Сияние жизни (СИ) - Дормиенс Сергей Анатольевич. Страница 19
— Аянами… Если ты знала, что именно я отвечу, зачем предлагала пойти к Майе? И… Ты ведь тоже считаешь, что это неправильно?
— Я… Хотела, чтобы ты это сказал.
«Слишком тихо. Неуверенность? Сомнение? Она… лжет?»
Его глаза были по-прежнему закрыты. Он ждал.
— Икари, поверь, я не умею читать тебя. Порой мне кажется, что мы мыслим одинаково, иногда ты меня удивляешь. Одна судьба — это еще не одна душа.
Синдзи все же посмотрел на нее. Рей сидела на самом краю своей кровати и со странным выражением лица внимательно изучала раскрытую ладонь. Он никак не мог понять, что выражало это лицо, перебрал возможные варианты, и, не найдя ничего похожего, вдруг вспомнил ее собственный странный вывод:
«Не то. Ближе всего — „красиво“».
— Аянами, я и правда боюсь говорить об отношениях.
Рей кивнула.
— И что мне делать? — вдруг неожиданно для себя спросил он.
Девушка подняла глаза, и Синдзи с замиранием сердца увидел, как гаснут в этих вечно спокойных алых глубинах огоньки переживаний:
— Это твой выбор, Икари.
Сбитый с толку пугающим противоречием ее взгляда и голоса, Синдзи молчал, чувствуя, что этот странный разговор на самом деле уже вовсе не о бедной Майе.
— Выбор… На самом деле, его нет, Аянами.
Рей улеглась, забросив ноги на спинку кровати.
— Икари… Поставь, пожалуйста, какую-нибудь музыку.
Он улыбнулся, встал и с головой залез в коробки. Все проблемы остались, осталась безответно влюбленная девушка, осталась дурацкая, по-детски настойчивая совесть, никуда не ушли сомнения. Но почему-то стало тепло и уютно.
«Ты сволочь, Синдзи», — подумал он и сам себе кивнул.
Синдзи в который раз задумчиво вертел в руках карточку, пытаясь найти потайной смысл в украшавших ее кандзи. Исходя из буквального прочтения, он сделал вывод о том, что Хикари Хораки устраивает встречу «лейтенантского клуба памяти дней в Хило». Оставалось понять, что за этим стоит. Особенно в свете того, что предлагалось явиться при парадной форме. «Не иначе, ее батюшка изволит пожаловать», — не без ехидства предположил Синдзи. Крупный промышленник, мажоритарный акционер «Мицубиси» был аристократом до самого мозга белых костей, и армию представлял в свете исключительно положительном: доблестные защитники Великой Империи, сыны Ямато, губители гайдзинов и все такое прочее, — и сияющие мундиры к такому образу прилагались всенепременно. Как он умудрялся оставаться в плену подобных представлений на «Токио-3» — просто уму непостижимо.
Положив карточку на место, «пилот Микадо» вернулся к приведению парадной формы в идеальное состояние. Истекая потом, он заканчивал наглаживать форменные брюки своей соседки, а сама соседка, весьма неуставно облаченная в майку и широкие штаны, занималась полировкой их мечей и чисткой ножен.
— Прямо горячие источники… — простонал Икари, бережно вешая брюки. Аянами посмотрела на него поверх клинка, слегка прищурив глаз. Обнаружив на металле неразличимый изъян, она молча возобновила свое занятие. Синдзи чихнул: от пара запах всей той дряни, которую используют в прачечной, пропитал воздух, и он решил уточнить определение. — Сероводородные источники.
Рей кивнула.
— Аянами, ты была когда-нибудь на источниках? — поинтересовался скучающий Синдзи.
— Нет. Но я читала о них.
Он снова чихнул, повалился на кровать и принялся вслух мечтать:
— Вот смотри, значит, у нас с тобой есть цель. В первый же отпуск едем показывать тебе источники. Там сейчас отели специальные строят, пансионаты, но это все вздор и ерунда. Понимаешь, это извращает саму идею. Камни, пар, сад, чистое небо… А лучше — чистое звездное небо!
Синдзи вдруг понял, что не слышит шуршания ветоши и повернул голову. Рей изумленно смотрела на него с легкой мечтательной полуулыбкой, но заметив пристальный взгляд, сделалась серьезной и вернулась к клинку:
— Икари, ты помнишь, что нам могут и не дать отпуск?
— Хм… Знаешь, Аянами, я что-нибудь придумаю. К тому же, служащим на Атомных землях с прошлого года положены двойные отпуска. Так что — пошли все вон.
— Возможно, но нам обоим одновременно определенно не дадут. Есть Ангелы.
— Посмотрим. Мисато-сан днями обронила, что «Токио-3» усилят еще одной ЕВОЙ. Подробностей пока не слышно, даже Кенске не в курсе, но главное то, что наши шансы на отпуск подросли.
Девушка снова кивнула.
— Правда здорово, когда есть такая цель? — улыбнулся Синдзи, поворачиваясь на бок, чтобы лучше ее видеть. Рей со стуком задвинула син-гунто в ножны и сложила ветошь и пасту на коробки у кровати, после чего оперлась спиной на стену:
— Правда, Икари.
Молчание. Синдзи понял, что их обычное молчание приобрело новый смысл: они не просто были рядом в своем безмолвии, а вместе думали о странной, неожиданно появившейся у них светлой мечте.
— Икари… Надо мыться и одеваться.
— Да, пора.
Синдзи с наслаждением ослабил узел галстука и осмотрелся по сторонам: вечеринка набирала обороты. Аоба и Хьюга танцевали какую-то варварскую ерунду, им хлопали и всячески подбадривали, и даже оттаявшая в привычной компании Майа Ибуки задорно поблескивала глазами, притопывая в ритм. Встречаться взглядом с младшим лейтенантом она упорно избегала, но заразительное безобразие очень ее оживило. Кенске томно поглядывал на миловидную связистку и громко распространялся о том, как удачно он первым обо всем узнает. Синдзи, улыбаясь, кивнул знакомым разведчикам и налил себе сока.
После чинного и степенного исчезновения господина барона армия слегка пообтерла с себя торжественный лоск.
Он посмотрел на виновников торжества — Тодзи и Хикари. Танкист все еще не мог обходиться при ходьбе без трости, но сейчас он нервно сжимал набалдашник едва ли не ювелирной работы изделия — подарок будущего тестя. Оба помолвленных были румяны и очень смущены.
«Ошибся я, — подумал Синдзи. — Оказывается, отношениям и тут есть место».
Мисато-сан благодушно смотрела на творившееся безобразие, и Синдзи подошел к ней.
— Развлекаешься, Синдзи-кун?
— Само собой. Полагаю, за идею гулянки надо благодарить вас?
Кацураги расхохоталась:
— Да, господин барон хотел все отложить, выбить детям отпуска и провести церемонию на родине, но…
— Вы решили, что нам всем тут такое не повредит, — кивнул Икари.
— Ага, — беззаботно сказала майор. — Как думаешь, заберут у нас теперь Судзухару?
— «У нас» — это у кого? — поинтересовался Синдзи невинным тоном.
— Да уж не у вашей теплой компании! — отрезала она. — Боюсь, пойдет парень на повышение: какой-нибудь «военный эксперт совета директоров», не меньше.
Синдзи кивнул. Он плохо представлял себе, что творится в околовоенной коммерции и какие там порядки, но искренне сомневался, что кто-то захочет видеть своего зятя на передовой Тихоокеанского фронта.
— Синдзи-кун, чувствуешь себя героем? — вдруг тихо спросила Кацураги.
Икари оглянулся на нее: очень уж странным тоном был задан простой вопрос. Было что-то эдакое и в лице майора — будто не то совсем она спрашивала.
— Нет, Мисато-сан. Не чувствую.
Кацураги с прищуром смотрела на него, а Синдзи вспоминал весь свой героизм: удары капель расплавленного метала, перекошенное лицо Тодзи, давящий ужас горящего тела.
— Не чувствую, — уверенно сказал он.
— Ты мог смахнуть с себя Ангела ногой ЕВЫ и добить его самостоятельно, — неожиданно жестко сказала женщина. — А вместо этого потерял время, ноги ЕВЫ и поставил под угрозу свою жизнь и оборону фронта.
«Ах вот оно что…»
— Майор… — Синдзи вдруг ощутил усталость. — Отдайте меня под трибунал, только не давите на чувство долга.
— Да? А за что? — вдруг весело изумилась Мисато-сан. — За то, что двое молодых людей сейчас радуются сами и несут хоть капельку радости остальным?
Она буквально схватила его за подбородок и заставила посмотреть на помолвленную пару. Тодзи как раз говорил что-то своей невесте, и Хикари улыбалась. Синдзи смотрел на них, понимая, что это тоже частичка войны: что он — солдат, она — штабник, что ее отец кормит эту войну, и что их собственные дети тоже будут обречены разделить участь родителей. И пусть они улыбаются, целуют друг друга, пусть это искренне и на самом деле… Пусть. Это война. Это — тоже война.