М - 4 (СИ) - Таругин Олег Витальевич. Страница 5

— Так уж больше месяца прошло, мужики!

— Даже так? — задумчиво хмыкнул старлей. — Выходит, время там и тут по-разному идет, приблизительно, один к двум? За две недели в сорок третьем здесь месяц с лишним прошел. Любопытно.

— А «тут» и «там» — это ты сейчас что в виду имел? — осведомился контрразведчик.

— Это я насчет теории параллельных миров говорил, — ответил Степан. — О которых мы еще поговорим. Помнишь, я у товарища старшего прапорщика насчет даты празднования дня Победы по телефону спросил? Если б он назвал другую дату, я бы предположил, что мы попали в некую альтернативную реальность… короче, тарщ капитан, давайте сначала в себя придем да перекусим? Тут разговор серьезный, в двух словах никак не получится. Короче, как в народе говорят, без поллитры не разобраться.

— Так, а я о чем?! — просветлев лицом, отреагировал на последнюю фразу Виктор Егорович, выставляя на стол пару банок каких-то консервов, нарезной хлеб в пакете и ополовиненную бутылку коньяка. Звякнув, рядом расположились два самых обыкновенных граненых стакана. — Перекусите да остограмьтесь, душ примите, а я пока в магазин смотаюсь, так что на меня не рассчитывайте, поскольку за рулем. Чай, кофе — по желанию, воду сами вскипятите. Подходит такое предложение?

— Нормально, — кивнул Степан, переглянувшись с особистом.

— Только на улицу, душевно прошу, пока не выходите, дождитесь меня. Постараюсь обернуться поскорее.

— Да мы, как бы, и не собирались, особенно в таком виде, — пожал плечами Алексеев, возясь с консервными жестянками. — Спасибо, Егорыч, выручил! Во всех смыслах выручил!

Поколебавшись, сапер вытащил из кармана смартфон:

— Степа, бате нужно бы звякнуть.

— Нужно, — не глядя на поисковика, кивнул морпех, передавая Шохину открытую банку тушенки. — Только не знаю, как это правильно сделать. Как он, как мама? Ты говорил, в гости к нам ездил?

— Нормально все. Батя твой так мне прямо и сказал — «не верю, мол, что Степки моего больше нет, считай, чуйка вещает, потому и пить за упокой не станем». Короче, нажрались мы просто, за Афган вспомнили, то, сё.

— А мама?

— А мама вовсе ничего не знает, и сестренка твоя младшая тоже. Когда ему комбат информацию после окончания маневров передал — они с Ткачевым давние знакомцы, если не в курсе, — батя твой матери ничего рассказывать не стал. Сказал, что ты на курсы убыл, вроде как в Сирию собираешься, месяца через два вернешься, и связи с тобой все это время не будет. Вот такие дела. Так чего, звонить станешь?

— Попозже, Виктор Егорыч, не готов я пока к этому разговору. Да и что я ему скажу? Что в прошлое провалился, а потом обратно вернулся? Так он мигом сюда рванет. Опять же, командованию моему, что-то мне подсказывает, не стоит пока ни о чем знать. Так что побуду пропавшим без вести, а уж дальше решим, как поступить…

Старший лейтенант мотнул головой в сторону внимательно прислушивающегося к разговору особиста:

— И товарищу капитану мне еще многое объяснить нужно, слово офицера дал, а у тебя тут и комп имеется, и тырнет подключен. Ну, согласен?

— Хозяин — барин, — пожал плечами Пчелин. — Ладно, питайтесь, товарищи офицеры, а я поехал. Заодно постараюсь и телефон тебе подыскать, не оставлять же без связи.

— Тогда уж парочку, товарищу капитану тоже связь нужна. Только тут такое дело, Егорыч, денег у меня, сам понимаешь, не имеется. Но я потом все верну, не сомневайся!

— Обидеть хочешь?! — вскинулся старший прапорщик. — Чтоб я ничего подобного больше не слышал, понятно? Уж как-нибудь сам разберусь. Все, я сказал, закрыли тему!

— Извини, Егорыч. И еще раз спасибо, — искренне поблагодарил Степан. — Кстати, а откуда ты вообще про меня узнал? Ну, в смысле, что я во время учений пропал?

— Так батя твой отзвонился, после того, как с ним подполковник связался. А как с ним переговорили, меня как дернуло что-то на тот перочинный ножик поглядеть, который мои бойцы на плацдарме откопали, помнишь? У тебя еще в кармане второй точно такой же отыскался. Только ножичка-то и нету, исчез. Буквально в воздухе растаял, практически на моих глазах испарился. Вот потому на следующий день я к бате твоему и рванул. Хотел про нож этот рассказать, да не срослось как-то, в другую сторону разговор свернул…

— Нож? — непонимающе переспросил особист. — Какой еще нож? Ты мне про это ничего не говорил!

— Не говорил, — согласился Степан, припомнив бой в Станичке и взорвавшийся вместе с поддельным «Викториноксом» немецкий танк. — Поскольку это еще до нашего знакомства произошло. Да и нету его больше, уничтожен. Причем, судя по сказанному, одновременно в обоих мирах.

— Так, все, товарищи офицеры, хватит! — не выдержал контрразведчик. — У меня от всего этого уже голова кругом, того гляди лопнет!

Потянувшись к бутылке, Сергей решительно разлил содержимое по стаканам, наполнив оба почти по самый верх.

— Давай, старлей, бери тару. Если честно, уж и не упомню, когда последний раз настоящий коньяк пил.

— Вот это правильное решение, товарищ капитан, — одобрил Виктор Егорович. — Только закусить не забудьте, а то вставит с голодухи-то. В соседней комнате спальники да пара раскладушек имеется, мои бойцы тут порой ночуют, после обеда можете вздремнуть. Все, уехал, хозяйничайте без меня, люби взрослые, разберетесь…

— Вот такая история, — закончил Степан слегка захмелевшим голосом, задумчиво болтая на дне стакана остаток коньяка. — Был ножик — да сплыл. Ты еще насчет параллельных миров спрашивал? Тут немного посложнее объяснить, но попытаюсь. Только лист бумаги и что-нибудь пишущее нужно, на словах не поймешь.

— У меня все размокло, — тяжело вздохнул Шохин. — Блокноты, вон, на подоконнике сушатся, хорошо, хоть писал карандашом. Так вон же, гляди, на полочке какая-то бумажка лежит. На ней, правда, уже чертили что-то, но другая-то сторона чистая. Держи.

— Опа, — усмехнулся морпех, вглядевшись в протянутый лист с четко различимым следом от донышка кружки с чаем или кофе. — Походу, я уже не первый, кто в этот комнате про параллельные миры рассуждает. Даже дату проставили, «февраль сорок третьего». Ну, в целом да, я бы примерно так и описал. Вот только с датами чуток намудрили, ну да ничего, это я сейчас поправлю. Короче, гляди, вот эта линия — базовая реальность, в которой мы сейчас находимся…

— Не настолько уж все и сложно оказалось! — пожал плечами контрразведчик, выслушав объяснения Алексеева и задав несколько уточняющих вопросов. — И с чего это ты взял, что мне сложно будет понять? Не дурнее других. Вполне логичная научная теория, пусть и с кучей сомнительных моментов.

Аккуратно сложив лист вчетверо, Сергей отложил его в сторону, определенно собираясь спрятать в полевую сумку после того, как она окончательно просохнет. Морпех сделал вид, что ничего не заметил, подумав: эх, знал бы ты, дружище, сколько тебе еще предстоит узнать, когда посидишь денек-другой в интернете! Всех распечаток, которые ты наверняка захочешь сделать, никакая планшетка не вместит, тут чемодан, блин, потребуется! Непромокаемый, угу…

— А со спасательным кругом что? — расправившись с тушенкой, особист аккуратно вымакал остатки сала и бульона хлебной коркой, отправил в рот. Вздохнув, опустил пустую жестянку на пол. — Товарищ прапорщик говорил, тут чайком можно разжиться?

— Да, сейчас чайник включу. А с этим кругом, Серега, все совсем уж непонятно и загадочно! Понятия не имею, откуда он на катере взялся, но очень на то похоже, что он меня реально преследует. И я всерьез подозреваю, что все эти путешествия во времени — а теперь, так уж выходит, еще и между мирами, — происходят не без его участия.

— Рассказывай! — заметно напрягся Шохин, знакомо прищурившись. — Что ж ты самое-то главное сразу не сказал?!

— Слушаюсь, тарщ командир, — фыркнул Степан, вкратце и без ненужных подробностей описав эпопею с «пролюбленным» военно-морским способом штатным спассредством, его заменой, застрявшей в пробке немецкой пулей и собственным спасением под Южной Озерейкой.