Фитин - Бондаренко Александр Юльевич. Страница 20

Можно, конечно, в очередной раз лягнуть Лаврентия Павловича, который, к слову сказать, через день, 25 ноября, станет наркомом, за то, что именно он лишил Фитина и советскую разведку такого перспективного резерва. Но кто, повторим, имел твёрдые гарантии, что Орлов-Фельдбин сдержит слово или что он не попадёт в руки каких-нибудь квалифицированных палачей? Кто мог гарантировать, что эти семьдесят разведчиков, более-менее ему известных, не окажутся провалены или, что ещё того страшнее, перевербованы?

И ведь если бы майор госбезопасности Орлов был один такой «перевёртыш» — многознающий высокопоставленный сотрудник советской разведки, сбежавший на Запад! В октябре 1938-го остался в Швейцарии капитан госбезопасности Матус Азарьевич Штейнберг; а ещё осенью 1937 года аналогичная история произошла у «соседей», то есть в военной разведке, где «ушёл» резидент в Западной Европе Вальтер Кривицкий (он же — Самуил Гершевич Гинзберг), который, в отличие от Орлова-Фельдбина, никаких «джентльменских соглашений» со Сталиным не заключал, а потому, по имеющейся информации, он выдал более ста разведчиков и агентов, как военной, так и внешней разведки, в Западной Европе и Северной Америке... По официальной версии Кривицкий покончил с собой в начале 1941 года в Вашингтоне, причём версия эта представляется достаточно убедительной.

Нельзя не сказать также и про комиссара госбезопасности 3-го ранга Генриха Самойловича Люшкова, начальника Управления НКВД по Дальневосточному краю. В июне 1938 года он тайно перешёл границу оккупированного Китая и сдался японским властям, с которыми затем сотрудничал по 1945 год включительно, пока они же его не «убрали»... Понятно, что по своей должности Люшков имел информацию не только про контрразведчиков, работавших на советской территории.

А сколько было всяких известных и неизвестных нам беглецов и предателей гораздо меньшего ранга, которые также кого-то «сдавали» и также наносили разведке ощутимый ущерб! После каждого такого побега приходилось выводить из-за границы наших людей — в первую очередь, для их спасения.

Можно, конечно, утверждать, что все эти побеги — следствие репрессивной политики сталинского руководства и если бы таковой не было, то все разведчики успешно и результативно работали бы на своих местах. Доля истины в этом есть, но ведь разведчики «уходят» (это уже безотносительно к конкретной службе конкретной страны) и без всякой «репрессивной политики», и далеко не все из тех, кого отзывали из-за кордона в Союз в 1930-е годы, попадали в тюрьму или, как минимум, изгонялись из спецслужбы «с волчьим билетом». Некоторые опять уезжали за рубеж и продолжали работать.

Впрочем, по официальным данным, в предвоенный период в Иностранном отделе НКВД работало — включая загранаппарат — порядка 450 сотрудников. В результате «чисток» примерно 275 из них были объявлены «врагами народа» и кто-то был отправлен в лагеря, а кто-то и...

С приходом Берии, которого у нас принято только ругать, вакханалия вроде бы прекратилась, и в органах НКВД была проведена «чистка» с декларированной целью «восстановления социалистической законности». Тогда за различные факты нарушения этой самой законности было уволено порядка семи с половиной тысяч сотрудников — почти четверть всего личного состава. Арестам же подверглись 937 «ежовцев», не столь ещё давно отличавшихся «на ниве» массового террора. Многое стало восстанавливаться и налаживаться...

Но опять-таки не станем спешно обряжать Лаврентия Павловича в сияющие белые одежды: достаточно сказать, что бывшие руководители разведки — известные нам Трилиссер, Шпигельглас и Пассов — будут расстреляны именно «при Берии», то есть в то время, когда он занимал пост главы НКВД. В тот же самый «Бериевский» период был арестован легендарный разведчик старший майор госбезопасности Яков Исаакович Серебрянский, был расстрелян бригадный комиссар Христофор Интович Салнынь — сотрудник Разведуправления РККА, который в 1937—1938 годах был военным советником в Испании, были арестованы и расстреляны майор госбезопасности Григорий Сергеевич Сыроежкин и резидент ИНО НКВД в Японии Иван Иванович Шебеко... В общем, говорить, что «маховик репрессий» был действительно остановлен, — преждевременно.

«П. М. Фитин, приняв под своё руководство 5-й отдел ГУГБ НКВД в 1939 году с наличным составом немногим более 100 человек в Центре и по нескольку сотрудников в большинстве закордонных резидентур, сумел многое сделать для восстановления нормальной работы внешней разведки за два года, оставшиеся до начала Второй мировой войны [117].

В середине 1941 года в центральном аппарате 5-го отдела работало уже 695 человек. Благодаря самоотверженной работе сотрудников отдела, направляемой П. М. Фитиным, внешняя разведка сумела восстановить работоспособный агентурный аппарат в Германии, Италии, Англии, Франции, США, Китае. Всего к этому времени действовали до 40 заграничных резидентур, в которых работало 242 разведчика, имевшие на связи в общей сложности 600 различных источников разведывательной информации» [118], — вспоминал генерал Павлов.

В данном случае воспоминания Виталия Григорьевича опять-таки не совсем точны (недаром же в разведке мемуарные источники документами не считаются): в указанное им время понятие «5-й отдел ГУГБ НКВД СССР», в котором по штату 1938 года должно было быть 210 человек, уже принадлежало истории.

Такой авторитет, как первый заместитель начальника Первого главного управления КГБ СССР генерал-лейтенант Вадим Алексеевич Кирпиченко, писал, что, «когда разведслужба стала управлением в системе НКВД, её центральный аппарат насчитывал всего 248 человек (август 1941 года)» [119]. И хотя и первая цифра, предложенная Павловым, и вторая, названная Кирпиченко, встречаются в ряде совершенно различных изданий, в том числе и считающихся официальными, ну или почти что таковыми, мы всё-таки более склонны верить тому (на это есть свои причины), что в Центре было не более двух с половиной сотен сотрудников.

Но обо всём — по порядку...

В 1939 году в состав внешней разведки входило 17 отделений, из которых 14 были «географические»: 1-е отделение работало по Германии, Венгрии и Дании; 2-е отделение занималось нашим «исконным другом» Польшей; по одному отделению приходилось на такие государства, как Англия, Италия и Испания, в которой только что завершилась гражданская война; прибалтийские страны — Латвия, Эстония и Литва — относились к одному отделению, так же как ведению одного, десятого по номеру, отделения подлежали США, Канада, Южная Америка и Мексика. Но тут можно понять, что «всё прочее» было, так сказать, просто «пристёгнуто» к Штатам — серьёзных интересов в других странах этого региона Советский Союз тогда ещё не имел.

О том же, какие были наши интересы в других странах, и об официальном отношении к этим государствам нам поможет узнать общедоступный в то время источник — вышеназванный «Политический словарь» 1940 года издания. Наивно было бы думать — хотя сейчас некоторые историки пытаются отстаивать эту версию, — что многомудрый Сталин, желая перехитрить всех политических противников, распорядился давать как в этом словаре, так и в других аналогичных изданиях, да ещё и в периодической печати, совсем не такие оценки, которыми на самом деле руководствовалась отечественная дипломатия. Если бы так было на самом деле, то, думается, мы б тогда в первую очередь перехитрили весь свой народ — и только его, напрочь его дезориентировав, ибо реальные мировые политики берут в расчёт не слова, а дела.

Официальные же оценки ведущим мировым государствам были даны следующие:

«Германия — буржуазное государство в Центральной Европе. <...>

С 1933 года у власти в Германии стоят национал-социалисты. <...>