Былинка-жизнь - Ипатова Наталия Борисовна. Страница 16

— Я поняла. Мальчишки — один лучше другого. Один показал себя героем и воином, другой…

Лорелея помедлила, словно затрудняясь дать характеристику Киму, и Клаус закончил за нее: — …сделал что-то такое, что девочка вряд ли забудет.

— Так что ты хочешь «немножечко» их испортить. Обоих. Добавить им граней, на каких обнаружится отличие. Имоджин — та болевая точка, удара по которой один из них не перенесет. Вот только что ты станешь делать, если она выберет Ойхо? Девушкам нравятся яркие.

Он не видел точно, но чувствовал, что Лорелея не сводит с него испытующего взгляда.

— Почему, — спросила она, — один из них не может стоять на ступенях трона, опора и защита другому?

Клаус помолчал.

— Каждый раз, — глухо отозвался он, — когда родители уповали на это, меч в руках защитника обращался против государя.

— Я не знаю, — задумчиво произнесла она, — будет ли мне смешно, если девочка изберет себе не того, кто покажет себя средоточием всех мыслимых достоинств. Теперь, спустя пятнадцать лет, ставши всем тем, что ты есть, ты все еще хочешь, чтобы было сделано так, а не иначе?

— Разве ты не понимаешь? Это проклятие крови, — глухо сказал Клаус. — Мы разбавляем ее, как можем, и за многие века выработали целый свод правил, как с нею жить, оставаясь людьми.

— Ты не можешь быть уверен.

— Да, и это тоже входит в проклятие крови. Я никогда не хотел делать то, о чем ты говоришь, — продолжил король после паузы. — Подождем ее двадцатилетия. Но… как я смогу сделать это… если не увижу никакого знака?

— Дай-то бог, — ответила королева, устремив на мужа прозрачно-голубые, чуть выпуклые глаза, — чтобы эта заминка не оказалась… э-э… односторонней. Означает ли эта в высшей степени ободряющая оговорка, что, если она выберет Олойхора, в живых останутся оба? Сдается мне, будто ты готовишь запасные позиции для рыжего.

— Ким сейчас впереди, — напомнил Клаус. — С немыслимой форой.

И ушел, оставив Лорелею слушать шуршание предрассветного дождя по кровле терема. В одиночестве под дождем к ней приходили такие странные мысли.

Возвращаясь без света в свои покои, Клаус, погруженный в свои мысли о развитии сюжета, был удивлен, услышав из спальни Имоджин приглушенные голоса. Он замедлил шаги и к самой двери, откуда пробивался предательский лучик света, подкрался на цыпочках.

Так и есть. Он, взрослый человек, по себе знавший, какова на вкус смертельная усталость, мог изумляться сколько угодно. Однако перевозбуждение и боль прогнали у всех троих остатки сна, хотя перед тем дети не спали как минимум уже сутки. Имоджин, закутавшись в одеяло, сидела в постели, опершись спиной на золотистые лиственничные бревна стены. Мальчишки валялись на медвежьей шкуре, устилавшей пол. Ясное дело — на животах. Коридор что в ту, что в другую сторону был пустынен и тих, и если бы Клаусу не приспичило идти тут в это время, никто никогда не раскрыл бы их тайного сборища. Вот, значит, как вызревали их заговоры.

В руках Имоджин держала колоду карт. Огромную, размером с ладонь, а толщиной — с кулак. Клаус видел такую у Агари и помнил, что нянька вроде бы относилась к ней трепетно. Имоджин, судя по надутому виду, — тоже. Уперла? Или же Агарь сама дала девочке игрушку в утешение? Судя по спокойным интонациям мальчишек, да и по самому факту проводимого здесь сборища, никто не поставил полученный нагоняй в вину Имоджин. Как будто она была сама по себе, а полученная взбучка — из разряда зол неизбежных. Как если бы все равно нашлось, за что. Усы Клауса шевельнулись. Добрый знак. Неожиданно для себя он решил остаться в засаде и послушать.

— …ну да! Я родом со Стеклянных островов, истинная ведьма по крови. Значит, в моих руках они скажут самую что ни на есть правду.

Неумело перетасовав колоду, Имоджин стала попросту разбрасывать карты направо, к Киму, и налево — в сторону Олойхора. Парни, сортируя их, наперебой комментировали выпавшую им судьбу.

— Завидуй! — хихикнул Ойхо, демонстрируя брату карты веером. — Глянь, Королева Чаш — моя, и Королева Слез, и Королева Сердец — тоже. И все, — он указал на девятки, которые заботливо выбрал из общей россыпи, — со своими Любовями. А как это может быть — у меня тут любовь Королевы Цветов, а сама Королева у… — он вытянул шею, — …у Кима!

Имоджин прикусила губу в мыслительном процессе.

— Действительно, ерунда, — признала она. — Ким, э-э… отдай ты ему Королеву Цветов. Любовь главнее.

— Нефиг! — возмутился рыжий. — На каком основании? Ему все девки, а мне только дальние дороги да серьезные разговоры!

«Рука судьбы! — засмеялся в своем углу Клаус. — На том основании, что это рука судьбы!!!» Почему, когда он забывает «об этом», он может смеяться от счастья, глядя на своих мальчишек? Обоих.

Тем временем после короткой борьбы Королева Цветов сменила владельца. Все знали, что Ким не стоит против щекотки.

— Ты не спеши, — мстительно сказал Ким, — вдруг тебе выпадет еще и Королева Мечей? Имодж, в самом деле, разве честно? Это что еще?

Он вертел в руках выпавшую ему Чашу.

— Казенный дом, — важно сообщила ему Имоджин.

— А что он значит?

— Э-э… ну, это дворец, наверное. Или госпиталь…

— На кой мне госпиталь? Отнесите меня в Лес и пригоните туда стадо баранов!

— …или… — виновато, — тюрьма…

— …или могила! — страшным голосом завершил Олойхор. — Эй, а это что?

— Как легла?! — завопила Имоджин, сложным образом извернувшись вокруг ноги и плюхаясь животом на край. — Это Меч!

— Сам вижу, что Меч! Да не помню я, как он лег. Какая разница?

— Если острием вниз, то это страшный удар. А если вверх — то всего лишь пьянка. Потому и спрашиваю, что важно…

— Боком, — фыркнул Ким. — Небольшая неприятность как повод, чтоб надраться. Моя очередь. А-а! Вот она! Красотка… Я про нее плохое слышал.

— Отдай мою бабу! — Пальцы Ойхо цапнули воздух буквально в пяди от Королевы Мечей.

Имоджин снисходительно усмехнулась.

— Это все ботва, — сказала она. — Это то, что на поверхности, и видно всякому дураку. Открою вам ужасный секрет. Все, что вам тут навыпадывало, будет хорошо или плохо в зависимости от того, как ляжет десятка Мечей. Удача. Десятка Мечей обращает плохие карты в хорошие. Ну? У кого она?

Клаус за дверью затаил дыхание, совершенно точно зная, что, укрывшись за дверью своих покоев, умрет от смеха. Ойхо, надеясь нейтрализовать свой «удар», носом зарылся в мелкие карты, которые до того отбрасывал с пренебрежением, интересуясь только картинками. Ким подпер голову руками и глядел на Имоджин снизу вверх.

— Эй! Она у меня.

II. ВЗРОСЛЫЕ

1. Невеста, женихи и прочие

Второе десятилетие жизни Имоджин промелькнуло куда быстрее первого, хотя и было, без сомнения, куда менее насыщено приключениями, захватывающими дух. Бытие девицы оказалось намного скучнее. Особенно бытие девицы, которую готовят стать дамой. Все ее существование протекало теперь в высоком тереме, среди женщин, возглавляемых Агарью. Мужчин в Клаусовом роду учили побеждать врагов оружием и разрешать между подданными юридические споры или сохранять независимость королевства, манипулируя интересами могущественных соседей. Подобно тому и женщина должна была уметь управляться с обширным королевским хозяйством: принять гостей, проверить эконома, рассчитать зимние запасы, распределить прибыток текущего года или погасить убыток за счет резерва.

Все то, что Лорелея охотно выпустила из рук, а Имоджин приходилось прднимать, покуда не пришло в упадок. В девицах Имоджин оказалась терпелива и вышивала хоть без особого рвения, но совсем не хуже, чем считала. Агарь была ею довольна.

Она выросла в высокую девушку с водопадом смоляных волос, не знавших ножниц, немногословную, но вескую, из тех, к кому прислушиваются, буде те открывают рот. С тем ощутимым привкусом качества, который неоспорим. Каждым своим словом, каждым шагом, каждым жестом в глазах Клауса она утверждала себя в роли будущей королевы. Как будто отвернулась девочка, а повернулась — статная, величавая юная дева с зелеными глазами, высокой сильной шеей и большой грудью, притягательной для взглядов мужчин.