Замена (СИ) - Дормиенс Сергей Анатольевич. Страница 41
— Как скажешь, родная моя. Но если вдруг…
Я повернулась к двери, и дверь стала немного ближе. Я уходила от проблемы — новой проблемы. У меня был шанс сказать правду, сделать что-то проще, что-то сложнее, но это — еще одно погружение в память о вчерашнем.
Мне нужно было подумать. Встретиться с памятью — пускай, но наедине.
К боли, обиде, к возврату в прошлое примешивалось горькое ощущение: я неумолимо запутывалась, тонула в обстоятельствах, которые навязал мне Каору.
«Идеальный больной».
Аска.
«Рей, давай разогреем саке…»
Каору.
«Его власть над тобой вот здесь». Мягкий толчок в лоб.
Икари. Директор Икари-сан.
«Рей, какой позор, как ты могла!»
«Он принуждал тебя? — Нет».
Голоса из прошлого.
Я сидела на скамье в парке и смотрела на навершие трости. Короткая черная ручка, матовый блеск, почти незаметный в этом шепоте серости, который льется с неба. Тихо шумел парк, в небе снова что-то менялось — с одного оттенка серого на другой. Я ворошила тростью листья, ворошила свою память.
Нагиса Каору. Высокий статус в «Соул» — по словам Аски. Настолько высокий, что директор принял его — после всего, что сделал Каору в НИИ «Нерв». Настолько высокий, что Икари-сан даже не стал со мной о нем говорить.
Листья под ногами закончились. Я поискала глазами беглецов и пересела левее, к краю скамьи.
На самом деле я придумывала отговорки, вспоминала их, потому что заявить на Каору я бы все равно не могла.
Достаточно вспомнить его открытую улыбку.
Достаточно помнить о прошлом.
Я встала, и сразу стал виден учебный корпус. Мне нужна была Рицко Акаги — второй подвальный этаж. Я попрошу ее ни с кем — в особенности с Икари-куном — не обсуждать наш предполагаемый секс. Осталось только додумать детали.
«Отвратительные. Не кошмарные, а всего лишь противные».
Доктор Акаги — не Майя, и тем более не Мана, она поймет и промолчит. Все складывалось хорошо. В корпусе меня среди прочих ждал Нагиса, позади остался пятачок разворошенных листьев и немного жалости к себе самой.
— Не знаю, девочки, прическа у нее — в самый раз, по-моему, — завистливо сказала Мана. — Если бы у меня тоже был такой лоб, я бы, наверное, тоже такую челку отрастила. А что? Красиво.
— За такими шрамы прячут, — добавила Хикари.
— Фу, Хикари, что за ассоциации?
Я пыталась сосредоточиться: на экране ноутбука складывался сценарий. Я играла в сложный пасьянс с буфером обмена, стараясь меньше думать. Сплетни в учительской помогали, пока кто-то не вспомнил Аску Лэнгли. Мне не мешал только Айда Кенске, который тихо читал что-то у фальшивого камина.
— А что? — спросила Хораки, глядя поверх журнала на Ману. — Я вот не считаю, что высокий лоб — это некрасиво. Наверняка у нее там что-то еще.
— Высокий? Да-да. Еще и выпуклый, как у этого, как его?
«Как у Сократа», — мысленно закончила я, вспоминая Аску. Я совершенно не помнила, какой у нее лоб, и что такого необычного в челке. Впрочем, это как раз не странно.
— Мари, вот скажи, как ты думаешь?
Илластриэс пожала плечами. Судя по очкам, поднятым на лоб, и угрюмому молчанию, она что-то переделывала — уже долго, и до конца оставалось далеко.
— И ладно бы челка, — не унималась Мана. — Но пиджа-ак!
— А что не так с пиджаком?
— С пиджаком все так. Дорогой, кстати, брэнд! Английский…
Мана сделала паузу. Она все еще не теряла надежду привлечь к обсуждению Мари. Я потерла скулу: сценарий размывался. Пока коллеги сплетничали, я невольно представляла сидящую на полу Аску Лэнгли.
Я не понимала, что можно обсуждать во внешности Аски, кроме глаз. Странный оттенок, очень насыщенный, как высокая нота. Странный взгляд. Пиджак я тоже не помнила. Кажется, песочный.
«Я подпустила его к тебе», — вспомнилось мне. Я вздрогнула и снова осторожно посмотрела на учителей.
— …Я понимаю, что брэнд, все дела, — вздохнула Мана. — Но зачем гнаться за дорогущей моделью, если она так невыгодно подчеркивает второй размер?
— Ах вот ты о чем…
Линда вспомнила подобающую историю из новостного канала. Хикари поджала губы: она не одобряла длительных обсуждений одного человека. Я наткнулась на ее взгляд.
— «Второй размер», «второй размер». Что вы прицепились, а?
Кенске захлопнул ноутбук и раздраженно изучал учительскую.
— Э, Айда, — начала Мана. — А ты что-то…
Айда посмотрел на меня. Кажется, он чувствовал, что все это время его замечала только я.
— Видишь ли, Аянами. Доктор Лэнгли вздула нашего физрука на тренировке, и милаш Тодзи публично провозгласил ее новой богиней лицея. Анклав недоволен.
— Конклав, неуч, — сказала Мари. — Dear Lord! Причем здесь Судзухара?! Ты как-то так ловко перевел все на личности…
— А, это я перевел? — ухмыльнулся Айда. — Грудь — сабж безличный, как же, знаю.
Мана спрыгнула со стола и приняла драматическую позу:
— Внимание, сейчас мы услышим мужскую… То есть, геймерскую версию красоты женской груди!
У нее неприятный голос — звонкий, задорный. Он освещал комнату резкими вспышками, которые умело били в цель. Я почти не видела Айду Кенске.
— Да, да. Ухожу уже, — сказал Кенске. — Все остальное вы и без меня обсудите.
— Нельзя ему трезветь, — вздохнула Линда. — Такой злой — ужас. Моим мальчикам дал контрольные пятого уровня. Они с ним вроде в игре что-то не поделили.
— Ah yes, virtuality, — сказала Мари, закатила глаза и вернулась к работе.
Все еще слышался шум, кажется, даже раз обратились ко мне, но мир вдруг сузился до размеров экрана. Я заканчивала сценарий, я могла уйти, но за дверью учительской был темный коридор, а потом — длинная лестница, а потом — холл. Скрипучий парк, и дверь, которую мне придется открыть.
Мне очень хотелось, чтобы у учительской меня ждали.
«Уйдите, Икари. Пожалуйста».
Наверное, так я впервые пожалела о секундной слабости — сидя в шумной учительской, наедине с мыслями, страхами и сценарием к мрачному празднику.
Я встала и начала собираться.
Никто не видел нового проводника. Никто не обсуждал его. Он был нигде, но я твердо знала: Каору в лицее, он никуда не уехал, он не под стражей. Я не хотела думать, чем он занят. Я просто чувствовала это.
Собственно, за тем он и пришел ко мне: чтобы я чувствовала.
Я закрыла дверь, не прощаясь. В сыром воздухе коридора плыл свет редких ламп: учебный этаж был пуст, свет здесь гасили рано. Звук трости утонул в мягком линолеуме. Я чувствовала себя ослепшей, и это подстегнуло страх. Он сочился из-под потолка, из приоткрытых классов, его было так много, что я вдруг захотела стать тенью.
Это так просто — облако дыма, рывок сквозь этажи. Выход.
Выбор был прост: боль или страх.
В кармане вздрогнул мобильный, а пока я тянулась к нему, — и еще раз. Ладонь была липкой, горячей, и прохладный пластик стал недолгим спасением.
<Простите, Аянами. Мы можем поговорить? Икари Синдзи>.
Я нашла пальцем кнопку ответа, но потом увидела второе сообщение — еще один неизвестный номер.
<Иди домой спокойно.: — *>
Я вышла из ванны. Свет горел во всем доме — иначе я не могла. Я сдалась. Глупо проверять было замки, глупо класть под подушку нож.
«Глупо держать свет включенным», — подумала я и коснулась выключателя. Кольнула боль от смены освещения, на грани инфразвука колыхнулась темнота. Я вслушивалась в себя, прижимая к груди мобильный.
Холодное одеяло, плохо вытертые ноги — и такой теплый телефон.
Я сидела у стены, пытаясь согреться. И я совсем не удивилась, когда коротко зажужжал виброзвонок.
<Вы не спите? Икари С>.
И почти сразу же — еще дрожь.
<Я не знаю, чем я вас обидел. Я уверен, что это что-то важное, но не знаю, что. Так часто бывает со мной. Я тут выпил, но мне не легче. Извините>.
Он долго набирал это, поняла я. Будто слышала, как он стоит на балконе общежития, и в комнате позади — свет, гул. Ему надо вернуться туда, и он вернется, но пока что он набирает одеревеневшими пальцами такое длинное сообщение, и не очень понятно, что ему мешает: холод или алкоголь.