Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис. Страница 72
А механизмы действовали, и действовали четко. Согласованно. Каждый класс имел свою цель и работал по своим задачам – машинам не нужно проговаривать команды в бою, они понимали друг друга со скоростью электрического импульса, как если бы люди общались друг с другом телепатией. И оттого эффективность и скоординированность их была чрезвычайно высока. ППКБ, укрывшись за щитами, медленно продвигались вперед – платформы разграждения не смогли вычистить Галерею полностью, и теперь штурмовым приходилось пускать в ход установленный на носу модуль разминирования. Дело небыстрое – подойти, закрыться вместе с миной от огня, выдвинуть длиннющие манипуляторы, откопать, вытащить, снять с боевого взвода. Либо, если есть возможность – расстрелять издали, приоткрыв щиты. Правда, тут можно и встречку словить – защитники тоже не дремали, пытаясь всадить в узкую щель между стыками… Платформы осторожничали: выжидали, когда огонь затихал, и лишь тогда, размыкая края, выпуливали в приоткрывшуюся брешь короткую очередь из бортовых пушек. Щиты дрожали от встречных попаданий; визжали, искря, рикошеты летящих во все стороны крупнокалиберных; кое-где плоскости уже напоминали ощетинившиеся иголками ежей от застрявших в броне болванок… но пока еще держали. Оно и немудрено – толщина до двухсот миллиметров. Тонны броневой стали! Даже пятьдесят седьмой не в раз возьмет, тем более под углом к нормали[112].
Двухтонники неплохо сопротивлялись четырнадцатому со второго уровня, а тридцаткам 2А42 с ДОТов первого мешали корпуса ППК, за которыми они и укрывались; пятьдесят седьмым же с башен по ним почти не работали – слишком жирно, наиболее мощный калибр по инструкции оставался для самых тяжелых. Хотя и чесались руки, чесались… В итоге получалось, что лоб двухтонника укрыт корпусом тяжелого собрата, щиты закрывают правый и левый борт – и, находясь под острым углом к нормали даже для башенных пушек, зачастую отфутболивают и рикошеты пятьдесят седьмого… Ничто не мешало им долбить в ответ по ДОТам второго и третьего уровней. Чем они активно и занимались. Короткими очередями они клали в амбразуры, сбивая прицел, заставляя операторов уклоняться и пережидать – а тем временем делала очередной бросок пехота…
Пехота под крупный калибр не лезла – укрываясь за складками местности, буратины легко избегали настильного огня даже со второго уровня, рискуя разве что при каждом последующем броске. Но даже если пуля крупного калибра и доставала – вовсе не значило, что механизм уничтожен. Отсеченные конечности, разбитые корпуса, разорванные пополам, – они все равно продолжали бой. Цел топливный элемент, целы мозги и сенсоры, цела хотя бы одна лапа – и можно убивать людишек. И эти обломки были даже хуже, чем целый механизм: профиль огрызка куда меньше, а значит, и стараний, чтоб попасть в него, уходит больше. Да и боеприпаса. Стрелковка с третьего уровня по ним не столь эффективна – Серега вон тоже думал, что с первой очереди четырехсотого завалит. Куда там… А уж гражданским, которые в большинстве и занимали ДОТы третьего, тем более не просто: у них и с меткостью неважно, и от встречного огня шарахаются – страшно же! Сюда бы ПСО, они бы сразу с пехотой разобрались – но обоймы нужны были на других направлениях. А может, и готовится что…
– Нам бы сейчас что посерьезнее пятьдесят седьмого… – послышался сзади хриплый шепот Наставника. Серега обернулся – Петр Иванович, вцепившись в спинку до побелевших пальцев, торчал за креслом и, закусив губу, смотрел на экраны. Лоб в испарине, на правом виске жилка надулась… – Шарахнуть бы сто двадцать пятым БПС[113]… И щит вдребезги – да и сорвет его с креплений! – и самой платформе не поздоровится! А если в брешь следом ОФС[114] захерачить – все, тушите свет, сливайте электричество…
– А почему РПГ не бьют? – глядя во все глаза на экран, спросил Серега.
– А ты сам подумай, Сергей. Какой в них сейчас толк? РПГ – это кумулятивная струя. Да, щит она пробьёт… но что дальше? Заброневого урона-то не будет, там второй слой брони, непосредственное бронирование ППК! Да и гранатометов у нас дефицит… Бля, да у нас всего дефицит! Эх, м-м-мать!.. Ладно, ты давай работай, не отвлекайся. Я до майора. Может, знает чего…
Наставник убежал.
Следующий час Серега плотно работал по своим командирским обязанностям. Самое основное – это все же корректировка. Тут все просто. Он видел, куда ведет огонь каждый из бойцов – трассеры, вспыхивая, обозначали место обстрела – и тогда, если была возможность, по внутренней связи подсказывал, что делала цель, как реагировала, указывал наиболее благоприятный момент для следующего выстрела.
Отработал, к примеру, Злодей по четырехсотому – но с первого раза не пробил. Контрóллер осыпал амбразуру в ответ – при этом Пашка после выстрела сразу укрылся, и механизм в человека не попал – и огонь на другой сектор перевел, следующую цель опознав. Если внешнего наблюдения нет, то и Злодей не сразу обстрел возобновит – это же и с духом собраться нужно, чтоб из-за укрытия хотя бы глаз под выстрел высунуть, да еще и цель нашарить… А здесь Серега сразу же оповещает – контрóллер ствол убрал, угрозы нет, можно. Злодей тут же выныривает – и снова его очередью!..
Либо, к примеру, ушел боец за укрытие от обстрела – а контрóллер, не будь дурак, навелся и ждет… Сунешься – а тебе навстречу свинцом! Так командир и тут на стрёме, предупреждает: не лезь пока, пережди!.. И как только механизм, не дождавшись цели, цель сменил – отмашка. И снова его, болезного, в бочину! Вот это и есть самое настоящее взаимодействие! Таким образом за час группа троих четырехсотых ушатала! Правда, и Серега основательно упарился: если единовременно с десятью бойцами работаешь, только и успевай руками, мозгами и языком шевелить...
И притом – это лишь одна из функций. Опять же и следить за каждым со стороны. В горячке боя забывается человек, хоть и отработано сотнями повторений, но не избежать этого, человеческий фактор. У кого-то локти в стороны торчат, кто-то прикладку не меняет, норовит из-за левого угла с правого плеча выйти… Но тут следует командирский окрик по громкой – и боец исправляется. Если же игнорирует – бывает, увлекся, – Серега такого сразу же в запас убирал. Посиди, отдохни, остынь. А то ведь нехорошо может случиться…
Второй час боя долой. За это время машины подошли совсем уж близко и маячили теперь у самой путанки, в пятидесяти метрах от стены. Правда, и у защитников тоже первый успех наметился – уничтожили ППК, которая перла прямо к воротам, по чистой полосе, проложенной платформой разграждения. Достигнув дохлого бульдозера, механизм попытался оттащить его, порвав и путанку – не тут-то было! Попробуй утяни десять тонн на гусеницах да плюс минные катки. Сдвинул на метр – и все. Постояв с полминуты – соображая, что же делать дальше, – ППК тронулась вперед… и полезла через своего неудачливого собрата. Решила, что так быстрее, чем обходить разградитель – это же снова мины искать, да потом еще путанку резать… в то время как с юго-западной башни усилили огонь и даже вышибли укрывающегося за кормой двухтонника. Механизм решил, что в приоритете сейчас именно скорость – быстрее уйти под стену, вплотную к воротам, выйти за сектора стрельбы и начать уже жечь сталь – и поплатился. Взбираясь на разградитель, платформа на короткое мгновение приоткрыла днище… именно этого и ждали операторы в нижних ДОТах. Две длинные очереди клином сошлись на цели, ударив в узкую темную щель, да еще и «Крюк»[115] отработал. Активная защита ППК наверняка успела опознать выстрел – но граната шла в днище, вне секторов пулеметов, и потому они даже не смогли встать на цель. Из-под платформы полыхнуло огнем, вся ее разлапистая конструкция окуталась вихрящейся чернотой – и рванула: сдетонировал боекомплект. Улетела куда-то в сторону башня; во все стороны брызнули ошметки, калеча пехоту; обиженно заверещав сервоприводами лап, стальная туша грузно осела вниз, громоздясь вторым этажом на разградитель, накренилась, съехала боком, с хрустом ломающегося металла придавив случившегося рядом паука, и замерла. Только передние лапы дернулись, подчиняясь остаточным импульсам, пришедшим на моторы.