Право на жизнь (СИ) - Сказкина Алена. Страница 27

Слова — пустые стекляшки — не могли вместить отчаяние плена у Повелителя ветров, тревогу за жизнь раненого друга, восторг разделенного на двоих первого полета, обретения второй половинки…

Урсула не торопила, внимательно слушала, подперев ладонью щеку, и в глазах ее плескалась безграничная печаль и тоска о невозможной встрече с тем, кого любишь всем сердцем.

Иногда заноза почти не видима, но если ее вовремя не удалить, крошечная ранка превращается в гнойный нарыв. Мой рассказ… я не понимала, чем он был для каждой из нас. Той самой занозой, что спустя пару часов заставит выть от боли? Скальпелем лекаря, вскрывающим гнойник? Снадобьем, приносящим облегчение после затянувшейся лихорадки, избавлением от застарелых сожалений, что, когда их долго носишь в душе, отравляют ее не хуже ожерелья из свинца? Сладким ядом, дурманным зельем, растравливающим чувства?

Я не знала. Не уверена, что ответ на вопрос сумела бы дать Урсула. Но сегодня и сейчас мы с этой незнакомой женщиной понимали друг друга лучше, чем кто бы то ни было, достигли такой откровенности, которая возникала только между мной, Аликом и Крисом в беззаботные детские годы… и еще с Риком во время первого и единственного разделенного на двоих полета.

Мне все легче удавалось связывать слова в предложения. История оживала, набирала силу, рождалась сама, помимо моей воли и желаний. Время утратило смысл и ценность.

— Это была ловушка…

Мы дошли до событий в Подковке, когда дверь в комнату отворилась, вырывая нас из плена болезненно-притягательного наваждения. Я осеклась на полуслове, вскочила, сгибаясь в поклоне перед вошедшим Повелителем Севера.

— Al’iav’el’, al’t tel’ Is.

— Эсса Ланкарра? Добрый вечер, — Владыка снегов повернулся к супруге. — Драгоценная, мне не докладывали о визите южной гостьи. Могу я присоединиться к беседе? О чем шла речь?

Какой-то внутренний проказник подзуживал открыть правду, посмотреть, как исказится лицо Аратая при имени его изгнанного сына. Благоразумие предупреждало, опасно дразнить Повелителя Севера, даже сейчас, когда, покинув тронный зал, у себя дома он утратил часть грозного неприступного величия.

— Женская болтовня вряд ли стоит вашего внимания, сиятельный. Мы обсуждали традиции южного и северного кланов. Семейные ценности, — Урсула взяла инициативу в свои руки. — Есть нюансы, о которых следует знать Лаанаре, как невесте одного из твоих командоров.

— Разве это не обязанность леди из рода Иньлэрт?

— Мне было любопытно встретиться с посланницей юга и младшей сестрой Альтэссы Харатэль, — в голосе Урсулы звякнули сердитые нотки. — Я под домашним арестом и не имею право принимать посетителей, mii lana?

— Нет. Конечно, нет, — отступился Повелитель Севера. — Радует, что ты наконец-то проявила интерес хоть к чему-то за пределами дворца. Эсса Ланкарра, — внимание Аратая снова обратилось ко мне, — буду счастлив видеть вас нашей гостьей в любое время. Урсула, я надеюсь, мы успеем поговорить перед сном.

Уход Альтэссы не сгладил напряжения. Волшебство оборванной на полуслове истории разрушилось, безвозвратно растаяло. Вернулись барьеры условностей, а с ними страх и стыд за нечаянную откровенность. Внезапная связь между мной и собеседницей исчезла, мы снова были две абсолютно чужие друг другу женщины.

Продолжение рассказа превратилось в череду запинок и оборванных фраз: я постоянно косилась на дверь, ожидая возвращения Повелителя Севера, и не могла сосредоточиться на повествовании.

— Благодарю, Лаанара, за разговор и… за все остальное тоже, — выдержав пять минут бессвязной речи, Урсула поднялась. — Теперь, если позволишь, я хотела бы отдохнуть. Надеюсь, мы еще встретимся… однажды, когда-нибудь.

То есть никогда.

Леди Исланд невесело улыбнулась на прощание, грациозно удалилась. Я встала, в последний раз окинула взглядом комнату, невольно задержавшись на витрине со смертоносными украшениями. Пора и мне возвращаться.

***

Выйдя на свежий воздух, я осознала, насколько затянулся визит к первой леди: улицы хрустального города погрузились в чернильную мглу зимних сумерек, среди которой слабыми искрами тлели фонари и далекие окна окружающих центральную площадь особняков. Ветер гнал по небу дымчатые клочья туч, в разрывах белели звезды и льдистый серп полумесяца. На противоположной стороне плыла желтая змейка патруля.

Исхард наверняка волнуется: мне давно следовало вернуться. Я поежилась, пряча пальцы в рукава, покосилась на часового у ворот, размышляя, не попросить ли вызвать экипаж. Но, в конце концов, решила пройти пешком, тем более до дома недалеко, всего-то нужно пересечь площадь. Заодно и мысли в порядок приведу.

От встречи с Урсулой возникло двоякое впечатление. Не в моих силах было утешить ее печаль. Я могла лишь молиться Древним, чтобы никогда не оказаться перед выбором, вставшим пред этой женщиной.

Кто сильнее нуждался в ней? В ее поддержке и защите? Отец, потерявший сына? Повелитель Предела, поставивший верность долгу и своему народу выше личных привязанностей и ради них отрекшийся от любых слабостей. Или же сын, потерявший все?

Если бы она последовала за Риком, сумела бы Урсула помочь ему? Или же легла на плечи обузой, что привела бы их обоих к погибели? Осознание бессилия, невозможности защитить того, кого любишь, — отвратительное убийственное чувство.

Мне ли не знать?

— Доброй ночи, Солнце.

Я невольно вздрогнула, отшатнулась, прежде чем угадала в шагнувшей мне навстречу темной долговязой фигуре Исхарда.

— Ис… напугал, — сердце, трусливо скрывшееся в пятки, медленно заползало на место. — Почему ты здесь?

Я благодарно вцепилась в предложенный локоть, сразу почувствовав себя увереннее. Глупо опасаться нападения в сердце Северного Предела, перед дворцом Альтэссы, и все же есть что-то пугающее в ночи, в темноте, в открытых безлюдных пространствах.

Похоже, не одной мне было неспокойно этим вечером.

— Решил встретить тебя и убедиться, что ты благополучно доберешься до дома. Когда ты не вернулась вовремя, мне пришлось побегать, выясняя, куда пропала моя невеста.

Исхард не упрекал, разве что самую малость, но я почувствовала себя виноватой. Право слово, мне даже не пришла мысль связаться с ним и предупредить, что собираюсь нанести визит первой леди! Когда я стала такой чёрствой?! Или всегда была? Побег из Храма, доставивший кучу волнений Харатэль. Сдача в плен вопреки предостережениям Кристофера и Рика. К своему стыду, я осознала, что никогда не ценила чужое спокойствие, постоянно вынуждая волноваться близких мне людей.

— Прости.

Лоретта и Мерик небось выскажутся более грубо. После упрека леди Сарисеэр меня пару раз охватывало опрометчивое желание открыться когтям. Утаить свои планы от стражей, по долгу службы постоянно наблюдающих за мной, трудно, а чужая помощь мне, вероятно, потребуется: одна голова — хорошо, а три — лучше. Но я не была уверена, что, даже связанные клятвой верности мне, алые не доложат Харатэль

— Тебя завтра ждут у леди Ритолле, — после короткого молчания сухо, еще обижаясь, сообщил Исхард. На моем лице явственно отразилось недоумение, и мужчина пояснил. — Девушки надеются, что ты расскажешь им немного о лекарском деле.

Со всеми встречами сегодняшнего дня утренний разговор и просьба эссы Алойли почти выветрились из памяти.

— Хорошо.

— Возможно, мне скоро придется покинуть Иньтэон.

Ожидаемо: боевому магу из верховной семьи, тем более эссе, не пристало отсиживаться в безопасной столице. Пусть я и хотела бы отодвинуть этот момент как можно дальше.

— Ненадолго. Я вернусь через день-два.

Брать невесту с собой на поле боя эсса Иньлэрт, очевидно, не намерен, учитывая, что заговорил он об этом после того, как я согласилась читать лекции дочерям северного клана. Можно, конечно, притвориться, что не понимаю намеков, но настойчивое стремление всюду сопровождать командора вызовет только недоумение и лишние вопросы, и вряд ли убережет от беды.