Красавица без сердца (СИ) - Романова Архелая. Страница 30

— Войти-то хоть можно? Давай внутри поговорим, иначе вся деревня все знать будет.

— Ну, входи, — нерешительно согласилась девочка.

Я прошла внутрь, не став снимать обувь — пол был весь усыпан какими-то опилками, травой и комками грязи, да и сама Кристина стояла в симпатичных кедах. Интересно, почему в доме Раисы Степановны, которая работает экономкой, так грязно? Или она настолько устает, прибираясь в особняке Семеницких, что сил на уборку не остается?

— Вот сюда, — Кристина провела меня на крохотную кухню, где на столе высилась гора грязных чашек, над которой кружилась парочка жирных, откормленных мух.

Я огляделась. В углу развалился здоровый кот, впрочем, о его наличии в доме я догадалась еще раньше, заприметив в одной из чашек клочки светлой шерсти. В раковине было еще больше посуды, и в целом обстановка не радовала: полное отсутствие кухонной техники, грязь и допотопная мебель.

Усевшись на стул, я брезгливо отодвинула от себя стакан с остатками чего-то желтого, и спросила:

— Дом-то чей?

— Какая разница? — ощетинилась Кристина.

— Да ладно, можешь не лгать. Это ведь Раисы Степановны дом. И не только ее, верно? Здесь также ее сын проживает, Антон. Работал шофером у твоего отца.

— Если все знаешь, зачем спрашиваешь? — огрызнулась девчонка.

Я вздохнула, с жалостью посмотрев на Кристину. Та, заметив мой взгляд, съежилась, обхватив себя руками, и уставилась куда-то вбок.

— Тебе здесь нравится? Хочешь тут остаться? — прямо спросила я.

Кристина упорно молчала.

— Неужели в своем доме тебе настолько плохо, что ты готова переехать сюда? — я обвела рукой пространство, намекая на ужасные условия вокруг.

— С Радкой я жить больше не могу, — зло ответила девочка. — Она меня достала.

— Что она тебе сказала?

— Всякое. Как только отец уезжает, она сразу начинает мне гадости говорить. Оскорблять, называет страшилищем и уродиной, смеется над моим носом.

Я тут же посмотрела на упомянутую часть, и пришла к выводу, что нос у Кристины и впрямь был несколько великоват. Но, как говорится, с лица воду не пить, а в современном мире любой недостаток можно превратить в достоинство, были бы деньги. Благо, у Семеницких они были.

— Нормальный у тебя нос, — вслух сказала я. — У меня вот тоже длинный, но мне будет все равно, если кто-то об этом скажет.

— А если каждый день будут говорить?

— Ну, тогда это действительно неприятно, — согласилась я. — Ладно, с Радочкой все ясно. А с Антоном у тебя что? Любовь-морковь?

— Тебе не понять, — презрительно фыркнула Кристина. — Пусть он и старше меня, но чувства у нас настоящие. И возраст не помеха, между прочим. Радка отца тоже сильно младше, только им что-то никто ничего не говорит.

— Не говорит, потому что они оба совершеннолетние. А ты нет. Антона за это в тюрьму посадить могут, — сообщила я.

— Не могут! Мне шестнадцать, и я свое согласие дала!

— Слушай, Кристина, ты ведь о возможностях своего отца знаешь, — устало вздохнула я. — Надо будет, посадят. Или припугнут. Тебе это зачем?

— Я люблю его, — упрямо возразила девочка. — И хочу быть с ним. А Радка сама на Антона глаз положила, да только он ее отшил.

Я нахмурилась. Радочка? Приставала к бедному шоферу? Что-то на нее не похоже. Да она должна Ивана Поликарповича облизывать с головы до ног, делая все возможное, чтобы брак не развалился. А то узнает муж об изменах, и выгонит ее на улицу, а Радочке, насколько мне было известно, и жить-то негде. Приехала она из маленького села, которого гордо величалось поселком городского типа, намереваясь покорить всех своей красотой, но модельная карьера у Радочки не заладилась, и когда она встретила Ивана Поликарповича, то в прямом смысле была нищей. По-моему, ей даже нечем было платить за съемную квартиру, с которой ее грозились выгнать. Классическая история Золушки, только вот принцем оказался очень даже взрослый мужчина с двумя дочерями, одна из которых трагически погибла.

— Не веришь? — Кристина гневно прищурилась. — Я сама видела. В гараж спустилась, хотела с Антоном поговорить. А там Радка вокруг него вьется, халатик нараспашку, воркует, и трется об него.

— Прямо-таки и трется? — не выдержала я.

— Ага, — Кристина кивнула, — руку ему колено положила, и давай гладить. Это, по-твоему, нормально?

Разумеется, такое поведение я нормальным не считала, но и обсуждать странные заигрывания Радочки с Кристиной не собиралась. Поэтому перевела разговор на другую тему, спросив прямо:

— А отца ты зачем запугивала? Вой по ночам и кровь в гостиной — твоих рук дело, не так ли?

— С чего ты взяла?

— Слушай, не отпирайся. Нашли мы твою колонку, — вздохнула я. Кристина побледнела.

— Это не я, мне бы такое и в голову не пришло…

— Хватит комедию ломать. И не надо истерик, — прикрикнула я, видя, что она собирается зарыдать. — Последний раз спрашиваю: чего ты хотела добиться?

Кристина все-таки заревела. Размазывая по лицу черную подводку, призналась:

— Сначала хотела отцу отомстить… Типа вызвать у него муки совести. Он ведь с Альбиной постоянно ругался, слова нормального не мог сказать, только все поучал. Мне кажется, Альбина его тихо ненавидела, но была вынуждена общаться из-за денег.

— Постой-ка. Альбина брала у Ивана Поликарповича деньги? Она же художница, трудилась на дому.

— Ага, конечно, — фыркнула Кристина. — Художница, блин. Никто ее картины не покупал. Только папа, сначала тайно, а потом Альбина узнала, кто ее постоянный покупатель. Устроила истерику, грозилась все картины вышвырнуть, и никогда с отцом не общаться. Но потом успокоилась вроде.

— Успокоилась? В каком смысле?

— Ну, папа продолжил картины ее брать. Ты разве в доме не видела? На стенах везде висят. Это Альбинины. А та молчала, делала вид, что ее все устраивает.

— Так, с этим все ясно. Дальше рассказывай, — велела я, — хотела ты отцу отомстить, и что? Поэтому кровь разливала и фоторамки била по ночам?

— Да. Ну, и Радку хотела напугать.

— И больше ничего?

— А что еще? — недоуменно посмотрела на меня Кристина. — Я хотела, чтобы он понял, что нельзя так с детьми обращаться. Может, из-за смерти Альбины и ко мне бы стал лучше относиться.

— Хочешь сказать, что больше никаких целей не преследовала? А как же Антон? Ты с ним так и планировала тайно встречаться?

— Мы с ним уехать хотим. В Москву, — хмуро ответила Кристина. — Только не говори никому. Антон скоро должен деньги получить, большие. Только этого и ждем. Я бы отцу записку оставила, и уехала бы подальше.

— Кристина, — я решила развеять радужные мечты девчонки, — у Ивана Поликарповича проблемы с сердцем, и любой стресс для него может оказаться фатальным. Ты понимаешь, что банально могла довести отца до смерти?

— Чего? — вытаращила она глаза. — Что ты такое говоришь? Какие проблемы?

— Возрастные, — рявкнула я, начиная злиться на бестолковую Кристину. — Ты о чем думала?

Она вновь зарыдала.

— Я не знала… Я не хотела, чтобы он ум-мер, — от рыданий Кристина стала заикаться и судорожно всхлипывать. — Я просто хотела его напугать… Чтобы он понял, что неправ бы-ы-ыл…

На последнем слове она завыла в голос, вся трясясь. Я присела к ней, обнимая за плечи, и попыталась успокоить девицу.

— Ладно, хватит, успокойся. Главное, что все обошлось, все живы-здоровы. Антон-то твой где?

— В городе. На работе, скоро приедет, — шмыгнула носом Кристина, — я ему сообщение написала.

На этой секунде дверь в прихожей тихо хлопнула, и на кухне объявился тот самый Антон, покоривший сердце юной Кристины. Он недоуменно застыл, уставившись на нас, а я с любопытством его изучала. Надо признать, что внешне Антон действительно был красив — эдакий Аполлон с золотыми кудрями и голубыми глазами, да и фигура не подкачала.

— Вы кто? — грубовато спросил он, не обращая внимания на плачущую Кристину.

— Меня зовут Лиза, я подруга Семеницких, — представилась я, — извините за вторжение, мы уже уходим.