Магический кристалл - Алексеев Сергей Трофимович. Страница 41
– К старости ты стал многословен, Лука, – вдохновляясь распирающим грудь предчувствием, проворчал император. – Но я догадался! Авездра должна покинуть царство вместе с атлантом и магическим кристаллом?
Бывший консул самодовольно засмеялся.
– Ты всегда был недогадлив, август. Тупое поклонение и молитвы тем более притупили остроту твоей мысли. И не только. Тебе кажется, ты проникся любовью к Марману, а значит, и к своим подданным? Ведь этому учит тебя понтифик? На самом деле в тебе все еще живо варварское чувство к женщине! И ты растрачиваешь его, стукаясь лбом об пол, и моришь себя голодом!
– Не смей говорить об этом!
– Хорошо, я могу и молчать. А могу и вовсе уйти, так и не сказав, с чем пришел.
– Говори! У тебя есть возможность вновь приблизиться к окружению Урджавадзы?
– Когда ты прогнал меня из Ромея, август, я приблизился к нему с известной тебе целью. Но этот мудрый и ясновидящий царь через несколько лет узрел, чего я хочу, и мне пришлось бежать, переодевшись в женское платье. Потом я еще несколько раз проникал в Артаван под другой личиной, мысля попасть в число жрецов магического кристалла, однако неудачно…
– Тогда не понимаю, что ты предлагаешь мне?
– Выслушать, август!.. После этого я отправился в полунощную страну, к варягам. И отыскал там варвара, который приближен к их государю и является соправителем и называется Законом. Это как твой понтифик Гавардал…
– И что же дальше?
– Я нанялся к нему на тайную службу и состою на ней до сей поры. Варвары считают себя очень хитрыми, но на самом деле наивны и бесхитростны. У них можно быть ясновидящим, просто глядя на их лица, где отображено все, что они таят в себе…
– Меня не интересуют нравы варваров!
– А тебе интересно узнать, кто недавно причалил к пристани их столицы?
– Кто?
– Возлюбленная атланта по имени Краснозора! На сорока кораблях и с дружиной в четыре тысячи витязей. Какие это воины, август! Это лучшие воины, которых когда-либо видел свет!
– Его возлюбленная?… Она таких же размеров, как и этот бессмертный?
– Да, август, ничуть не меньше!.. Один ее витязь стоит десятка самых сильных и отважных легионеров Урджавадзы. Ее войско состоит из безмолвных варваров, принадлежащих к древнему племени росов! Ты когда-нибудь слышал, что росы были рождены воинами? Причем, они не владеют обыкновенной человеческой речью и разговаривают глазами! И все время молчат, а противник не понимает, что происходит…
Император вскочил.
– Ты нанял эту Краснозору с дружиной и собрался идти на Артаван?
– О, август, ты поглупел! Или это у вас называется стал чист и свят? Где же твоя пронзительность мысли? Да, давно ты не вкушал волчьего молока!…
– Не забывайся, консул!
– Зачем нанимать, если она сама, по своей воле, идет на Артаван? И ныне уже в Русском море…
– Ты хотел сказать, в Понтийском?
– Нет, пока что в Русском, август. Мне это тоже обидно.
Слова, мысли и имена людей роились в голове императора, как это бывает на шумном от крика торговцев форуме – он в самом деле чувствовал отупение.
– Что ты предлагаешь, Лука?
– Воспользоваться плодами ее похода.
– Думаешь, с четырьмя тысячами воинов можно одолеть гигантскую армию Урджавадзы?
– Ничего ты не понял, август! Я не многословен! Я обстоятельно и детально рассказывал, какая сила чувства ведет Краснозору на Артаван. И какая сила сосредоточена в атланте, замурованном в храме! Если они сблизятся и почувствуют друг друга – никакая армия не выстоит, август! Эти два атланта сметут все царство!
Император потряс головой.
– Нет, я не верю…
– Отчего же? Вспомни свою молодость и болезнь! Вспомни эту силу, которая превратила тебя, молодого и сильного, в живого мертвеца?
– Но как же мы воспользуемся плодами?
– Атланту не нужен магический кристалл, – задребезжал блаженным смешком Лука. – Как некогда тебе, август. Но он необходим Авездре и тем остаткам македон, что выйдут живыми из этого огня. Она постарается спасти Астру, чтобы начать все сначала. В это время ты должен оказаться поблизости от царевны и предложить свои услуги…
– А ты?…
– У меня иные интересы, август. Ты получишь то, чего жаждал всю жизнь – власть над миром.
– Неужто ты готов принести ее только из любви ко мне?
В ответ послышался смешок.
– Ты все еще самоуверен, август… Власть будет дана тебе во имя любви к Спасителю.
Еще робкий, тонкий луч, вырвавшись на волю, озарил мрачные своды храма и стал медленно наливаться белизной. Сам же кристалл вдруг потерял каменную твердость, окрасился в малиновый цвет и чуть засветился, наливаясь мягкой спелостью, будто плод на ветке. Космомысл понял, что сейчас это внутреннее пламя разгорится, созреет и, излившись наружу, в единый миг затопит храм.
В первую минуту он обрадовался, полагая, что настал час истины и этот огонь несет откровения, которых ждут македоны. Тогда пусть же он заполонит пространство между каменных стен, пусть извергнется из бойниц и уже неудержимым потоком обрушится на город. И пусть порожденные войной люди получат то, чего жаждут многие столетия!
Но в следующий миг исполин узрел, как магический кристалл полыхнул белым огнем, увеличился втрое, а каменный пол под ним оплавился и вскипел, выбрасывая брызги. Перед ним расцветал огонь неземной, испепеляющий, и было неведомо, что станет, если он разольется по храму. Космомыслу казалось, что всего несколько мгновений он зачарованно взирал, как горит это пламя и увеличивается чаша, заполненная кипящим гранитом, но когда оторвал взор, увидел в бойницах отблески закатного солнца. Он вспомнил о сроке, отпущенном Авездрой, и вдруг содрогнулся, но не от мысли, что придется провести в этом храме целую вечность, и не от страха смерти – от опасности быть опаленным, ибо Астра распускалась стремительно и заполняла собой пространство.
Он не знал, что может случиться, но почувствовал, что, выйдя из этого огня, утратит человеческую природу…
Исполин вскинул руки, чтобы укротить огонь, однако не смог вспомнить ни единого слова заклинания, некогда полученные от светлогорских старцев, поскольку память давно привыкла к иным словам и заклинаниям. Тогда он склонился, взял магический кристалл в ладони и, удерживая перед собой, стал задувать его, как задувают свечу, мысленно произнося то, что вот уже два столетия было на устах.
Он родился смертным и несколько раз за это время, как и сейчас, умирал, испытывая ледяной холод, ползущий от ног к сердцу, и знал, что через минуту перестанет дышать и еще через минуту разум заволочется мраком. И останется единственная искра света – последняя мысль, Зга, мерцающая перед взором и хранящая в себе тайну вечности. Она обладала божественной способностью вновь разжечь пламя жизни, если эта жизнь имела великий смысл и была исполнена чувством радости бытия. Последняя Зга и была тем ключом, коим открывалась суть природы бессмертия. Ее-то и утратили потомки Руса, вкусив плоды земного приятия, испытав не любовь, а удовольствие, ибо чаша сладострастия была слишком мала, чтобы пить из нее целую вечность.
После каждого удоволетворения приходила великая печаль, гасящая искру божественной любви, а бессмертие не ведает печали.
Сейчас, укрощая вырвавшийся из вместилища живой огонь, дуя на него, как дуют на свежую, саднящую рану, Космомысл видел перед взором эту Згу любви, и она уже в который раз наполняла его жизнью, будто парус ветром.
Только остудив своим дыханием Астру, он оторвался мыслью от огня и обнаружил, что наступило утро и в бойницах с восточной стороны просвечивается заря. Магический кристалл все еще был в руках исполина, однако ясновидящие жрицы безбоязненно приблизились к нему, отчего-то без своих кувшинов и горшочков с бальзамом, поклонились в пояс и остались стоять с опущенными головами.
– О, превеликий Ара! – взмолились они. – Ты суть око божье! Благодаря тебе, всевидящий, мы узрели истину! Мы были слепы, называя себя ясновидящими!