Мудрость толпы - Аберкромби Джо. Страница 2

Ему следовало прислать Орсо свой ответ на приглашение к обеду на острие копья! Еще до заката атаковать всеми силами, выбить этого лживого мерзавца с занятой им высоты, а потом порвать в клочки пришедшее к нему подкрепление…

Даже когда левый фланг Лео дал осечку, а правый оказался смят, он мог хотя бы отказаться от финальной атаки. Тогда, по крайней мере, у него остались бы Антауп и Йин. У него остались бы нога и рука… Возможно, Савин удалось бы выторговать у короля какое-нибудь соглашение. В конце концов, она его бывшая любовница. А возможно, что и настоящая, судя по тому, что Лео видел на собственном повешении. Он даже не мог ее винить – она ведь спасла ему жизнь, разве нет? Чего бы эта жизнь теперь ни стоила…

Он был пленником. Изменником. Калекой.

Фургон замедлил движение, теперь он еле тащился, вздрагивая на неровной дороге. До Лео донеслись голоса спереди – пение, возбужденные выкрики… Верноподданные короля, вышедшие им навстречу поздравить Орсо с победой? Но это звучало совсем не похоже на торжество.

Когда-то тренировочный круг был его танцевальной площадкой. Теперь ему стоило немалого труда просто выпрямить единственную оставшуюся ногу, чтобы схватиться здоровой рукой за прутья решетки и подтянуться наверх. Когда Лео наконец почувствовал на лице прохладный ветерок и прищурился, вглядываясь в улицу, затянутую дымом литейных цехов, фургон вздрогнул в последний раз и остановился.

Ему в глаза бросились странные детали – разбитые ставни магазинов, косо свисающие с петель сорванные двери, засыпанная всякой дрянью улица… Увидев в дверном проеме кучу тряпья, он сперва решил, что это спящий бродяга. Потом, с нарастающим чувством беспокойства, на мгновение заставившим его забыть о собственной боли, Лео понял, что это может быть труп.

«Во имя мертвых…» – прошептал он.

Рядом виднелся обгорелый остов складского здания – обугленные стропила выступали, словно ребра расклеванной птицами туши животного. Поперек его почерневшей передней стены буквами в три шага высотой был начертан лозунг:

Лео прижал лицо к прутьям, изо всех сил пытаясь рассмотреть, что происходит в дальнем конце улицы. Позади офицеров, слуг и рыцарей-телохранителей на нервничающих лошадях, возле усаженной поверху штырями стены виднелись фигуры – целая толпа. Над головами, словно знамена над полком, колыхались транспаранты: «ЗА ЧЕСТНУЮ РАБОТУ – ЧЕСТНАЯ ПЛАТА», «ДОЛОЙ ЗАКРЫТЫЙ СОВЕТ», «ВСТАВАЙ!»… Толпа уже стекалась к королевскому кортежу, гудя от сдержанной злобы; слышались оскорбительные выкрики и свист. Неужели это… ломатели?

«Клянусь мертвыми…» – вновь прошептал Лео.

В боковой улице тоже были люди. Он видел рабочую одежду, сжатые кулаки. Бегущие фигуры, преследующие кого-то. Догоняющие, наносящие удары кулаками, ногами.

От головы колонны послышался зычный крик – возможно, Рукстеда:

– Именем его величества! Освободите дорогу!

– Сам… освободи дорогу! – рявкнул человек с густой бородой и практически без шеи.

Люди просачивались из соседних переулков, создавая неприятное ощущение, будто колонну окружают.

– Там Молодой Лев! – крикнул кто-то, и Лео услышал неуверенные приветственные возгласы.

Его действующая нога, которую он несколько дней назад считал своей недействующей ногой, полыхала огнем, но он продолжал цепляться за решетку. Люди стекались к фургону, протягивая к нему руки.

– Молодой Лев!

Савин смотрела из окна своего экипажа, совершенно беспомощная – одна рука придерживает распухший, грузный живот, другая вцепилась в руку Зури, – как этот сброд обступает тюремный фургон Лео, словно свиньи кормушку. Было трудно понять, собираются ли они его освободить или разорвать на куски. Вероятно, они и сами не знали.

Она поняла, что не помнит, каково это – ничего не бояться.

Скорее всего, все началось с забастовки. Савин знала в Адуе каждую мануфактуру, и сейчас они находились возле бумажной фабрики Фосса дан Харбера – предприятия, в которое она дважды отказывалась вкладывать деньги. Прибыли выглядели многообещающе, но у Харбера была отвратительная репутация. Он был из тех жестоких владельцев, безжалостных эксплуататоров, из-за которых всем остальным очень трудно наладить нормальное взаимодействие со своими работниками. Да, скорее всего, все началось с забастовки – а потом, как порой бывает с забастовками, быстро обернулось чем-то гораздо более ужасным.

– Назад! – выкрикнул молодой офицер и хлестнул по толпе хлыстом, который держал в руке. Один из конных стражников оттащил какого-то человека за плечо, потом отмахнулся щитом от другого, попав ему по голове. Тот упал. Показалась кровь.

– Ох, – вымолвила Савин, широко раскрывая глаза.

Кто-то ударил офицера палкой, и он покачнулся в седле.

– Стойте! – Кажется, это был голос Орсо. – Стойте!

Но все было бесполезно. Высокий король Союза внезапно оказался таким же беспомощным, как она сама. Люди напирали со всех сторон – море разъяренных лиц, стиснутые кулаки, раскачивающиеся плакаты… Стоял ужасный гвалт, заставивший Савин вспомнить Вальбек в дни восстания. Впрочем, настоящее было достаточно кошмарным, чтобы еще и вызывать в памяти кошмары прошлого.

Подъехали новые солдаты. Кто-то завопил и тут же умолк, попав под копыта.

– Ублюдки!

Кто-то с тонким звоном вытащил меч.

– Защищайте короля! – донесся выкрик Горста.

Солдат ударил одного из толпы сперва эфесом меча, потом плоской стороной клинка, так что с того слетела шапка и он кувырком полетел на мостовую. У кого-то из рыцарей-телохранителей оказалось меньше выдержки. Взблеск стали, пронзительный крик… На этот раз опустившийся меч рассек человеку предплечье: Савин увидела зияющую рану… Что-то ударилось о стенку экипажа, и она вздрогнула.

– Помоги нам бог, – пробормотала Зури.

Савин воззрилась на нее.

– Когда Он кому-то помогал?

– Я не перестаю надеяться. – Зури положила Савин руку на плечи, защищая ее. – Отодвиньтесь подальше от окна…

– Куда? – прошептала Савин, прижимаясь к ней.

За стеклом царил полный хаос. Конный солдат и краснолицая женщина рвали друг у друга край транспаранта с надписью «ВСЕ РАВНЫ», другой конец скрывался среди мелькающих рук и лиц. Одного из рыцарей-телохранителей стащили с лошади, и он мгновенно затерялся в толпе, словно моряк в штормовом море. Люди были повсюду – проталкиваясь между конными, пихаясь, хватаясь, вопя.

Стекло со звоном лопнуло, и Савин отпрянула под дождем осколков.

– Предатели! – завопил кто-то. (Кому? Ей или Лео?)

Внутрь просунулась грязная рука и зашарила в поисках защелки. Савин неловко ударила по ней кулаком сверху вниз, как стучат по столу пивной кружкой. Она не была уверена, что будет хуже – если толпа вытащит ее сейчас из экипажа или если ее повезут дальше в Допросный дом, в объятия инквизиции.

Зури как раз поднималась с места, когда снаружи что-то мелькнуло. На щеку Савин брызнули капли. Красные пятна на ее платье. Рука выскользнула обратно. За окном внезапно вспыхнуло пламя, и она согнулась, обхватив обеими руками живот, обхватив боль, пронзившую ее кишки.

– Помоги нам бог, – пропыхтела она.

Неужели ей суждено родить здесь, на усыпанном стеклянными осколками полу экипажа, посреди мятежа?

– Сволочи!

Какой-то верзила в фартуке схватил под уздцы лошадь светловолосой девчонки, которую Орсо держал в качестве прислуги – той самой, что носила когда-то письма от него к Савин и обратно, тысячу лет назад… Бунтовщик вцепился ей в ногу, она отбрыкивалась, плюясь и щеря зубы. Савин увидела, как Орсо развернул коня и принялся молотить напавшего по плешивой макушке. Тот ухватился за Орсо, пытаясь стащить его с седла.

– Сво…

Его голова взорвалась, оросив все вокруг красным дождем. Савин уставилась неверящим взглядом. Она могла бы поклясться, что этот человек, Сульфур, всего лишь шлепнул его ладонью – и снес ему полчерепа.