Сеть для игрушек - Ильин Владимир Леонидович. Страница 33

– Проклятье!.. – вдруг ни с того, ни с сего ругнулся Клур. – Нам с тобой дьявольски не везет, Рик!..

– Что случилось? – осведомился я.

– Закон Диллери номер два гласит так, – объявил Клур. – Если тебе не везет, если у тебя скверное настроение, если тебе на голову испражнилась птичка, вспомни какой-нибудь отличный анекдот… Рик, ты знаешь анекдот про то, как полисмен останавливает одну старушку за превышение скорости, а она, не сбавляя скорости, несется дальше?

– Знаю, – сказал я. – Кстати, его сочинил Авер Гунибский. «Мадам, – спрашивает полицейский, когда ему удается все-таки настигнуть прыткую старушку, – вы знаете, что означает моя поднятая рука?» – «Как же мне не знать, – отвечает старушка, – если я всю жизнь проработала учительницей в школе!»…

– А кто такой Гунибский? – спросил Клур. – Какой-нибудь классик прошлого века?

– Нет, это хозяин того бара, в котором мы с тобой познакомились, – сказал, невольно улыбнувшись, я. – Он сочиняет анекдоты сам, но, по-моему, до классики ему еще далеко… Странный способ «голосовать» выбрал тот тип, тебе не кажется?

– А он вовсе не «голосовал», – меланхолично сообщил Адриан. – Он передал мне сообщение Центра о том, что файл Сигнальщика расшифровать не удалось. Представляешь? С их-то техникой и возможностями!.. Что же это за шифр выбрал твой приятель, а?

– «UTYREHD», – задумчиво повторил я. – А, может быть, это на каком-нибудь древнем языке? Санскрите, например?

– Едва ли, – возразил Клур. – Наши в первую очередь проверили бы лексикон всех сегодняшних и мертвых языков – благо, у нас собственный информаторий, в том числе и по лингвистике… Да и разве Слан был похож на полиглота?

В этом он был прав. В университете Слану с трудом давалась даже латынь, и подозревать его в знании суахили или санскрита было бы, по меньшей мере, неразумно.

– И что теперь? – спросил я.

Клур с досадой ударил обеими ладонями по штурвалу и вскричал:

– Да что ты заладил сегодня, как попугай – «Что теперь?», «Что теперь?»!.. Если бы мне самому кто-нибудь это подсказал !

– Подумаешь, – сказал я. – Спросить, что ли, нельзя?

Он смягчился:

– Ладно, извини, дружище… У меня ведь тоже нервы не железные.

– На первый раз прощаю вас, капитан, – надменно сказал я.

– Наверное, вот что мы сейчас сделаем, – сказал Клур. – Прежде всего надо покинуть машину, она становится слишком опасной.

– Пересядем на другую?

– Нет, не стоит. Иначе, рано или поздно, мы привлечем к себе внимание противника. Где гарантия, что геймеры сейчас не контролируют водителей всех машин в городе?

– Это сколько же их тогда должно быть? – удивился я. – Полмиллиона, что ли?

– Да нет, конечно, гораздо меньше, просто каждый из них может вести до десяти игрушек одновременно – в режиме замедленного времени… Все равно, пора нам спешиться и забраться глубоко на дно. Отсидимся – а завтра видно будет… Для начала внешность поменяем… Тебя вот, например, под девушку замаскируем!

– Еще чего! – возмутился я, уже потом догадавшись, что Клур шутит.

И в этот момент, словно разгадав наши намерения, нас перехватили.

Длинный серый «парабелл», обогнавший нас на огромной скорости, развернулся в полусотне метров впереди нас поперек улицы, и из его боковых люков, крышки которых втянулись в корпус, бойко выскочили трое самой заурядной внешности. Однако от обычных мирных граждан их отличали компакт-автоматы в руках. Парни приняли положение для стрельбы стоя, как в тире, только в роли мишеней они явно видели нас. Один из парней, с косым чубом и усиками, повел стволом вправо, приказывая нам остановиться.

Клур сбросил скорость и стал прижиматься к правой обочине. Мне показалось, что он собирается последовать повелительному жесту усатого.

– Ты что, Адриан? – успел лишь спросить я. – Они же нас…

– Держись, парень, – пробурчал он сквозь зубы, лицо у него было серое, как пыльная бумага, и в тот же миг меня ударило головой о дверцу, потому что наша машина встала на два колеса, выписывая немыслимо крутой вираж.

Сначала я принял странный, надрывный звук за гул в голове от удара о дверцу, потом – за визжание шин при развороте на сто восемьдесят градусов, и только когда наша правая задняя дверь вдавилась в салон, а стекло с вакуумной прослойкой разлетелось осколками по заднему сиденью, я понял, что в нас стреляют.

Потом та же участь постигла задний люк. Наш «тандерболт» набирал скорость, но мне показалось, что он ползет, как улитка.

– Откуда у них оружие? – тупо спросил я, словно момент был самым подходящим, чтобы выяснять такие детали.

Клур молчал, бешено вращая штурвалом из стороны в сторону. Машина прыгала перепуганным зайцем по всей ширине проезжей части, и перекресток был уже близок, остается только свернуть за угол – и мы окажемся в недосягаемой для пуль зоне.

Но за угол нас не пустили. Прямо на нас вывернула огромная туша пустого двухэтажного автобуса, и водитель его повторил маневр тех парней из «парабелла», ударившись бортом о столб уличного освещения, но зато перекрыв нам не только дорогу, но и тротуар. Мы оказались в ловушке, и Адриану не оставалось ничего другого, кроме как применить экстренное торможение.

Машину занесло, а потом зашипели пробитые пулями шины, и наш «тандерболт», перекосившись, будто пьяный инвалид, застыл посередине дороги, метрах в пяти от автодинозавра. Еще немного – и мы бы на полной скорости воткнулись в борт автобуса.

– Выскакивай и сразу падай на асфальт, – приказал мне Клур.

Я нажал кнопку на дверце. К счастью, ее не заклинило от динамических перегрузок, и я вывалился в приоткрывшийся проем. Сверху на меня рухнул Клур, ребра мои затрещали от его тяжести, но он тут же откатился в сторону.

– Ты быстро бегаешь, Рик? – спросил он, сипя и задыхаясь, словно сам только что пробежал стометровку на время.

– Только во сне, – ответил я.

– Тогда на счет «три» постарайся как можно быстрее проползти под автобусом, и рви изо всех сил!..

– Куда? – глупо спросил я. – А ты?

– Слишком много вопросов задаешь, стажер, – прохрипел он. – Встретимся еще, мир тесен, а нет…

Он не договорил и махнул рукой.

Повернув голову, я увидел, что со стороны водительской кабины автобуса к нам приближается по асфальту чья-то тень.

В тот же миг Адриан, будто превратившись в пантеру, взметнулся навстречу подходившему громиле, сжимавшему в правой руке длинную стальную дубинку – не то ломик, не то монтировку. Громила замахнулся на Клура, но интерполовец блокировал руку с железякой – при этом он выкрикнул громко: «И-раз» – сместился вправо и ударил нападавшего левой ногой под мышку захваченной руки, а кулаком нанес быстрый удар в лицо («И-два!»). Водитель автобуса, по-детски ойкнув, влип спиной в борт автобуса, стал сползать вниз, но Клур в прыжке добавил ему другой ногой – теперь уже в висок. Как на этот отреагировал громила, я не знаю, потому что в этот момент Клур заорал: «Три-и-и!», и я понял, что это относится ко мне.

Прижимаясь к шершавому горячему асфальту, я уподобился ящерице, протискиваясь под титановосплавным брюхом автобуса (оно оказалось почему-то длинным и низким, и я испугался, что вот-вот застряну под ним), а вылез с другой стороны, то вскочил и бросился бежать за угол перекрестка.

Со стороны центра города, приближаясь, истерично выла сирена полицейского патруля, и мне очень захотелось поверить в то, что Клур сумеет продержаться и уцелеть до его прибытия. Но надежды на это не было никакой, и, свернув в какой-то закоулок, я прислонился к стене и, задыхаясь, закрыл глаза. С бьющимся подобно паровому молоту сердцем прислушался. Там, откуда я бежал, раздались автоматные очереди, похожие на свист реактивных турбин, и это могло означать только одно… Каким-то внутренним зрением я отчетливо увидел, как Клур медленно-медленно падает на асфальт, как кровь фонтанчиками хлещет из его изрешеченной груди и изо рта, и как трое с автоматами неторопливо садятся в «парабелл»…