Игры для взрослых мальчиков - ВИН Александр. Страница 29

— Я хочу выпить с моим молодым полководцем!

Резво вскочив, с другого конца стола к ним подбежал по залавкам радостный Хиггинс.

— Давай!

Без слов отцы-командиры поняли друг друга.

Бориска увернулся от крупных датских объятий, а Глеб тем временем решительно стукнул чужой кружкой по стакану Хиггинса. Тот немного озадачился.

— А он? Я хочу с ним сейчас выпить!

— Мы спорили утром и он, — Глеб качнул кружку в сторону опешившего Бориски. — Он проиграл мне свой первый дринк! Так ты будешь пить или нет?!

Датчанин согласился выпить и на таких условиях.

— Вот и славненько!

Счастливо спасенный, еще гуще покраснев, ковырял черенком ложки столовую доску.

— А как же я дальше?..

— Тащи из моего рюкзака бутылку. Только незаметно.

Близость почвенной тверди полностью вернула к жизни богатыря земли голландской господина Николаса. Обернув вокруг крутых бедер большое полотенце, он с непередаваемым удовольствием разливал из дымящегося котла вкусное варево. Те, кто сидели поближе, протягивали ему миски под уху самостоятельно, дальние вставали и толпились в небольшой беспризорной очереди.

— Вот, принес… Ну и как дальше?

Конспиративно приткнувшись почти вплотную к Глебу, Бориска вытащил из-под рубахи бутылку водки.

— А дальше ты, никому не отдавая этот волшебный сосуд, наливаешь себе и пьешь только из него. Понял?

— Не-а…

— Дружище, ты минералку любишь, лечебную, без газа?

— Люблю. Запивать ей, что ли буду?

Юность никак не хотела перенимать опыт старших поколений.

С брызгами и бульканьем капитан Глеб наполнил из принесенной бутылки кружку Бориски.

— Пей! Пей, давай! Уговаривать его еще его нужно! Предупреждаю — будет противно!

Преданный всеми и даже тем, кому он так безгранично доверял, Бориска зажмурился и сделал глоток…

Действительно, было невкусно. Но он заулыбался, облегченно вздохнул и чрезвычайно тихо прошептал:

— Спасибо, Глеб…

А тот и сам знал, что теплая минералка, да еще и налитая в воняющую водкой бутылку — ужасная гадость.

— Давай-ка покушаем, нам силы еще сегодня пригодятся.

Первый ящик водки расставился по столу как-то ловко и пропорционально. Граждане наливали себе сами, как и принято в приличном западном обществе. Пили, правда, по-нашему, с небольшим нездоровым остервенением, но за качество закуски Глеб Никитин ручался и поэтому особо пока не беспокоился.

Он сильно намазал себе кусок черного хлеба сливочным маслом и поднес ко рту. Помедлил. За его действиями с нехорошей, даже с несколько пренебрежительной гримасой наблюдал скептический О'Салливан.

— Ты не бережешь свое здоровье. Здесь, — он ткнул пальцем в бутерброд. — Здесь у тебя очень значительное количество холестерина.

«Не берегу, говоришь, мое здоровье… Берегу, еще как берегу!»

Капитан Глеб подмигнул практическому итальянцу.

— За меня не бойся. Это у меня от нервов такое — переживаю, понимаешь.

С дальнего бревна к ним опять примчался радостный Хиггинс, притащив за собой на хвосте молчаливого шведа.

— Давай, выпьем еще! Ты замечательный парень, Глеб!

Швед согласно кивнул головой и без спроса наполнил из принесенной с собой бутылки стакан Глеба. До краев.

Спрятавшись за свою волшебную кружку, Бориска с ужасом смотрел на предстоящую гибель своего боевого командира. Тот ухмыльнулся и подмигнул.

— В бой идут одни старики!

Даже почти немой швед с восхищением вслух вспомнил своих скандинавских богов и чертей, когда Глеб, закусив блестящими зубами прозрачное стекло стакана, в три глотка опустошил его.

— А теперь ушицы! Николас, дай-ка мне еды поболе!

Уха действительно удалась.

И три больших трески были разделаны правильно, по справедливости, каждому досталось по сочному постному куску. И камбалу резали в котел помельче, она была послаще и нежнее, и рыбьи головы и плавники варились дольше, взвар наверху блестел круглыми толстыми пятнами жира. Лавровым листом скомандовал лично Глеб, три минуты на финише, не более — потом приправу за борт, чтобы кушанье не горчило.

Первый парадокс случился через полчаса.

Водка еще не окончательно пропала со стола, ухи тоже было почти половина котла, а черный хлеб уже кончился! Белые батоны целиком скучали на дальнем подносе, а родная черняшка исчезла со всех тарелок. Бориска полез в машину за резервом.

— Послушай, Глеб, я все время путаю Бадди и Мерфи. Как их различать-то, а то я боюсь чего-нибудь неправильного не тому сказать. А?

В самом деле, шведский профессор и молодой англичанин были очень похожи.

Толстенький краснощекенький Бадди имел большую розовую лысину на голове. Глазки у него были узенькие как щелочки, а бровей почти совсем не было, отчего лицо его казалось очень веселым и добрым. Только вот, в отличие от Мерфи, профессору природа подарила сильно крючковатый нос, а у Мерфи был просто тоненький крохотный носик. Англичанин был неспешен, а Бадди всегда стремился одновременно делать несколько дел. При этом все эти свои многочисленные дела Бадди воплощал в жизнь с таким усердием, что пот буквально струился с него, скатываясь ручейками с лысины прямо по щекам и затылку за шиворот. На шее профессора постоянно висело личное розовое полотенце с нарисованными зверюшками. Он то и дело хватал его и одним махом вытирал размокревшую лысину, стараясь захватить при этом и свою толстую шею.

— Бадди похож на стервятника. И с полотенцем. Запомнил, не оконфузишься?

— Даже записал.

После ухи, не вставая из-за стола, уставшие люди мощным хором спели несколько немецких народных песен. Пустив слезу, маленький ирландец пробовал было исполнить что-то свое, родное, тоненькое, но дал такого неправдоподобного петуха, что коллектив дружно расхохотался. Зато все внимательно выслушали, как капитан Глеб душевно вывел «Белым снегом, белым снегом». Зааплодировали, засвистели с одобрением и тут же разноязыко попросили спеть данную песню еще раз, но уже во множество голосов.

В половине десятого, к закату солнца, Глеб скомандовал ставить на огонь картошку.

Мужикам было уже хорошо.

Вытащив из пустого котла голову трески, Глеб положил ее на блюдо перед собой и стал, не спеша, разбирать, смачно обсасывая отдельные косточки. Молча моргающий напротив него Стивен Дьюар минут пять наблюдал за интересным и загадочным пиршеством, за демонстративно беспощадным удовольствием Глеба. Потом ирландец вскинулся и потребовал себе такую же. Демон Бориска грохнул на стол перед Стивеном другое блюдо, с другой, более гигантской тресковой башкой.

«Поединок Руслана… Только не подавись, пожалуйста, ботанический ты мой».

Еще полчаса прошли в погружении маленького человека в большую треску. Ирландец кряхтел, сопел, поднимал под каждый тост свою кружку и, в конце концов, одолел все-таки рыбу. Но до палатки доплелся неуверенно и также невразумительно отошел там ко сну.

Испанская морская закуска приготовилась быстро и просто.

Глеб сделал все именно так, как его учили в Санта-Крусе наши рыбаки-подменщики, торчавшие тогда на Канарах уже восьмой бесполезный месяц.

На большую сковороду следовало уложить слоями крупно порезанные очищенные картофелины, куски трески, располовиненные луковицы. Конечно, сухопутный лук невозможно было даже и сравнить с тем, тропическим! Средиземноморские луковицы, что доставались им в море как долгожданный скоропортящийся продукт, были размером с хорошее яблоко, сочны и ароматны. Многие из моряков ели их тогда просто с хлебом, хрустко откусывая большие куски и макая горбушки в соль. Но и сегодняшние, земные, были достаточно приятными на вкус, чтобы никак не испортить знаменитое кушанье.

Слои были поочередно щедро посолены и наперчены.

Тяжелая крышка закрыла до краев заполненную сковороду и ее водрузили на медленный огонь костра.