Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис. Страница 28

А раз собрались кто поотчаяннее, кому совсем уж край – и на ферму! Ферма тогда одна была, да не в Галерее, а на третьем уровне, где Убежище теперь. И давай штурмовать! Свиней-то раз-два и обчелся – так нет… Голод не тетка. Солдаты тогда сотни три народа положили. Прям с пулеметов резали толпу. Кровищи – море! А не пустили. Иначе, может, и не выжил никто, если б свинюш растерзали… Но и тоже, вишь, на пользу получилось. Всех, кого порезали, – на корм свиням. А как ты хотел?.. Все в дело сгодится.

И ведь сами – сами-то они держались, из вояк, кто свиней стерег! Иные бы плюнули да пожрали все – а эти нет. Берегли… Счет вели скрупулёзно и как прибыток – сразу на всех делили. Говорят, кто и сам там же умирал, а животину ни-ни, не ели…

Щенок у меня был… Щас уж и не помню, откуда тут появился – память-то отшибло начисто, и не токмо у меня. Картинки смутные – да, мелькают, а так штоб с понятием – этого нет… Тошшой! Сущий шкилет. Я его гладить – а он мне пальцы грызет с голодухи… Челюстишка-то слабая еще, куда ему, даже не царапнет… ан нет. Мурзится, взвизгивает – а не отпускает!.. Хотела мать его сварить – да я не дал. И от коридорных призраков прятал… Из своей доли ему уделял, подкармливал, как мог…

Жуткое время. Да… жуткое. Смутное Время. А многие и с ума сошли. Убегали из Дома. И долго потом в паутине попадались. Идешь – а он на тебя из-за угла рычит да скалится, глазами сверкает… Я вот не сошел с ума, нет. Маленьким проще – они с ума не сходили. Маленькие просто умирали… Но ведь выжили. Выжили, да. Таковы мы, русские. Сплачиваемся в тяжелую годину. Как же это говорилось-то… Трудные времена рождают сильных людей – сильные люди создают хорошие времена; хорошие времена рождают слабых людей – слабые люди создают трудные времена. Была такая раньше поговорка… И щен мой выжил, они потом на пару с Шелли стока наплодили… страсть! До сих пор собака и человек вместе, как и всегда, испокон веков. А потом – Грохот…

– Да нет, дедуль, ты что-то путаешь, – нахмурившись, пробормотал Знайка. – Грохот – он же сначала был!.. И только потом люди в паутине и оказались!

– А может, и сначала, – легко согласился дед Никита. – Говорю же – старый стал, не помню.

– А морфы – они когда? До Грохота или после уже пришли? – спросил Серега.

– Морфы-то?.. – дед надолго задумался, сосредоточенно хмуря кустистые брови и осторожно жуя хлеб беззубым ртом. – Кажись, до Грохота было... В Журнале аль не сказано?

– Я читал, – подал голос Знайка. – Во втором журнале вообще ничего о Первых Днях.

– Да как же так?.. – удивился Сергей. – И все ты опять перепутал, дед Никита. Не могли они до Грохота быть. Контрóллеры разве не после Грохота пришли? После! Значит, и морфы тоже после! Ведь это же они людей воевать учили!

– Э, нет… – улыбнулся старик. – Если после Грохота – тогда бы я их наверняка помнил. А так – тоже смутно мелькают. Значит – до Грохота, точно.

– Мелькают?!.. – поразился Серега. – Ты помнишь их, дедуль? Как они выглядели? Кем были?! Что вообще… – он запнулся, растерявшись от хлынувшего вала вопросов… – что о них вообще известно?!

– То-то и оно, что мелькают… – помолчав немного, ответил старик. – Не помню я! Поживешь с мое – поймешь. Мелькают – тени серые! И пятна света тож! Говорят же – очень сильны были и собой здоровы! И огонь в руках! Знаешь сказку-то?.. Во-о-от… Память, она, милок, ого как часто подводит… А контрóллеры и до Грохота тоже приходили. Вроде бы… – и он умолк, озадаченно потирая лоб и хмуря густые кустистые брови.

Серега, услышав это утверждение, в сомнениях почесал под левым ухом. И впрямь запутался дед. В батькиных сказках говорилось, что морфы уже после Грохота пришли. Людям на помощь. Но сказки на то и сказки, веры им особой нет… Может, попробовать у него сегодня подробнее выспросить?..

– Морфы – ладно. Ты, дедушка, про Первые Дни помнишь еще? – вернула Ольга Ивановна разговор в нужное русло. – Как выжить смогли? Откуда еду брали? Как вообще жили?

– Какое-то время после Грохота мы из Дому носу не казали, – продолжал рассказ дед Никита. – Потом выходить начали. Но и тоже… вблизи, не дальше Кольца… Это потом уж освоились, начали кто куда бродить… Голод выгнал. Стали все дальше от Дома забираться. Тогда-то на озеро и набрели. А там – рыбы видимо-невидимо! И фабрика на берегу! Мы обрадовались, думали, на людей наткнулись… Ан нет. Пусто, как везде в паутине. Но рыба эта все и решила. Рыба и водоросли. И свиньи.

– Да кто же фабрику построил? – немедленно спросил кто-то из ребят. – Откуда она взялась? И где люди?..

– Кто ж знает… – развел руками старик. – Тайна. Как и многие-многие тайны, что окружают Дом. Растите. Учитесь. Может быть, когда-нибудь кто-то из вас и узнает, почему мы оказались здесь. Может, именно вам и суждено это понять…

– Дедуль, рассказал бы ты ребятам и дальше, не только о Первых Днях, – попросила Ольга Ивановна. – Как жили сначала? Кто и чем занимался? Как вообще произошло становление общины?

– Я что… я с удовольствием… – пожал плечами старик. С куском он уже закончил и теперь бережно сметал со стола хлебные крошки, отправляя в рот. Так же вот и дед у Сереги, отец рассказывал. Все, кто пережили Первые Дни и голод, – с хлебом обращались как с великим сокровищем. – Да как жили… Попервоначалу, конечно, плохо жилось. Не как сейчас, куда там. Смутное Время. Кто во что горазд жил, как бог на душу положит. Каждый наособицу, сам себе место под солнцем искал. А порой и грызлись, бывало. Как собаки. И убийства бывали, и разбой… Раздроблено жили. Есть, к примеру, люди, которые в электрике разбираются – те сразу заняли энергоблок и стали плату с остальных снимать. Они-то понимают, обслуживают его – так им за то давай… А не дашь – придут и отключат отсек от света. Сиди в темноте, мерзни. Были и коммунальники, кто в трубах соображал – и энтим плати… И в Госпитале, и в Мастерских – всюду! И каждый малую мзду снимал. А кто особо не умел и не знал – пропитались как могли. Мизерный-то паек каждому положен, за этим вояки строго следили – но его и хватало только что ноги таскать.

Армейцы тогда тоже особняком жили, своей общиной. Было их много, тыщи полторы. Сила за ними была – но не злоупотребляли, нет. Генерал ихний… как же… дай бог памяти…

– Матников Анатолий Иванович, – подсказала воспитательница.

– Во-во, он! – закивал старик. – Спокойный мужик, правильный. Другой бы весь Дом подмял, силу такую имея – а этот нет… Не хотел, видать, силком-то. Но люди к нему сами шли. За судом, за разбором. А может, и специально не лез он поперед нужного… и даже условий никаких не ставил, и платы не брал. Может, и ждал, что людям беспредел надоест, захотят самоорганизоваться, сами придут и попросят…

Но бандюкам, если уж совсем оборзели, укорот давал. Шакалило их несколько ватажек. Сбились кружки по интересам – и промышляли. Чаще в Джунглях тормозили, снимали долю. «Доляху» по-ихнему. Правда, на вояк редко лезли. Разве что с перевесом. И с больши-и-им… Армейцы тогда уже с морфами успели познаться, один против пятерых братков стоял, гнул в дугу. Но остальных – доили как миленьких. И давал народ. Кто-то и под бандосов уходил. А куда деться? Говорю же – каждый жил как мог, каждый где мог защиту искал. Воистину Смутное Время! Хочешь выжить – ложись под сильнейшего. Или сам сильным будь. Но много ли тех, кто сильным может стать? Крохи. А вояки – молодцы! Даже и в ту тяжелую пору силой были. Сплоченной, одним кулаком. Боевое братство!

Контрóллеров, кажись, тогда не видали еще, но в Джунглях уже опасно было. Да только народ туда все равно лез. Некоторые даже и жили там, отдельно от общины, а приходили только поторговать да обменяться. Странный народ, нелюдимый… Припрется такой, сыч, выставит на обмен железяку или мясо, заберет мену – патроны там, иль чего – и назад.

Нда-а-а, вот оно как… Бродили везде, в Дом разное таскали. Лезли в Джунгли как ненормальные, сталкерами себя называли… не помню, откуда пошло. Оно и понятно, тайны манят людей. Я и сам ходил. Это ж какая загадка! А что там дальше?.. Что выше?.. Откуда мы здесь?! Куда делся мир, где солнце и земля?.. В башке-то пусто, картинки только мелькают… Карты Джунглей каждый сам вел, каждый в тайне от других держал свои пути-дороги. На вес золота ценились, и карты эти каждый с собой в могилу уносил. Но далеко не отходили – жутко одному. Ниже пятьдесят второго не спускались – там уже тогда газ стоял пеленой… Но за сороковой выходили, хоть и недалеко. Это уж после, как машины пришли, предел наш стал.