Немая смерть (СИ) - Артемьев Роман Г.. Страница 34

Два.

Голова, подброшенная ногой, летит в нашу сторону, щупальце тянется следом. Как там называлась та популярная игра, футбол? Вот в неё мы сейчас и играем. Силенок не остается совсем, но надо, надо продержаться. Совсем немного осталось.

Один.

Клон, защищавший меня на протяжении всей короткой схватки, выходит из-под защиты барьера, ловит летящую голову и быстро запечатывает её в свиток. Его тут же развеивает удар щупальца, но неважно, неважно — главное, что свою задачу он выполнил. Джинчуурики, сколь бы могущественен он ни был, уязвим, и жить без мозга не способен. Пусть он еще сопротивляется. И все-таки он уже мертв.

Ноль.

Сил не остается, чакра вычерпана до дна. Я падаю на траву, не способная шевелиться, мне остается надеяться только на чахлый барьер да принятый заранее стимулятор. Авось скоро очнусь, авось пронесет.

Если же нет — оно того стоило.

Очнулась я от похлопывания по щекам. Рефлексы сработали раньше разума, рука метнулась вверх, нанося удар. В ответ раздается необидный смех.

— Право слово, Узумаки-сан, мы вам не враги.

Надо мной склонились две черные головы. Учиха, те, которые сражались с джинчуурики. Где еще двое? С трудом поднявшись, оглядела окрестности. Мы находились у самого края выжженного пятна, в центре которого располагался блистающий черным стеклом кратер. Похоже, именно там биджу ушел на перерождение.

— Джинчуурики мертв, госпожа, — по-своему понял меня старший из красноглазых. — Вы убили его.

Прежде, чем ответить, я порылась в напоясной сумке, вытащила две медицинские печати и под заинтересованными взглядами прилепила их себе на живот. Чакра мягким потоком хлынула в истощенную систему циркуляции, сразу появились силы и стало легче дышать. После этого, приведя себя в относительный порядок, я распечатала доску из татуировки на левом запястье.

— Вы переоцениваете мою скромную помощь, Учиха-дзин. Слабая женщина всего лишь нанесла последний удар, затравили зверя иные охотники.

Мужчина чуть подобрался, глядя на записанные в две строчки иероглифы. Видимо, понял, что обычная куноити, пусть и из великого клана, вряд ли знает Старое письмо и способна сходу цитировать классику, вставляя её в живую речь.

— Поверьте, госпожа, последний удар стократ важнее предшествующих. Что толку в долгой погоне, если зверь ушёл и способен отлежаться?

— Вы отвлекли его. Слава принадлежит вам.

— Нет-нет, я, Учиха Нобору, ни в коем случае не приму незаслуженный почет! Осмелюсь спросить у высокой госпожи, чьё имя должны мы возгласить у алтаря предков в благодарность за спасение?

— Меня зовут Узумаки Кушина-химе, и это я — ваша должница.

— Продлись сражение еще несколько минут, и у нас закончилась бы чакра, — пожал плечами мужчина. — Вы не сможете переубедить меня.

Я снова огляделась по сторонам, на сей раз осторожно использовав сенсорику. Невдалеке ощущались еще две отметки, скорее всего, двое оставшихся Учих, прикрытые иллюзией.

— Печати с медицинской чакрой. Позвольте предложить.

— От всего сердца благодарю, они нам очень пригодятся, — слегка поклонился Нобору-сама, принимая четыре бумажки. — Мы потому и задержались здесь, что находимся на грани истощения.

— Я — ирьенин. Сколько времени прошло?

— Наш долг перед вами растет, — серьёзно сказал Учиха и вдруг застрекотал по-беличьи. Двое его родственников начали двигаться в нашу сторону. — С момента гибели джинчуурики прошло минут десять, не более. Нам удалось уничтожить его группу прикрытия и трех прибежавших джонинов, вероятно, они хотели удостовериться в гибели своего оружия. Больше никого не было — думаю, фронт ушел или к этому месту просто опасаются приближаться. Правильно делают, по моему мнению. Мы тоже собирались отойти подальше и восстановиться, но сначала решили поискать вас. Вам повезло — ударная волна прошла над ямкой, в которую вы упали.

Пока он рассказывал, я обрабатывала раны его спутника. Молчаливый мужчина получил глубокий порез через всю спину, перелом ребер с левой стороны и массу мелких ожогов. Самая большая трудность возникла с опаленной дырой в ключице, уже сейчас ясно, что зарастать она будет долго. Ну и, само собой, отравление ядовитой чакрой биджу. Оно у нас у всех есть, так что я вытащила из сумочки концентрат медицинской чакры и универсальное противоядие. Уходить отсюда надо.

Ещё у одного Учиха оказалась сломана рука, третий щеголял наспех сооружённой повязкой на голове. Ожоги, порезы, отравления, истощение… По уму, следовало бы отправить их всех в больницу, но в условиях идущего боя такие раны считаются легкими и шиноби после лечения подлежат возвращению в строй. Стимуляторы им давать не стала, коноховцы уже заглотили немало всякой химии. Чакры было мало и будет мало ещё долго, но у парня с раненой головой существовал риск лишиться глаза, пришлось ставить ему временную стабилизирующую печать. С его разрешения, разумеется.

Кое-как подлечившись, мы отправились к побережью. Узнав, что я — сенсор, Нобору-сама непонятно крякнул и слегка поменял порядок движения, пойдя рядом со мной. Шли недолго, минут пять, битва проходила буквально в шагах от нас и если бы шиноби не избегали приближаться к месту гибели Четыреххвостого, отдохнуть не получилось бы. На первую группу сражающихся мы наткнулись скоро, двое наших с трудом отбивались против пятерых туманников. Помогли, подлечили на скорую руку, вместе пошли дальше.

Четверо Учих, у каждого шаринган пробудился до третьей стадии… Песчинка, вокруг которой кристаллизовался раствор. Мне всего-то требовалось указывать пальцем в нужную сторону, остальное они делали сами, причем очень быстро. Никаких техник, голая скорость и невероятная ловкость. К тому моменту, когда мы вышли к месту основной схватки, группа состояла из десяти человек, и еще трех мы оставили под охраной в импровизированном убежище.

Сейчас, под конец дня, чакры у всех оставалось мал да маленько, шиноби экономили каждую каплю и на первый план вышло холодное оружие. Редко-редко какой Хосигаки или Хозуки использовали техники, больше предпочитая орудовать мечами. Узумаки тоже ослабели, зато у многих оставались заначки в виде запечатанных в свитках дзюцу, которые активно пускались в ход. Я свои свитки отдала — в стихийно образовавшемся отряде мне отводилась роль глаз и ходячей аптечки. Надеюсь, подарок используют с толком.

А ведь мы побеждали.

Силы противника, огрызаясь, стягивались к берегу. Да, отступали они организованно, ни о каком бегстве речи не шло, периодически с моря прилетали дальнобойные техники или вспыхивала ядовитая чакра Сайкена, организованные группы туманников делали вылазки, подлавливая увлекшихся преследованием… И всё-таки мы побеждали!

Санби не ощущался совсем. Неужели тоже уничтожили?

Наш отряд присоединился к третьему полку первой дивизии. Я, конечно, предпочла бы вернуться к своим, только где их искать? Порядки совершенно перемешались, где Симидзу-сан и Кента-сенсей, гадать бессмысленно. Оставалось идти вперед, уничтожая вражеских шиноби, лечить своих и надеяться на лучшее.

В какой-то момент мне пришлось остановиться. Ранение у одного из наших оказалось слишком сложным, запечатывающие живых свитки закончились, поэтому пришлось лечить наиболее сложные случаи прямо на месте. Пока возилась с одним — притащили другого. Скоро на месте остановки возник импровизированный госпиталь, ко мне присоединилось два полевых ирьенина, откуда-то притащили запас лекарств и палатки. Запас медицинских печатей давно подошел к концу, чакры не было совсем, доза стимуляторов превысила критическую, помощь большинству раненых ограничивалась перевязкой и болеутоляющим.

Победа прошла мимо меня. Когда Узукаге объявил, что штурм отбит, я как раз заканчивала штопать кишки одному неудачнику и отвлечься не могла.

Постепенно раненых становилось меньше, пока не осталось совсем. Кого-то отправили в тыл, кто-то ушел сам, на своих ногах, троих с закрытыми лицами унесли к жрецам Покровителя. Силенок у меня, в общем, не оставалось совершенно, но надо было ещё найти Кенту-сенсея, доложиться своему капитану. Со стоном распрямилась и, наплевав на разложенные вещи, поковыляла в сторону штаба своего полка. Ну, то есть места, ещё утром бывшего неплохо укрепленным бункером, что там сейчас творится, не знаю.