрена ни смыслишь. И тебе наверняка в дальнейшем покажутся … ну, кощунственными, что ли… некоторые вещи, которые для «контролеров» – так называют в Интерполе сотрудников нашего отдела – являются само собой разумеющимися… Тебе наверняка кажется, что я обязан был побывать на похоронах твоего приятеля, навестить убитую горем супругу и дочь и выразить им от имени всей нашей Конторы соболезнование… Так, да? А теперь запомни: ничего из этого не будет, потому что меня это не интересует, понял? Не ин-те-ре-су-ет! И точка!.. И если ты считаешь иначе, значит, ты еще не до конца уяснил особенности наших действий. Дело в том, Рик, что мы, оперативники, должны во что бы то ни стало выполнить главную задачу, а все остальное – потом, если, разумеется, останемся в живых…

– Значит, тебя не интересует, кто убил Слана? – осторожно спросил я.

Он хмыкнул:

– Скажем так: это меня не касается, Рик. Я с самого начала не собирался искать убийцу, допрашивать и сдавать его в полицию, предварительно смазав пару раз по физиономии!.. Я знал, что геймеры использовали «игрушку», а особенность «игрушек» заключается в том, что они ничего не знают о своих невидимых хозяевах.

– Ну, а чисто по-человечески тебе не хотелось бы узнать, кто?..

Клур выругался сквозь зубы и сплюнул в полуоткрытое окно машины.

– Да мне на это насрать, дурачок! – почти ласково сказал он. – Пусть даже это ты грохнул своего дружка!

– Тебе что – в самом деле все равно? – не своим голосом спросил я.

– Ну что ты, ей-Богу, такой наивный, Рик? – сказал Адриан. –Естественно, что мы допускали возможность гибели Этенко… Единственное, чего мы не могли предотвратить – что Шлемист выйдет на него быстрее нас. Проморгали, прошляпили мы Слана, Рик, вот какая петрушка получается…

– «Прошляпили», – с горечью повторил я. – Ты так говоришь, будто вы с геймерами в футбол играли и из-за разини-вратаря пропустили гол в свои ворота… Но ведь это не футбол, Адриан!

– Я тоже так считаю, – охотно согласился Клур, резко выворачивая штурвал вправо. – И именно поэтому меня сейчас интересует другое – как подобраться к Шлемисту. Есть еще вопросы?

– Конечно! Например, долго ли нам с тобой еще кружить на машине, находящейся в розыске?

– Ну ты и зануда, Рик, – констатировал Клур. – Ладно, объясняю в последний раз для самых бестолковых… Мы с тобой наконец напали на след Шлемиста. Следующий этап – попытаться расшифровать словечко «UTY-REHJD». И, пока ты тут отдыхал на мягком сиденье после нокаута, я успел переправить файл Слана в Центр, где сейчас над ним трудятся в поте лица самые опытные дешифраторы и самые совершенные комп-декодеры. А мы с тобой находимся в режиме ожидания. Как только результат дешифровки до нас с тобой доведут, мы перейдем к заключительному этапу главной задачи. Между прочим, при благоприятном раскладе все может закончиться еще этой ночью, Рик!..

С этими словами он на полной скорости, едва не сбив прозрачный колпак комп-терминала на тротуаре, свернул на Одиннадцатую улицу и тут же сбросил скорость почти до нуля.

На тротуаре за углом стоял человек в пижаме и туфлях на босу ногу. Волосы его были взлохмачены так, будто его только что подняли с постели и прогнали бегом по всему проспекту. Увидев нашу машину, он поднял вверх левую руку, подпер ее правой, как прилежный ученик в школе, и три раза покачал из стороны в сторону.