Судьба по книге перемен - Устинова Татьяна. Страница 12
Волька лез ей в лицо, горячо дышал, слизывал со щёк слёзы. Маня то отпихивала его, то прижимала крепко-накрепко.
– Ты не сиди одна, – настойчиво продолжал Алекс в трубке, – сходи куда-нибудь, Маня! В любое место, где есть люди! В «Буквоед» на Невском, ты же его обожаешь!
– Я… схожу, Алекс.
– Прямо сейчас! Поднимайся и отправляйся.
– Хорошо, хорошо, – бормотала Маня. – Я так и сделаю.
Он вдруг сообразил, что она его не слушает.
– Маня?
Она судорожно всхлипывала.
– Маня, что такое?
– Мы должны найти убийцу! – выпалила Маня. – Только пока не знаю как.
Алекс помолчал, а потом проговорил тихо, словно вмиг обессилел:
– Ты с ума сошла…
– Алекс, я хотя бы это должна для неё сделать! У меня же никого не осталось теперь, кроме Викуси! Вообще никого!
– Маня, – заговорил Алекс сердито. Ему не понравилось, что она сказала, будто у неё никого нет, – давай договоримся так. Ты сейчас пойдёшь – гулять, выпивать, что угодно! Главное, не сиди одна. А утром я приеду, и мы всё решим.
– Как ты думаешь, может, мне позвонить господину товарищу полковнику? В смысле, Игорю Никоненко?
– Маня, подожди! Не пори горячку! Мы всё обсудим! Слышишь? Пообещай мне, что сейчас никуда звонить не будешь и расследование своё прекратишь!
Мане не хотелось его обманывать, но всё-таки соврала.
– Обещаю, – проблеяла она.
И они попрощались.
Ещё некоторое время она перебирала карточки – «Лис», «Птичка», «Клей», Игорь Валентинович, «Чума» и так далее.
Потом поднялась, охнула от боли в спине, почесала в затылке, взлохматив и без того растрепанные волосы.
За окнами, выходящими на горящий золотом Исаакиевский собор, вечерело. В сквере было полно гуляющих.
Маня пошмыгала носом. От недавних рыданий у неё горели щёки и ломило в висках.
Что там велел Алекс?
Гулять, выпивать, в книжный магазин?..
И Маня отправилась … в сигарный клуб.
Иногда с ней такое случалось – она курила сигары и чувствовала себя при этом американской писательницей из какого-нибудь фильма восьмидесятых, типа «Роман с камнем» или «Она написала убийство».
Не столько ей нравилось курить, сколько… атмосфера.
В таких местах собиралась исключительно респектабельная публика, разговаривали вполголоса, мобильные телефоны не звонили, кормили вкусно.
Клуб на Малой Морской Маня особенно любила – должно быть, потому, что в первый раз её оттуда почти что выставили.
Впервые она увидела этот клуб в путеводителе по Питеру, и он ей страшно понравился – дубовые панели, глубокие кресла уютно потёртого бархата, камины в каждой комнате, тяжёлые столы и мягкий свет, – и потом долго его искала. Десять раз пробежала мимо по Малой Морской и всё не замечала небольшой солидной вывески.
В прихожей клуба, когда она всё же его нашла, её встретил роскошный администратор в костюме-тройке. Он был прекрасен, как сам бог Аполлон и сдержан, как британский принц.
– Вы к нам пообедать? – Тон у него был прохладный.
Здоровенная Маня Поливанова в очках, в джинсах с дырками, с портфелем на широком ремне и бультерьером на буксире не внушала ему особого доверия.
В лицо её он явно не знал.
Маня, отдуваясь – всё же она бегала по Малой Морской довольно долго, – сообщила, что пришла за своей сигарой и рюмкой порто.
– К нам нельзя с собаками, – сообщили Аполлон и британский принц в одном лице. – У нас сегодня клубный день, будут владельцы, а они вообще… не приветствуют в нашем клубе гостей… в джинсах… А у вас ещё и… собака.
Маня, развеселившись, рассказала администратору, что любые владельцы каких угодно клубов будут страшно рады её видеть у себя в гостях, а собака смирная, тоже любит порто и сигары, и как тяпнет, сразу беспробудно засыпает, её никто и не заметит.
– Только порто придётся в миске подать, – закончила она речь, – и на пол поставить.
Аполлон, надо отдать ему должное, всё понял и посторонился, пропуская её внутрь.
Маня прекрасно пообедала, посидела с сигарой, понаслаждалась обстановкой, почитала английский романчик и придумала каверзу.
Назавтра она явилась в клуб при полном параде – чёрные брюки, длинный чёрный жакет, белая рубашка. Бультерьер Вольдемар был облачён в попонку в шотландскую клетку, на шее зелёный шарф с помпоном.
Она своего добилась – Аполлон обомлел на пороге, откровенно, весело и долго разглядывал парочку, а потом объявил:
– Пять баллов!
С тех пор Маня полюбила этот клуб, и там их с Волькой тоже привечали.
И она решила отправиться туда – в конце концов, даже если она заплачет, никто ничего не заметит, столы стоят так, чтобы гости не смотрели друг другу в лица и в тарелки. И там можно сидеть сколько угодно!..
Она выбрала самый дальний столик – между окном и камином, – уселась и заказала еду, хотя есть совсем не хотелось.
…Как им с тётей было вкусно есть пышные огненные котлеты и запивать их холодным «Дом Периньоном» – и это было только позавчера!
Маня выпрямила и без того прямую спину, вытянула шею и тяжело сглотнула.
Она не заплачет.
Она просидит здесь до закрытия, будет читать, выпивать и размышлять, а потом вернётся в «Асторию» ждать Алекса. Всё равно ей сегодня ни за что не заснуть, так что лучше вот так, на людях, чем маяться в полном одиночестве в номере с разложенными на ковре карточками из тётиной картотеки!
– Добрый вечер, Марина.
Маня повернулась и обомлела.
Лев по фамилии Граф – Граф Лев – стоял у неё за плечом, слегка подавшись вперёд, к ней, очень близко. Она дёрнулась, чтоб отодвинуться, наступила Вольке на лапу, тот взвизгнул, Маня вскочила, стакан с водой опрокинулся. Лужа растеклась по столу, закапало с краёв, полурастаявший лёд заскользил в разные стороны.
– Ч-чёрт, – пробормотала Маня.
– Я вас напугал? – Лев Граф нажал кнопку на небольшом устройстве в центре стола – вызвал официанта. – Если так, прошу простить. Я не нарочно.
– Откуда вы взялись?!
Лев Граф огляделся по сторонам, словно недоумевал, откуда бы он мог тут взяться.
– Э-э-э… Зашёл с Малой Морской. Тут, как мне кажется, только один вход.
Официантка ловко и незаметно ликвидировала последствия Маниной неловкости, поставила воду, лёд и стакан.
– Разрешите мне к вам присоединиться?
Если бы Маня знала, что как только он усядется за её стол, вся жизнь изменится, причем необратимо и навсегда, она выбежала бы из клуба и мчалась бегом до самой «Астории».
Но она не знала, и судьба сделала свой выбор.
Маня сообразила только, что судьба преподнесла ей сюрприз – Лев Граф и был тем самым человеком, который приходил к Эмилии вчера. Именно из-за встречи с ним тётка услала Маню в «Асторию» и не велела возвращаться и звонить – чтобы не помешать и не «сбить настройки»! Именно он мог быть последним, кто видел Эмилию живой!
Или он убийца. Такое тоже возможно.
Только вряд ли преступник на другой день после убийства станет разгуливать по сигарным клубам!
Впрочем, писательница Марина Покровская разбиралась только в выдуманных, литературных преступниках – и ничего не понимала в настоящих…
– Как назло я опять без книги! Чем вы так озабочены, Марина?..
Маня быстро на него взглянула, пытаясь определить, похож ли он на убийцу, и не определила.
– Вы вчера были у тёти?
– Да, конечно. Мы ведь с ней договаривались при вас. А что такое?
– В котором часу вы ушли?
Лев слегка улыбнулся:
– Почему вы спрашиваете?
– Отвечайте мне!
Он удивился.
– Около шести часов. Эмилия устала, и мы расстались до… следующего раза.
– Она сама закрыла за вами дверь?
– Больше никого не было. – Лев всё сильнее удивлялся. – Поэтому – да. Сама.
– И заперла?
– Марина, что происходит? Вы репетируете сцену допроса для вашего романа?
– Тётю убили, – мрачно сказала Маня. – Вчера вечером. Сегодня утром я её нашла. Я вернулась и… нашла её… И шнур от лампы, которым её задушили… И… я… теперь должна найти убийцу.