Мама с проблемами (СИ) - Минаева Анна Валерьевна. Страница 43

— Поверь, эти плакаты никто сорвать не сможет, — я коварно усмехнулась и попыталась объяснить на пальцах.

Келда еще несколько мгновений взирала на меня как на умалишенную, а потом нахмурилась, вслушиваясь.

— Плакаты будут большими, — произнесла я. — Скажем, не «А4», а «А1»…

— «А» что? — переспросила она.

— М-м-м, это лист размером с восемь таких, на каких рисовали до этого.

— И в чем смысл таких листовок? — мотнула она головой, пригубив вина. — Как посетители запомнят, куда им идти, когда и какую труппу искать?

— Все просто. — Я широко улыбнулась. — Но это я буду готова тебе сообщить, если мы заключаем сделку. Пока устную, а потом я пришлю к тебе своего законника.

Женщина фыркнула:

— Но все же начинать этот разговор ты не струхнула. Я ведь могу и не подписать документы, которые принесет твой законник.

— Ну не знаю, — пожала я плечами. — Ты производишь впечатление человека слова.

Она хитро прищурилась. А потом расхохоталась, протянув мне ладонь:

— Ладно, один золотой за плакат и пять процентов. Мне интересно, что из этого выйдет. Ты в деле.

Я довольно пожала ее руку и продолжила посвящать в бизнес-план.

Новые плакаты должны быть броскими, яркими, но в то же время с изюминкой. Вспомнив рекламные листовки из моего родного мира, я уже никак не могла избавиться от одной навязчивой идеи. Столб, бумажка, на которой значится тема вроде «сдам квартиру», «продам гараж», а ниже с десяток полосок с номером телефона или адресом. Если это так долго работало в моем мире, то сделает свое дело и в этом.

В случае с театральной постановкой я представляла большой плакат, снизу которого «осьминожка», на которой можно уместить не только контактные данные, но и…

— Можно сделать лотерею, чтобы привлечь еще больше людей к представлениям. Скажем, все, кто успел сорвать эти листочки, должны будут их показать перед входом на преставление. И парочка из них будет специально помечена. По ним пришедший может пройти бесплатно или с хорошей скидкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — И в чем тут выгода? — нахмурилась она.

— С первого представления ее и не будет, — кивнула она. — Но в долгосрочной перспективе название труппы будет на слуху, люди начнут искать плакаты и пытаться урвать шанс получить скидку.

— Или сорвут все листочки, — хмыкнула Келда.

Я поджала губы. О подобном я и не подумала. Но Хозяйка тут же сама нашла решение.

— Если плакатов будет не больше десятка, я смогу поставить своих ребят рядом, они проследят. Заодно и попробуют себя в роли зазывал. А если все же кто-то решит схитрить, к нам на выступление он больше никогда не попадет.

Я только кивнула. Келде виднее, как урегулировать эту проблему. С меня только идея.

— Хорошо, — кивнула она. — Скидку можно сделать, не проблема. Эти отрывные листочки можно будет пополнять? Чтобы не перерисовывать плакаты слишком часто.

— Думаю, да, — подтвердила я, пытаясь вспомнить, сколько у меня осталось клея после папье-маше.

— Угу, — задумчиво протянула женщина. — Как мы будем отмечать «счастливые» билетики?

— Есть одна идея, — призналась я. — Если у проверяющего будет возможность нагреть бумагу. Скажем, над пламенем свечи.

— Что ты задумала? — заметно напряглась Келда.

— Невидимые метки, — спокойно пояснила я. И тут же поняла, почему хозяйка труппы насторожилась. Потому взмахнула руками и уверила ее: — Никакой магии, сок лимона и только.

Следующие несколько минут я пыталась на пальцах объяснить женщине, как это работает. А потом махнула рукой и попросила разносчицу принести нам свечу и дольку лимона. Кусок бумаги оторвали от небольшой листовки на стене.

— Это не магия, — удивленно прошептала Келда, когда я подержала заляпанный соком лимона клочок над пламенем.

Она потрогала пальцем то, что проявилось, и усмехнулась.

— Отлично, Ярослава. Когда ты готова приступить к рисованию?

— А на когда нужны листовки? — решила уточнить я.

— Нужны были еще вчера, — хмыкнула она. — Пришлю к тебе Линна с бумагой. Не знаю, удастся ли найти такие большие, как тебе нужны. Но думаю, разберемся.

— И пусть клей захватит, — добавила я.

Келда встала и протянула мне руку для пожатия:

— Все будет. Надеюсь, ты не подведешь.

Я молча пожала ее ладонь.

— Жду завтра твоего законника, — бросила она напоследок и поспешила в сторону выхода.

Я же довольно улыбнулась и допила вино из своей чаши.

Домой вернулась, когда уже стемнело. Запоздала, конечно, чтобы пожелать всем спокойной ночи. Детям к этому моменту полагалось видеть уже десятый сон.

Цветочка не было. А Генри, зевая, выслушал все, что я ему сказала, и покивал, подтверждая, что завтра наведается к этой Келде, чтобы составить договор.

Однако хорошее настроение было испорчено ближе к ночи. Когда законник уже ушел спать, а за окнами засияла половинка луны. Эвен все еще не вернулся.

Я даже заглянула в детскую спальню, до последнего надеясь, что попросту пропустила его возвращение за то время, что принимала летний душ и ужинала. Но его место было пустым. Лайн и Нетта тихо посапывали, а вот их старший брат шлялся неведомо где.

Что я пропустила, пока пребывала в беспамятстве? Почему Эвен опять стал пропадать вечерами?

В голову тут же полезли самые ужасные мысли. Вспомнилось, как Генри старался поскорее сбежать от меня, ссылаясь на усталость. Будто что-то скрывал.

Не имея ни малейшего понятия, что происходит, я совершила самую ужасную вещь, которую могла вообще сделать, — на цыпочках прокралась к покосившейся прикроватной тумбочке Эвена. Не знаю, что я хотела в ней найти. В тот момент мне просто жизненно необходимо было получить хоть какие-то доказательства того, что старший не успел ввязаться в неприятности, а остальные его не покрывают.

Но вместо каких-либо ужасных улик нашла лишь жестяную банку со сдвинутой в сторону крышкой. Запах не оставлял никакого сомнения — табак.

Эвен не бросил курить.

Вот тебе и дружественные отношения со всеми детьми…

Сцепив зубы, я так же на цыпочках вышла из детской, прикрыв за собой двери. И направилась на кухню дожидаться старшего. Нам необходимо было поговорить. И чем быстрее, тем лучше. Для обоих.

Заварив чаю, села в карауле. Иногда клевала носом, иногда делала глоток отвара, иногда подбрасывала поленья в печь — единственный источник света.

Дверь тихо скрипнула, когда я уже вся извелась.

— Эвен? — позвала я, пока он не успел дойти до лестницы.

Мгновение тишины. И шаги в сторону кухни.

— Яра? — удивленно заглянул внутрь старший из детей. — Почему ты не спишь?

— Может быть, потому, что ты только явился? — вскинула я брови, сердито постукивая ногтями по бортику чашки. — Ты ничего мне рассказать не хочешь? Что я проспала?

Он вздохнул, прислонился плечом к дверному косяку и потер ладонью глаза.

— Яра, давай обсудим все это завтра, ладно? Прямо с утра. Я жутко устал. Правда.

И столько грусти прозвучало в его словах, что мне стало стыдно за свой «взрослый и грозный» тон.

Но, несмотря на это, я не могла отделаться от чувства, что пропустила что-то ну очень важное.

— Ладно, — наконец согласилась.

Час и в самом деле был уже очень поздний. И если мы сейчас засядем разговоры разговаривать, то встанем из-за стола не раньше утра.

— Но ответь на один вопрос, — окликнула я Эвена, вставая с места. — Прямо сейчас есть что-то, из-за чего стоит переживать? Что-то срочное, что не сможет подождать до завтра.

Парень застыл, его плечи дрогнули, и он опять посмотрел на меня:

— Уже нет. Спокойной ночи, Яра.

Да какая тут может быть спокойная ночь?! После его «уже нет»!

Каким богам в этом мире молятся? Мне пора выпрашивать у них стальные нервы.

Уф!

Выдохнув несколько раз, я все же смирилась с тем, что все разборки перенесу на утро. И ушла спать. Да только… Проспала.